Открыть глаза не получилось. Всматриваться в темноту не было ни причин, ни желания. Много мыслей кружилось в моей голове, но основная мысль такая: «Почему я до сих пор чувствую боль внутри груди, хоть и приглушённую». Моя кожа горела до сих пор, по крайней мере, я так чувствовал. Попытался открыть рот, чтобы вдохнуть больше воздуха, но челюсть не слушалась. Вроде задыхался, но в тоже время нет. Хотел проглотить воображаемый ком в горле, но мышцы горла никак не реагировали на мои сигналы. Прекрасно! Я теперь скован не только по рукам и ногам, скованны все мышцы. Значит это и есть ад? Не таким я его представлял. Где котлы и черти? С ними точно было бы весело. Не знаю, сколько времени прошло здесь, но я стал слышать звуки, которые постепенно перерастали в полноценные слова. Мне кажется?

– Нужно отрубить ему голову, – предложил женский голос, который принадлежал Мие. – Так делают с вампирами и оборотнями у нас в краях. И делают это веками. Значит не зря. Не хочу увидеть его, – на слове «его» тон сожаления резко сменился на агрессивный. Неужели она не простила меня?

– Не обязательно, – резко отреагировал второй грубый мужской голос. Это точно Костнер. Значит, я слышу моих друзей, но как? Я же мёртв. – Пока не было ни одного зарегистрированного случая оживления вампира после контакта с солнечным светом. Нужно выполнить его последнюю просьбу, – более тихо произнёс он. – Возьму меч и начну копать могилу.

– Я сама, – уставший женский милый голос, который принадлежал Талисе. – Я могу просто поднять землю и положить её рядом. Будет могила, – послышались странные звуки. Возможно, звуки создания моей будущей могилы. – У нас нет времени на раскопки. Отойди.

– Так лучше. Я сам его положу в могилу. Вы идите, – произнёс Костнер через некоторое время. – Я сделаю всё сам. Вам не обязательно присутствовать.

– Прощай, Арднер, – попрощались со мной Мия и Талиса. Я услышал их слова, хоть и слабо слышал.

– Санта, – обратился здоровяк к коню. – Можешь идти вместе с ними, – конь в ответ заржал и потоптал землю. – Как это ты не хочешь? – по интонации можно смело судить, что Костнер сильно удивился решению животного. – Арднер умер. Он сейчас в другом мире. Возможно даже в раю. Тебе нужно вернуться к своему настоящему хозяину. Мой брат ждёт тебя, – с грустью прошептал он. Санта только заржал и пару раз сильно топнул копытом по земле. – Догонишь, – сдался он. – Я тебя прекрасно понимаю, но и ты должен понимать, что жизнь продолжается.

***

– Тяжело воспринимать то, что ты оказался там, где не должен быть? –нежно спросила Анастасия, рисуя маркером на моей руке узоры. Посмотрела на меня добрым и влюблённым взглядом.

– Возможно, – не стал опираться я.

Этого диалога точно не было между нами. Мы находились то в её комнате в общежитии, то в автомобиле её отца. Местоположение наше менялось при каждом закрытии и открытии моих глаз. Она смотрела на меня, и на её лице не было ничего, кроме влюблённости. Кроме местоположения менялась и её внешность. Когда дело происходило в общежитии, то она была красивой, со своими огненно-рыжими волосами, одетая в мою футболку, которая ей была, как ночная сорочка. Но когда мы оказывались в машине, то её волосы были обожжены вместе с половиной лица и шеи. С виска стекала кровь, а глаза уже не были такими влюблёнными, так как были залиты кровью. Её кровавая улыбка не вызывала больше во мне тепло, а наоборот, только холод и жалость.

– Ты не всегда можешь предвидеть то, что произойдёт. Также, как и тогда, – она замолчала. Я нежно вытер кровь с виска рукавом. На моих глазах наворачивались слёзы. Такой её я видел в последний раз. Последний раз.

– Да, – согласился я. – Я никогда не смогу простить себя за это… – провёл рукой по щеке, она нежно прижалась к моей ладони. Я закрыл глаза, а когда открыл, то мы были в её комнате. – Ты никогда меня не простишь?

– Всё зависит только от тебя. Не повторяй своих ошибок. Я люблю тебя, – она обняла меня и страстно поцеловала в губы.

