3. На память вам и для большей точности в отзывах ваших к воеводе Виленскому, дабы оные всегда одинаковы и согласны быть могли, прилагается при сем на французском языке записка, которую вы ему как при первом свидании, так и после при удобных случаях сами читать можете, не выпуская ея однако никогда из рук и дополняя впрочем словесными изъяснениями поточной силе предыдушаго втораго артикула.

4. Есть ли толь сильными увещаниями убежденный, будет он приведен в некоторое колебание, то дабы первым импрессиям больше еще придать силы и одним разом решить дело, можете вы ему сказать именно, что во взаимство его к здешней стороне приступления, поручено вам наведаться, каких он для себя выгод желает; что вы имеете повеление донести о том без замедления двору ея императорского в-ства, равно как и российским в Варшаве министрам, которые по имеющей полной мочи может быть и собою в состоянии будут показать ему всякое удовольствие; что есть ли бы паче чаяния не могли они того без описки с двором учинить, то может он уже собственно от ея императорского в-ства милости и щедроты желаниям своим исполнения надежно ожидать.

5. Буде князь Радзивил поступит на объявление тех желаний своих, за которыя он мысли и поведение свое переменить захочет, то имеете вы действительно как сюда, так и в Варшаву к министрам ея императорского в-ства без потеряния времени об оных писать и по полученным из одного или другого места наставлениям неотменно исполнять.

6. В бытность вашу при князе Радзивиле имеете вы, равно как и в проезд ваш к нему, отзывы и разговоры ваши распоряжать со всякою умеренностию и не делая никаких угроз, ниже вступая в подробный изъяснения, есть ли в то время российския войска где-либо в Польшу или Литву вступать, но отговариваясь совершенным в том неведением.

7. Что напротив того случится, вам сведать примечания достойнаго о видах противной партии, о приемлемых ею мерах и о вооружениях ея, о том имеете вы и сюда, и в Варшаву Графу Кейзерлингу и князю Репнину обстоятельно доносить употребляя для надежности переписки следующий при сем цифирный ключ, который равномерно и в Варшаву сообщен.

8. Впрочем не оставите вы во время пребывания вашего при князе Радзивиле стараться опознать персональной его характер и окружающих его людей, также и состояние нынешних его военных людей, дабы по тому располагая поступки ваши, и здесь после обстоятельное обо всем описание сделать могли.

9. Буде из посторонних людей станет к вам кто с какими либо предложениями адресоваться, оныя имеете вы принимать единственно на доношение, сообщая и в Варшаву, что к тамошнему сведению нужно быть может.

10. Как здесь да и вам самим известно, что князь Радзивил будучи человек нравов развращенных руководствуется во всех своих поступках советами и внушениями окружающих его людей, то для на-дежнейшаго в комиссии вашей успеха, поручается вам употребить всевозможное старание, дабы из первых его фаворитов, буде бы другие способы не помогли, хотя обещанием некоторой суммы денег преклонить кого нибудь к подкреплению ваших представлений и к приведению князя на лугчия мысли.

11. Пребывание ваше при нем не определяется точно здесь, потому что оное зависит от успеха, который вы в комиссии вашей иметь будете и от сопряженных с оною обстоятельств, по которым вы во свое время без наставлений оставлены не будете, но если по первой вашей попытке и тем и другим образом удостоверитесь вы о сущей невозможности обратить на здешнюю сторону князя Радзивила, в таком случае, не теряя больше времени напрасно, имеете вы с ответом его сюда возвратиться.

12. На проезд вам определяется в оба пути две тысячи рублев, которые имеете вы получить из коллегии иностранных дел.

Н. Панин, князь А. Голицын

В Санкт-Петербурге, февраля 4 дня 1764 года»[374]

Каково? Все поставлено «на широкую ногу». Мало того, просчитано все, до последней копейки. Считали и писали специалисты, знающие толк не только в деньгах, но и то, как их «правильно» вложить, дабы даже разведка получила свои дивиденды.

