— Безумно.

Он посадил меня на кровать, сам завершил начатое мной дело с одеждой и навис надо мной. Я легла, ощутив под собой прохладу постели, а сверху наоборот жар от тела Никиты. Он дотронулся до щеки, потом опустился по шее к груди, пальцами начал перебирать сосок, а губами и языком ласкал мои губы. Кусая и облизывая их, доводил меня до восторга. Одной рукой я держалась за подушку, а другой гладила его затылок и шею. Коленом он немного отодвинул мою ногу и спустился от груди к бедру. Потом чуть выше. Простонав, прошептал.

— Ты такая влажная.

Меня это так смутило, что я спрятала лицо у него на плече.

— Не прячься от меня. — Второй рукой он повернул меня к себе. — Ты прекрасна.

Потом он поменял позу, и мои ноги раздвинулись еще шире, принимая его в себя. Очень медленно, не спеша, он входил в меня, потом выходил, не торопясь сделать больно. После нескольких раз, посмотрел на меня и спросил.

— Готова?

Я кивнула и посмотрела вниз. Наше слияние выглядело для меня крайне необычно. Лежать перед мужчиной с раздвинутыми ногами так унизительно, но в тоже время так томительно возбуждающе, что сама себя не помня, приблизилась к нему ближе и он вошел. Казалось, что он уже очень глубоко внутри. Я вскрикнула от боли и замерла. Будто острием ножа пронзили. Никита тоже остановился, следя за моей реакцией. Он был внутри, но не шевелился. Я часто дышала, пытаясь справиться с болью, но не смогла.

— Больно. — Выдохнула я, и он тут же отстранился.

Закрыв лицо руками от обиды на саму себя, проговорила.

— Прости.

— Эй, ты чего? За что извиняешься?

— Я тебя остановила.

— И правильно сделала. Если так сильно больно, значит на то есть причины.

Я не понимала, как на это реагировать. Боль почти не проходила. Никита приложил свою ладонь у меня между ног и продолжил меня целовать. Мне стало жарко, и я попросила Никиту открыть окно. Он без лишних слов выполнил мою просьбу. Лицезреть его голышом в полный рост незабываемо. Даже не смотря на боль, мои глаза желали наблюдать за этим мужчиной. Вернувшись ко мне, лег рядом, подложив руку под голову. Улыбаясь, смотрел на меня, демонстрируя хорошее расположение духа.

— Прости еще раз. — Проговорила я, посмотрев на него.

— Глупая. — Хмыкнул он и очертил пальцем мой профиль. Провел по губам. Потом по подбородку. Нащупал родинку за ухом. Спустился к шее и начал приближаться к грудям. Я покрылась мурашками от прикосновений. Обвел соски. Наклонился и начал целовать один. Его эрекция никуда не делась, и я прижалась к нему бедром. Прикосновения творили чудеса. Он просто целовал и гладил, а я уже начала загораться.

— Я хочу еще раз попробовать. — Проговорила я.

Никита отрицательно мотнул головой и улыбнулся, разглядывая меня.

Я перевернулась и села на него сверху, зажав его достоинство, между нами.

— Почему? — Спросила я.

— Тебе же все еще больно? — Продолжая улыбаться, он уставился на мою грудь. — Давай постепенно.

Я склонилась, чтобы поцеловать его, так же покусывая, как и он недавно. А тазом начала медленно двигаться на нем. И откуда только смелость взялась! Я видела, что Никите это нравиться и начала чуть ускорять темп. Мне и самой было приятно. Болевые ощущения постепенно уходили, уступая место возбуждению.

— Наташа. — Глубоко дыша, простонал Никита, и закрыл глаза.

От его вздохов я еще больше воодушевилась. Так приятно наблюдать за его реакцией, будучи наверху. Я даже не знала, получиться ли у меня, доставить ему удовольствие. Понадеялась на интуицию и не ошиблась. Никита положил руки мне на ягодицы. Сжимая пальцы, начал помогать моим движениям. Тело начала бить дрожь. Я почувствовала, что сама приближаюсь к оргазму.

— Любимая, ты сводишь меня с ума.

— А ты меня.

Темп вырос, и я застонала. Никита сдержался, но я почувствовала, между нами, влажность.

Я упала ему на грудь, а он обнял меня, и мы оба пытались отдышаться.

— Не ожидал от тебя такого.

— Я тоже.

Он засмеялся и поцеловал меня.

