Веерская перехватила напористый взгляд Анатолия Всеволодовича и тихо прихлопнула в ладоши – браво!

– Просто, я волнуюсь… – пробормотал Носов.

– Чего волноваться? Вот мы не волнуемся. А что бы доказать мою правоту, я попрошу своих друзей, – Максименко взглянул поочередно на Веерскую и Лоу, – попробовать принесенный чай. Он должен быть очень сладким. При том, что никто из нас не пьет очень сладкого чая, особенно Кристина Андреевна. Насколько я знаю, она предпочитает вообще без сахара.

– Нет, в чай я кладу половину ложки. И, к слову, я предпочитаю кофе, – поправила актриса и, следуя совету адвоката, сделал глоток принесенного чая. Он был не просто сладким, а чуть ли не приторным, сразу захотелось запить его водой, но ее не было. Неужели и это уловка для того, чтобы они тут долго не задерживались.

– Э… нет, вы ошибаетесь, – Носов старался оставаться вежливым. – У Тантановой новая секретарша, совсем молоденькая, она еще не освоилась с приготовлением напитков. А не потел я потому, что до этого был в другом кабинете.

– Так почему бы нам всем не перейти в этот замечательный кабинет. Наверняка там комфортнее.

– Толя… Толя, уймись, – заговорил, сидевший до этого молча, Клиффорд Лоу. – Не надо делать накаливание обстановки. Давайте будем выслушать, что имеет сказать господин Нософф. Господин Димитри Димитривич, отчего мы не видеть уважаемую госпожу Тантанофф?

Носов проглотил комок в горле и ослабил узел галстука. Он вел себя так, будто находиться на допросе в НКВД и любое его неосторожное слово может обернуться личной трагедией для него и его семьи. Максименко сделал свое дело, он ввел Дмитрия Дмитриевича в легкое паническое состояние и теперь, весьма удовлетворенный своей словесной атакой, откинулся на спинку стула и сцепил пальцы рук в замок, очень внимательно слушая ответ Носова. Голос заместителя главного редактора предательски дрожал, лоб покрыла испарина, преодолевая жуткую неловкость, он выдавливал из себя слова и затравлено бросал взгляды на гостей. Он достал салфетку, отерся. Гости же не постеснялись взять в руки принесенные документы и обмахиваться ими как веерами.

– Вот в том то и вся проблема… – говорил Дмитрий Дмитриевич.

– Выпейте чаю, у вас голос охрип, – посоветовал Анатолий Максименко. Носов взял чашечку, но, вовремя вернул ее на блюдечко. При этом взгляд у него изменился так, будто он видел, как гости подсыпали в чай яд.

– Дело в том, что Алла Сергеевна не может в данное время подписать бумаги, – произнес он. – Ее нет в городе.

– Замечательно! – воскликнул адвокат и хлопнул ладонью по столу. – Задний ход? До свидания, Дмитрий Дмитриевич, увидимся в суде! Пойдемте, господа, здесь мы лишь теряем время.

– Нет-нет! – встрепенулся Носов. – Алла Сергеевна и не думала идти на попятную! Но обстоятельства вынудили ее покинуть страну.

– Продолжайте, – хмуро приказала Веерская. – У нее проблемы? Она скрывается?

– Она в Германии… – Носов опять вытер испарину. – На лечении…

– На лечении? – переспросил Максименко. – Что с ней?

– Пришли плохие новости… Видите-ли у Аллы Сергеевны обнаружили… онкологию…

– Рак?! – воскликнул адвокат.

Носов кивнул.

– О, Господи… – пробормотала актриса и переглянулась с Максименко у которого лицо изменилось так, словно любимая женщина внезапно сделала ему сильную пощечину. – И что теперь? Ей можно помочь? Насколько все серьезно?

– У Аллы Сергеевны обнаружили рак крови… – продолжал ее заместитель. – Третья стадия, все очень серьезно…

– О! Простите! Мы не знали.

– Никто пока не знает, мы не распространяемся на эту тему. Помимо меня этой информацией владеют разве что ее семья и врачи. Так что, будьте любезны, я вас очень прошу, сохраните это в тайне. Алле Сергеевне не хотелось бы распространяться на эту тему, – повторил Носов произнесенную только что фразу, – только для вас мы сделали исключение.

– Да, разумеется, – кивнул Максименко. – Конечно.

