Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Тьма понемногу рассеивалась. Я с изумлением уставилась в окно: в какой момент сельский пейзаж успел смениться городским? В институте мы разглядывали старые карты, полотна и гравюры; детализированные 3D-проекции, показывавшие город с высоты птичьего полета, светились на настенных мониторах. Но, несмотря на все время, потраченное на их изучение, ничто не могло подготовить меня к такому: запахам угольного дыма и растительности, скрипу коляски, цокоту копыт, стучавшему в ушах, как мое собственное сердцебиение, – к еще чему-то вроде силового поля, будто Лондон был другой планетой, гравитация которой так и тянула меня к себе.

В Лондоне эпохи Регентства с человеком могло случиться что угодно: вас мог сбить насмерть экипаж с понесшей лошадью, вы могли заболеть холерой, лишиться состояния, неудачно заключив пари, или чести, по глупости сбежав с возлюбленным. Надеясь обойтись без опасных приключений, мы намеревались обосноваться в фешенебельном районе и заявить о себе как о богатых приезжих, что нуждаются в поддержке, друзьях и доходных инвестициях, – все ради того, чтобы попасть в круги, в которых вращался Генри Остен, общительный лондонский банкир и любимый брат Джейн Остен. А уже через него, опираясь на знания о том, какие события поджидали семейство осенью, подобраться к самой писательнице.

Я устроилась поудобнее рядом с Лиамом, единственным источником тепла в холодной карете, чувствуя, как облегчение, которое я испытала, когда мы покинули «Лебедь», съежилось в комок тревоги обо всем, что ждало впереди. Меня мутило от поездки в подпрыгивающей коляске, от противного запаха плесени и лошадиного пота, от виселицы, мясного пирога и грубого трактирщика, которые все еще маячили перед глазами, и проект «Джейн Остен» уже не казался мне потрясающим. То, к чему я так стремилась, смахивало на тюремное заключение с отвратительной гигиеной, бесконечным притворством, угрозами для жизни. О чем я только думала?

Королевский институт узкоспециальной физики был не тем местом, которое могло бы вызвать интерес у человека вроде меня; я была весьма далека от его когорты исконных британцев – работавших там аналитиков, ученых и шпионов. Узнала я о нем случайно – в постели посреди Монголии.

Норман Инг, пусть и крайне ответственный коллега, и благородный во всех отношениях человек, был весьма болтлив. Он обожал секреты, но хранить их совершенно не умел, о чем стоило бы догадаться, прежде чем переспать с ним и обнаружить, что я превратилась в объект непристойных сплетен, гулявших среди волонтеров. Впрочем, меня это не остановило: после землетрясения Монголия была мрачным, холодным и неуютным местом, худшим из всех, куда я когда-либо вызывалась волонтером. Или лучшим – если вашей целью было облегчение людских страданий, ибо здесь их имелось в избытке.

Однажды поздней ночью, расслабленный после совокупления, Норман рассказал мне о своем старом школьном друге, некоем докторе Пинге, ныне трудившемся в малоизвестном государственном исследовательском центре в восточной Англии.

– Хочешь сказать, что в Исконной Британии… Нет, это безумие. Ты выдумываешь.

– Они освоили реальное перемещение во времени, – повторил он. Ветер выл, остов юрты поскрипывал. – Рейчел, они совершили прорыв. Люди этого пока не понимают, но однажды оценят. Когда обнародуют результаты, все подряд станут причислять себя к исконным британцам, даже чаще, чем сейчас. Китайцы простят им опиумные войны. Американцы – ой, вы, ребята, уже извинились за независимость, я и забыл. – Норман с его кембриджской ученой степенью и знатными предками, которые уехали из Гонконга еще до того, как тот в конце двадцатого века стал частью Китая, был исконным британцем, но вполне мог сойти и за иностранца.

– Это же уму непостижимо. Невероятно.

– Ты слышала о сервере «Прометей»?

Я зевнула – не спала с самого рассвета.

– Колоссальный источник энергии, суперкомпьютеры, что-то такое. – Короче, то, чего в нашем мире и так было предостаточно.

