Перед ним стояла миниатюрная журналисточка, ждала ответа.

– Да! – Шмюльц так сильно кивнув, что у него клацнули зубы, – Я, например, не верю ни на грош, что звездам не нравятся, когда их снимают на видео или фото! На самом-то деле им это очень даже нравиться, они кайфуют от этого, они даже, наверное, испытывают оргазм! Если их снимают, значит они интересны людям! – горячился Шмюльц. – Это же им бесплатная реклама! Они же специально провоцируют журналистов за ними охотиться! Я ведь это прекрасно знаю! Весь шоу-бизнес – это тупая рубка баблосов! Так ведь? Звезды торгуют собой, а реклама – это, как известно, двигатель торговли! Музыкальные клипы, на самом-то деле никакого отношения не имеют ни к искусству, ни к музыке. Это рекламные ролики! Просто рекламные ролики! Только не шампуней и каплей для носа, а артистов! И тот артист популярней и дороже, кто больше проплатил за частоту появления клипов на музыкальных каналах и прокрутку песен на радиостанциях. Это ведь как с товаром. Так вот папарацци – это лучшие рекламщики, да еще и бесплатные!

Майя Козочка не перебивала, она сосредоточена все записывала в блокнот.

Что-то двигало его языком, мысль шла от мозгов к голосовым связкам, проходя через какой-то барьер, оступалась там, притормаживала на мгновение, но Шмюльц проталкивал ее дальше и озвучивал. Что ему мешало? Он не понимал. Какое-то странное состояние, такого он еще не испытывал… Будто его слова меняли саму судьбу, навертывали новую резьбу на болт его жизнь. И на жизни окружающих его.

– По-этому, артисты будут даже рады, если их жизнь станет видна всем на показ! – попытался закончить свою мысль мужчина максимально уверенно и вспомнил, что у него на сегодня запланировано рандеву с Гульшат Геллетдинововй. Пожалуй, сегодня, «работая» с Гульшат, он визуально представит, что потрахивает не свою старую любовницу, а вот эту миловидную сочную журналисточку Майю Козочку.

– Петр Степанович, я веду в интернете свой блог, – говорила Козочка, не отрываясь от блокнота. – Могу я поместить туда ваши слова? Читателям это будет очень интересно.

– Ну о чем речь! – чуть ли не воскликнул Шмюльц. – Ну разумеется! Конечно!

Только вот он понятия не имел что такое блог. Если там есть читатели, значит это какое-то место, куда заглядывают люди и читают. Типа газеты или журнала.

Майя Козочка попрощалась со Петром Степановичем, улыбнулась на прощание и ушла. Шмюльц, гордый самим собой, свернул к крохотному магазинчику, купил еще одну бутылочку и осушил ее прямо на лавочке у подъезда, с удовольствием слушая синичек и поглядывая на яркое солнышко. Он был очень доволен!

Но он не знал и даже не догадывался, что десять минут назад вписал себя в мировую историю кровавыми буквами!

Шмюльц безмятежно улыбнулся и пошел к себе домой дремать перед встречей с Гульшат.

Москва

Съемки художественного фильма с рабочим названием «Ваша Себестоимость» по произведению Алексея Июнина «Мороз и солнце – день чудесный» шли без каких-бы то ни было трудностей, вопреки тому, что спонсоры иногда сокращали бюджет. Кристина Веерская играла там роль Наташи Смирновой – стервы и сучки, которая всех представителей мужского пола называла исключительно «крокодильчиками». Сегодня снималась сцена, когда Смирнова сидела в ложе Большого Театра и смотрела «Лебединое Озеро». Рядом по сценарию сидел ее двоюродный брат Тревиль – криминальный авторитет, за спинами торчали истуканами актеры, игравшие охранников. Снимали на самом деле в Большом Театре, только на сцене было пусто, ее закрывал занавес. Постановку включат в сюжет после при монтаже.

Вообще-то сюжет фильма происходит в разгар зимы, но съемки в помещениях снимали сейчас. Сцена с участием Веерской была сыграна, но режиссер Сахаров не отпускал актеров и съемочную группу, он хотел кое-что изменить.

– Вот смотрите, – говорил Сахаров актеру, игравшему роль Тревиля, и тыкал пальцем в сценарий. – Тут написано, что Тревиль с интересом смотрит как на сцене кружится шут. А ты ПРОСТО смотришь на сцену. Понимаешь?