– Вот по-этому тут сижу я, а не Алла Сергеевна, – продолжал Дмитрий Дмитриевич с явным облегчением, что самую тяжелую информацию он уже передал. – Алла Сергеевна вчера улетела в Германию на лечение. Со дня на день ей начнут проводить химиотерапию… Нужно будет несколько этапов и никто не дает даже пятидесятипроцентную гарантию положительного результата.

– Кошмар… – только и смогла вымолвить Кристина Веерская. Кровь отхлынула от ее загорелого на кубиском берегу лица. – О, Господи…

– Джиисус!!! – выдохнул Лоу и одним глотком выпил приторный чай.

– В таком случае, – громко и четко заговорил Анатолий Всеволодович Максименко, – я приношу свои извинения за мое поведение, выходящее за рамки приличия. Никто из нас не знал, какая трагедия постигла госпожу Тантанову и нами руководила лишь жажда мести. Вы тоже должны понять меня, Дмитрий Дмитриевич, мы с вами уже не первый раз судимся и, мягко говоря, недолюбливаем друг друга. Скажу откровенно – Алла Сергеева меня ненавидит и я нисколько не желал менять ее мнение обо мне.

– Понимаю, – кивнул Носов.

– Вот по-поэтому я немного погорячился. Тем не менее, наши взаимоотношения, как бы натянуты они ни были, не являются причиной желать Алле Сергеевне такой страшной вещи. Еще раз приношу извинения, – закончил адвокат.

– Может быть мы и конфликтуем с вашим изданием, – согласилась Веерская, – но не до такой степени, чтобы не пожелать Алле Сергеевне успешного преодоления недуга.

– Спасибо, – опять кивнул Носов, – я передам ей ваши слова. Теперь хотелось бы поговорить о деле. Насчет выплаты, – мужчина достал свежую салфетку. Кажется, волнение стало покидать его, голос у Носова вроде бы окреп, глазки не так бегают по сторонам. – Как вы поняли, Алла Сергеевна хочет отдать вам всю сумму, которую вы потребовали. Напомню, что мы говорим о сумме в один миллион рублей. Видите ли, когда она узнала о болезни, она долго думала и пересматривала свою жизнь. Взглянула на себя другими глазами. Вы понимаете? – трое гостей кивнули. – Она переосмыслила свою судьбу, она поняла, что некоторые ее поступки на должности главного редактора «Яркого Созвездия» были не очень достойными. Говоря прямо – поступки, как она выразилась – греховные.

Дмитрий Дмитриевич Носов отер лоб и виски. Перебрал какие-то бумажки на столе. Гости не торопили его, все сидели молча и нахмурив брови.

– Алла Сергеевна не хотела бы, – у Носова совсем пересохло во рту, и он по внутренней связи попросил секретаршу принести обычной воды. – Ей не хотелось бы… умирать, если, не дай Боже, это случиться, с таким грузом на душе как ваше, господа, проблема. Она ждала, когда вы, Кристина Андреевна, вернетесь со съемок на Кубе, чтобы решить с вами этот вопрос. О, вы бы видели, как плохо она себя чувствовала, как страдала! На ней лица не было, ходила сама не своя. Она поддалась депрессии.

От неудобства и неловкости Веерская потупила взгляд. Носов продолжа:

– Врачи ей говорили, что нужно немедленно лететь в Германию на химиотерапию, но Алла Сергеевна все тянула… Ждала, когда вы вернетесь.

Кристина вспомнила райскую жизнь на берегу Атлантического океана с длинноносым полукубинцем-полусевероамериканским индейцем Абеландо и ей стало совсем совестно перед Тантановой. Зашла девушка-секретарша и подала каждому по бутылочке негазированной воды и стаканчики.

– Но на днях ей сделали повторные анализы, – продолжал Носов, когда девушка-секретарша тихо прикрыла за собой дверь, забрав с собой не допитый остывший чай. – И, оказалось, что болезнь стремительно прогрессирует. Быстрее, чем думали врачи. Депрессия ослабила ее организм. И Алла Сергеевна была вынуждена немедленно улететь в Германию. Она не дождалась вас всего один-два дня.

– Ясно… – ответила Веерская. – Очень жаль, что все так получилось. Мы не знали… Я вернулась с Кубы как раз вчера, но если бы я знала, я могла бы прилететь еще три дня назад за свой счет. Просто я ждала завершения съемок, потому что перелет оплачивала киностудия.

– Мы все надеемся, что болезнь отступит, – произнес Носов и, налив полный стаканчик воды, жадно выпил. – Тогда Алла Сергеевна вернется и сразу же решит ваш вопрос. Но нужно подождать.