— Нам срочно нужен душ.

* * *

Мы сменили лежачее положение на сидячее, а я воспользовалась паузой, во время которой Никита жадно пил из бутылки воду, и достала телефон. Папа написал сообщение, чтобы я позвонила, как только проснусь. Мне стало тревожно, но звонить в такую рань не хотелось. Он знал, как сильно я люблю понежиться в кровати, и даже экскурсионная поездка, в которую, я якобы отправилась, не могла изменить меня до такой степени. Да и при Никите я звонить не хотела. Часы показывали семь утра, поэтому, решив, дождаться девяти, я отложила телефон в сторону и посмотрела на Никиту. На секунду мне показалось, что он задумался о чем-то, глядя на меня. Вроде смотрел, но не видел. Я махнула рукой перед его глазами и улыбнулась.

— О чем задумался?

— Обычно я не очень разговорчив. — Вдруг произнес он, отвечая на мою предыдущую реплику. — Что-то срочное?

— Что? — Совсем не поняла я о чем Никита спрашивает.

— В телефоне. — Кивнул головой на мобильный.

— А, нет. — Махнула я рукой, хотя на самом деле, не будь его рядом, уже звонила бы отцу. — Папа написал, ждет звонка.

Никита понимающе кивнул, но взгляд так и остался отрешенным.

— Что-то не так? — забеспокоилась я и накрыла его руку своей.

Он будто очнулся.

— Вовсе нет. — Его улыбка казалась слегка вымученной. — Просто задумался. Может стоит позвонить ему, раз он написал в такую рань?

Я сомневалась. Конечно же, столь неожиданное сообщение не могло не встревожить. Однако случись что-нибудь серьезное, папа не постеснялся бы об этом написать. Или не решился бы? Я и сама толком не понимала, почему не звоню.

— Попозже. — Просто сказала я и замолчала.

Стало не по себе. Я словно ощутила изменившееся настроение Никиты. Оно незаметно просочилось сквозь кожу, заставляя внутренности неприятно сжиматься и скукоживаться. Захотелось спрятаться. Перестать дышать. Чтобы никто не видел и не слышал. Что это за ощущения? Какова причина их появления?

Видимо, скрыть свои чувства у меня не получилось, потому что Никита встрепенулся и придвинулся ко мне поближе.

— Зайка, что с тобой? Я тебя расстроил? Прости, я не хотел ничего подобного. Всего лишь на минутку мыслями улетел отсюда, даже не смей принимать на свой счет. Или что ты там надумала себе⁈

Он крепко прижал меня к себе и это помогло. Подействовало, словно подзарядка положительными эмоциями. Отведенное для пикника время мы разговаривали о пустяках и не только. Никита был достаточно разговорчив, пытаясь стереть этот минутный эпизод из нашего отдыха. Я не сразу отогнала прочь свои мысли, но в конечном итоге он вновь заставил мое сердце учащенно биться от близости к нему. Корзину с продуктами мы не опустошили, мне кусок в горло не лез, а Никита лишь поддержал меня, сказав, что не хочет есть в одиночестве. Поэтому домой мы возвращались не только с грузом в руках, но и в душе. По крайней мере, в моей.

* * *

Будучи уже дома, я пыталась разложить по местам не съеденные продукты, одновременно набирая папу.

— Дааа… — Услышала я протяжное в трубке. И сразу поняла, по его мурлыкающему тону, что дело у него вовсе не срочное.

— Пап, ты зачем меня так пугаешь? Я уж было подумала, что-то случилось!

— Так и случилось! — вдруг возмутился он. — В итоге, ты мне вчера не позвонила!

Я облегченно выдохнула и закатила глаза.

— Я ведь написала сообщение.

— Да мало ли кто за тебя его мог написать! Мне нужно слышать твой голос и только тогда, я буду уверен, что с тобой все хорошо.

В этот момент рядом со мной возник Никита, взял у меня из рук огурец, с которым я зависла перед открытым холодильником и проговорил, вроде тихо, но получилось почти в самую трубку.

— Зай, замерзнуть не боишься?

Я икнула, и, показалось, что отец тоже в эту секунду, чем-то подавился. Мои глаза, полные отчаяния посмотрели на безмятежного Никиту и не нашли и доли вины о содеянном. После чего я упрекнула сама себя, что не рассказала о своем обмане. Никита продолжал греметь полками, а я быстро отошла от него и услышала голос отца.