И еще один крайне важный для нашей темы документ:

«Письмо графа Панина в Константинополь к резиденту Обрескову (В Санкт-Петербурге, 11 августа 1768 года)

Мы нашли способ не только получить копии с нескольких писем французскаго в Крыму эмиссара Тота к статскому секретарю дожу Шоазелю, но и разобрать еще шифры взаимной их корреспонденции, я прилагаю здесь одну с самой последней депеши, по содержанию которой уверитесь ваше прев-во, что она есть подлинная.

В настоящем критическом положении дел наших с Портою разсудил я за нужно сообщить вам сию пиесу для предъявления, но в крайней однакож конфиденции, Рейс-Эфендию, или кому другому из министерства нам доброжелательному, в той, кажется, справедливой надежде, что оное, открывая турецкому министерству всю связь и прямой источник доходящих к нему ложных и злостных известий о нашем в Польше поведении, достаточно будет убедить его внутренним признанием, что не дела наши и вынужденныя движения войск наших в Польше долженствуют беспокоить Порту, но что взаимные недоброжелатели и ненавистники обшаго нашего покоя и согласия, а особливо действующий в том г. Шоазель, изыскивают и находят не позволенные способы к тревожению ея собственными турецкими начальниками, а наипаче крымским ханом.

При сообщении сей депеши, как я выше сказал, прошу ваше прев-во препроводить ее пристойными внушениями, коих довольно найдете вы в собственном вашем проницании, а я, полагаясь на оное и на испытанное ваше в делах искусство, удовольствуюсь присовокупить здесь следующий только разсуждения.

Судя по всем обстоятельствам, можно кажется без ошибку полагать, что Порта с последних ея с вами изъяснений, кои толь горячи были, долженствовала между тем чрез полученный от вас из писем посла князя Репнина подлинный известия о происшедшем в Балте совершенно удостовериться, что та ея горячность была невмесна, и что мы не подали ей никакой законной причины к жалобам и неудовольствию; но как с другой стороны, по известному невежеству и высокомерности турков нельзя же ожидать, чтобы она в том призналась и остановила начатый свои военныя распоряжения потому одному, что побудительная к оным причина открылась после неосновательною, то и надобно нам с своей стороны, применяясь к политическому ея сложению, стараться дать ей приличные способы к исправлению той горячности без обнажения однакож себя пред своею зараженною публикою.

Тут, кажется, может уже с пользою употреблена быть означенная депеша барона Тота, ибо из нея получит Порта справедливый повод приписать волнение свое ложным к ней присланным известиям изве-стнаго балтского воеводы мошенника Якуба, который от посторонних ненавистников общему нашему согласию обольщен и подкуплен был, а примерным сего мошенника наказанием и выгнанием из Крыма подкуп ителя его барона Тота, оправдаться пред публикою своею и дать нам некоторое удовлетворение в неосновательном и противу нас принятом сумне-нии, что мы сочтем еще за удостоверитель-ный опыт дружеских ея мнений и склонностей к продолжению мира и добраго согласия.

Не неуместа еще, думаю я, будет остеречь Порту способом Тотовой депеши от хана крымскаго и вселить противу него недоверку, внушая, что без воли и повеления Порты ишет он завесть между обеими империями хлопоты и явную войну не для скрытных ли каких и ей самой предосудительных видов, и не полагает ли случай разрыва тем сроком, где их в действо произвести может, когда он себе дозволил в противность повелений Порты подавать повод тому Тоту к внушению ему всяких коварных вымыслов, приглашая его на сообщение себе новизн.

Равным же образом будете вы тою же депешею иметь случай довести мошенника Якуба до правед-наго наказания за двойную его измену, что особливо и поручаю я вашему прев-ву, как дело нужное для страха и получения другим его подобным.

В протчем пребуду, и т д.»[375]