– Я тоже тебя люблю, – я закрыл глаза и больше не хотел их открывать. Не хотел видеть тот ужас, который я породил.

***

Резкая боль, растёкшаяся по всему телу, заставила меня отвлечься от странного сна и вернуться в этот грешный мир. Я смог открыть глаза. Прямо в лицо били солнечные лучи, но в этот раз я не горел. Учитывая уровень моего обзора, я сидел на пятой точке, упираясь спиной во что-то твёрдое и тяжёлое. С трудом опустил голову вниз. Да, я был голый. От огня одежда горит, а броню любезно снял с меня Иван. Стиснул зубы от разочарования. Да я тысячу раз был готов вернуться к ней. К своей любви. За что мне всё это?

Попробовал поднять руку. Получилось. Затем поднял вторую руку. Тоже получилось. Сжал, разжал кулак. Сил не было, но это простое упражнение сделать получилось. Попытался встать, но сразу же рухнул на землю. Не стал сопротивляться и распластался звездой. Я жив. Это хорошо или плохо? Почему я не сгорел от солнечных лучей? Чётко помню, как Иван меня покусал и покусал конкретно. Схватился за шею, но ничего не обнаружил. Ни шрамов, ни ран и, тем более, недостающего куска плоти. Быстро начал нащупывать старые шрамы, но и они исчезли. Что за? Кто я такой?

– Не думал, что ты останешься жив, – разнёсся знакомый голос где-то сверху.

– Дрейк? – попытался угадать я. Такой противный голос долго останется в моей памяти.

– Угадал, – высший вампир появился из ниоткуда. Поднял меня и посадил на прежнее место. – Тебе нужны силы. И тебе так повезло, что твой боевой конь здесь. Остался ждать твоего возращения. Всегда знал, что они чувствуют странности. Секунду, и перережу ему глотку… – он демонстративно показал указательный палец с длинным ногтем. – Одно ловкое движение, и коняшка даже не почувствует боли.

– Не смей, – прошипел я. Попытался встать, чтобы заступиться за Санту, но сил действительно было мало.

– Не сметь что? – удивился кровосос.

– Не смей трогать моего коня.

– Это лишь животное. В Предгорной купишь себе нового. Если надо, дам тебе денег. Не беспокойся так за него, – улыбнулся он клыкастой улыбкой.

– Для тебя он лишь животное, а для меня друг. Лучший друг.

– Животное – друг человека? – удивился он. – Забавно слышать это. У человека другом может быть только человек. Не более. Ваш вид презирает всех, но боится всего, что может вас уничтожить. Трусливая раса.

– Это называется инстинкт самосохранения и социум. Не у всех есть бессмертие, и не все являются долгожителями. Животное – самый искрений друг человека. Считай меня первым, кто дружит с животными. Вот такая я диснеевская принцесса. Почему я до сих пор живой?

– Это ты мне ответь. Почему ты не до конца сгорел на солнце, будучи превращённым в вампира самим Иваном? Не так я планировал, – проболтался или специально так сказал Дрейк? Мне не понять его.

– Значит, это ты та сволочь, которая натравила на нас охотников на вампиров, которые были сами вампирами, при этом один из них – высший? – сделать злое лицо у меня не выходило. – Почему ты сам не перебил нас в считанные секунды, а предпочёл сделать это с помощью чужих рук?

– Так делают политики и богатые лица. Мне нужно было проверить твои слова и убедиться, что ты точно родная кровь Артикона. Оказалось, что ты выиграл себе и своим дружкам время, но ценой своей жизни. Так себе размен, если честно, – Дрейк сел рядом со мной. – Хитрый ход. Не зря же говорят про ваш вид, как про самый жалкий из всех существующих, – констатировал он факт.

– Ты хотел проверить мои слова ценою своею жизни? Из-за моей смерти ты мог сгореть заживо… Если честно, то так себе затея.

– Это лишь слова, не подтверждённые практикой. Считай это теорией, – громко возразил он. – Ты мне солгал, а я этого не люблю…

– Пожалуйся в правоохранительные органы и затаскай меня по судам, – с ухмылкой ответил я ему. – Убедился, что я не родная кровиночка Артикона? Лучше бы ты сгорел от того самого заклятия. Мир вздохнул бы с облегчением.