– Почему «просто»? – отвечал актер, игравший криминального авторитета Тревиля. – Я смотрю с интересом.

– Я не вижу в твоих глазах заинтересованности.

– А чего смотреть-то? Там же занавес.

– Ох, ну ты как маленький! – пыхтел Сахаров. – Ну ты должен представить что там что-то происходит! Ты вообще видел «Лебединое Озеро»?

– Нет.

– И шута не видел? По телеку недавно показывали.

– Не видел, – огрызнулся актер, игравший Тревиля и подставил щеку девушке-гримеру, которая принялась вновь накладывать ему пудру.

– Ну ты представь, что видел!

– Как я могу представить то чего не видел?

– О господи! – Сахаров раздраженно отвернулся и, взяв протянутую бутылочку с минералкой, сделал несколько маленьких глотков. – Ну хотя бы сделай вид, что представляешь, что видел! Подвигай зрачками на камеру!

– Так будет еще хуже! – не соглашался актер, игравший уголовника Тревиля. – Я же сижу в ложе, а не на первом ряду…

Кристине Веерской оставалось только наблюдать за спором режиссера и актера. Она никуда не торопилась и если будет нужно, то может сыграть еще дубли. Тем более что у нее почасовая оплата. Плохо, что ль? Сиди и жди. Она сидела рядом с актером, играющим Тревиля, зевала и ждала, пока Сахаров объяснит ему что надо делать.

В конце концов было решено переснять один дубль.

Веерская и ее напарник сели в необходимые позы, сделали необходимые лица. Актер, игравший Тревиля, чуть-чуть задвигал зрачками, якобы наблюдая за происходящим на сцене Большого Театра.

– Что-то мне скучно, крокодильчик! – произнесла Веерская свой текст, придав голосу капризную интонацию.

– Тебя никто не держит, – ответил ей псевдо-Тревиль.

– Я, наверное, пойду.

– Дело твое. Где будешь-то?

– Пойду в «Асунсьен», – ответила Веерская-Смирнова, грациозно встала с кресла, подошла к выходу и охранники раздвинулись в стороны, пропуская ее в фойе. Две видеокамеры фиксировали каждое ее движение.

– СТОП! – рявкнул Сахаров так резко, что Веерская чуть не споткнулась. – СНЯТО! Вот теперь другое дело! Теперь хорошо! Все, на сегодня достаточно. Всем спасибо, завтра ночью снимаем сцену в фойе. Кристин, с тобой съемки начнутся, скорее всего, в субботу. Снимать будем после одиннадцати вечера в баре. Сценарий у тебя есть?

Кристина кивнула. Бар будет последними съемками для Веерской в этом фильме. По сюжету после бара ее зарежет киллер, но это было уже снято еще зимой.

– Хорошо, – Сахаров хлопнул в ладоши. – Всем счастливо!

Веерская вышла в пустое фойе театра и пошла в гримерку. В театре было удобно снимать – тут были уже готовые гримерки. Она переоделась, отдала реквизит ассистентам и вышла на улицу. Съемочная группа тоже расходилась по заказным автобусам, на ночной московской улице начинал моросить дождь. Все оборудование для съемки они оставили в театре, все равно завтра вечером возвращаться, а в театре было достаточно места где все это разместить.

Актриса попрощалась с актерами и села в свой любимый «Флюэнс». На улице царила московская ночь с ее неоном, дождь набирал силу, актриса включила дворники. Как здорово, до ее поселка даже по полупустой трассе добираться не менее полутора часов, а завтра после полудня у нее еще одни съемки. Следующих три дня Кристина Веерская проведет на площадке исторического фильма «Карибская Страсть», где будет играть не кого-нибудь, а дочку губернатора Кубинского порта – даму сердца главного героя. Потом вся съемочная бригада «Карибской Страсти», в том числе и сама Веерская улетит на Кубу снимать основные сцены.

Стеклоочистители синхроннора стирали капли дождя с лобового стекла. Актриса не могла дождаться того дня, когда ступит на белый песочек Острова Свободы, потому что шумная суетливая Москва с ее нескончаемыми съемками ее утомили.

Пальчик на кнопке включения магнитолы, приветливо моргнувший экран, ещё два касания и первые аккорды композиции Du riechst so gut группы «Rammstein». Ключ зажигания, проснувшийся двигатель, нажатие на педаль газа и уверенное движение вперёд.