– Ты так говоришь, будто это нечто обыденное! Это событие прежде невиданного технологического масштаба! С достаточным количеством энергии и данных можно сделать расчеты для чего угодно, включая кротовые норы и поля вероятностей, а еще смоделировать все возможные варианты развития событий. И когда тебе по силам такое…

– Окей, давай представим, что это правда. И как же они используют такую умопомрачительную возможность?

– Проводят исследования. – Он произнес это таким напыщенным тоном, что я расхохоталась.

– А поточнее можно?

– Я не в курсе всех миссий. – В темноте его лицо было неразличимо, но в голосе сквозила обида. – Но об одной из планируемых расскажу – из-за нее я об этом и вспомнил. Не знаю всех подробностей, но она касается Джейн Остен. Она считается важной исторической фигурой – уж не знаю почему…

– Потому что она гениальна, – перебила его я; Норман знал о моем восхищении Джейн Остен, все знали.

– А еще потому, что она важна для Евы Фармер. Ты же знаешь, кто это?

Имя было мне знакомо, но с ходу увязать его с человеком я не смогла.

– Одна из создателей сервера «Прометей». И, судя по всему, большая поклонница Джейн Остен. Она входит в научный совет института, а еще она… Точно не знаю. Она – важная птица. И лично заинтересована в проекте «Джейн Остен».

Я перекатилась набок, поближе к Норману. Верилось мне во все это по-прежнему с трудом, но стало интересно.

– И там что-то связано с медициной. Им нужен врач.

Услышав это, я надолго замолчала; просто лежала, вслушиваясь в вой ветра, скрип каркаса юрты и шорох собственного дыхания. Что-то у меня внутри перевернулось: накатил ледяной озноб, будто кто-то провел холодным пальцем по моей ключице.

– Норман, – наконец я подала голос, – представишь меня своему другу? – К знакомствам исконные британцы относились крайне серьезно: нельзя было просто взять и заявиться туда, где никого не знаешь. Но теперь мир играл по их правилам.

Ритмичное покачивание кареты, хруст гравия, перестук копыт, ночные запахи, сон. Проснувшись, я увидела встающее солнце – рассвет, – усеянную лодками серебристую ленту, которая могла быть только Темзой, и мост впереди. На той стороне царила пастораль: мы проехали мимо фруктового сада, стада овец, большого кирпичного дома с полукруглой подъездной дорожкой. Потом застройка начала становиться плотнее, улицы – сужаться, людей на улицах заметно прибавилось. Пыльный воздух был насыщен человеческими голосами и дребезжанием груженых повозок, которые заполонили дорогу вперемешку с неопрятными пешеходами, что брели, волоча на себе всякую всячину: тюки с одеждой, мешки с углем, свиные туши.

До чего чокнутой надо быть, чтобы решиться на путешествие в прошлое? Когда я отправилась в тысяча восемьсот пятнадцатый, мне было тридцать три года – ни партнера, ни детей, только волонтерство там, где случались гуманитарные катастрофы: в Перу, на Гаити и совсем недавно в Монголии. В остальное время я работала в отделении неотложной помощи госпиталя Бельвью в Нью-Йорке, а отпуск любила проводить там, где можно было пройтись по горам или поплавать в ледяной воде, – в тех уголках планеты, где такое все еще было доступно. Может показаться, что страсть к приключениям плохо сочетается с обожанием Джейн Остен, ее мудрости и остроумия, но во мне жило и то и другое. То, о чем ночью поведал мне Норман, – Джейн Остен, путешествие во времени, – именно этого я ждала всю свою жизнь. Сама того не зная, разумеется, ведь кто способен вообразить такое безумие?

– Мы на месте, – шепнул Лиам; я не заметила, как он проснулся. – Он настоящий. Невероятно.

Вот теперь я начала узнавать здания: мы ехали мимо Гайд-парка в сторону Пикадилли, – и впечатления просто захлестывали. Карета вывернула на большую площадь, где высилась статуя всадника, окруженная оградой, и располагался наш пункт назначения – гостиница «Золотой крест». Мы на секунду притормозили перед мужчиной в ливрее, который спросил, что нам угодно, затем торопливо поднялись на один лестничный пролет, прошагали по тускло освещенному коридору и очутились в уединенной комнате отдыха с видом на площадь. Потом были горячая вода для умывания, бурные заверения, что Лиаму вот-вот подыщут брадобрея, и – наконец-то – завтрак.

3
{"b":"858193","o":1}