«Как и Феодосий, Феофан не только боролся, рука об руку с Толстым и Ушаковым за чистоту веры, но и использовал могучую силу политического сыска для расправы со своими конкурентами в управлении церковью. Жизнь великого грешника Феофана проходила в писании доносов, ответов на «пункты». Феофан был умнее, изворотливее и удачливее Феодосия и кончил жизнь свою не как Феодосий в запечатанной подземной камере, а в собственном доме в Петербурге. И хотя после смерти Феофана в церкви не осталось таких, как он, умных, «пронырливых» и жестоких инквизиторов, дело, которое было начато Никоном, подхвачено Питиримом, Феодосием и Феофаном, продолжили чиновники специального Сыскного приказа, который к середине XVIII века исполнял роль инквизиторского филиала Тайной канцелярии. Сюда передавали из Тайной канцелярии упорствующих в своих убеждениях старообрядцев «для изыскания истины пытками». В приказе была налажена целая система мучений людей. Старообрядец либо там погибал, либо выходил из него раскаявшимся в своих убеждениях изгоем и калекой. Пытки в приказе были очень жестокие. Приведу несколько примеров. Дмитрий Белов был пытан 13 апреля 1752 года (50 ударов), 6 ноября 1752 года (35 ударов), 18 января 1753 года за отказ признать свою ересь получил 35 ударов. При этом у дыбы стоял священник и увещевал вернуться к церкви. Так было и с 60-летним каменщиком Яковом Куприяновым, которого в 1752 году пытали и на первой пытке дали 90 ударов кнута, а на второй — 70 ударов. На третьей пытке несчастный получил 100 ударов! Несмотря на эти мучения, Куприянов от старообрядства не отрекся. Его приговорили сначала к сожжению, но потом били кнутом и сослали в Рогервик — известно, что раскольников в Сибирь, боясь их побегов, не ссылали. Упорствующий в расколе дворцовый 70-летний крестьянин Полуехт Никитин был настоящим борцом за то, что теперь называют свободой совести. В 1747 году он выдержал две пытки, на которых получил 73 удара кнутом, но по-прежнему утверж дал: „Будь-де воля Божия, а до души моей никому дела нет и никто отвечать не будет"»[260].

Итак, подводя черту и под правлением Петра Великого вообще, и под действием в этот период специальных служб, стоит отметить, что русский император ставил перед собой и перед своими приближенными (в том числе и руководители разведки и сыска) просто глобальные задачи:

— Россия должна стать сильной сухопутной страной в Европе, и влияние ее на Запад должно быть определ я ющим;

— Россия должна стать «притягательным центром» для всех славянских народов. А это означало и влияние на Востоке, где славянская община была в те времена сильна;

— Россия должна добиться выхода к Черному и Средиземному морям, где она могла столкнуться с Австрией.

— Россия должна была превратиться в жестко централизованное государство, на охране интересов которого стоят спецслужбы.

Отсюда и отличительная черта российских спецслужб — широкие масштабы работ. Впервые в истории России спецслужбы распространяют свое влияние и на всю Россию, и на всю Европу, и на большую часть Азии.

Второй отличительной чертой спецслужб при Петре Алексеевиче была их активность. Русский царь никогда не ограничивался только одной информацией. Спецслужбы использовали очень разнообразные агентурные комбинации и применяли агентурные контрмеры.

Впервые, во времена Петра Алексеевича была поставлена задача борьбы с дезинформацией, клеветой, лжесвидетельством. Петр требовал от русских спецслужб тщательной разработки, проверки и критического подхода к всякого рода доносам.

В 1715 году царь Петр приказывает не обращать внимания на анонимные письма. Любую анонимку он приказывал сжигать, не читая, «понеже многим являются подметные письма, в которых большая часть воровских и раскольнических вымышлений, которыми под видом добродетели яд свой наливают»[261].

А за четырнадцать лет до того Петр Алексеевич подписал указ «о казнении смертной казнью ложных свидетелей».

При Петре Великом спецслужбы использовали и всю совокупность научных достижений. Так, в переписке Петра с Головкиным за 1706 год содержалось сообщение последнего, что, так как секретарь фельдмаршала Огильви — некий Пейч заподозрен в написании подметных писем, то в целях разработки Пейча его переписка и подметные письма были подвергнуты настоящей научной экспертизе.

Экспертиза включала в себя следующие этапы: письма были предъявлены трем группам «экспертов»:

а) писарям, присланным гетманом Мазепой;

б) двум ученым монахам из Киево-Печерского монастыря;

в) двум монахам из Братского монастыря.

Все группы исследовали письма раздельно и дали отдельные заключения.

Так, в этих аспектах, как и во многих других. Петр уловил тенденцию провидчески[262].

Январь 1725 года выдался суровым, но россияне, кажется, и не замечали холода. Им было не до этого: 25-го числа скончался, скоропостижно, император Петр Великий. На престол взошла императрица Екатерина I.

Перемен не ждали: Тайная канцелярия продолжала работать, в частности, по делу монаха Самуила Выморокова. Следствие продолжалось до лета 1725 года, а в августе императрица подписала приговор.

Тогда же Екатерина ознакомилась с подробностями дела Феодосия Яновского и Родышевского (подробности этих дел царице докладывал сам Иван Ромодановский).

Летом 1726 года Петербург и Москву потрясло из ряда вон выходящее событие. Указом от 28 мая 1726 г. императрица Екатерина I положила конец существованию Тайной канцелярии (Канцелярии тайных дел). Следственные дела из Петербурга поступили в Москву, в Преображенский приказ и тем самым «политический розыск российской империи вновь был консолидирован»[263].

По мнению исследователей, «здравый смысл подсказывал необходимость создания организации, способной оперативно проводить политический сыск в столице. При тогдашнем уровне развития связи, находясь в Москве, немыслимо было заниматься расследованиями петербургских дел. Попытки вменить политический розыск Сенату и Верховному тайному совету следует признать крайне неудачными: заседавшие там знатные дворяне техники розыска не знали и знать не хотели по причине недостойности этого занятия. Поэтому уже через пять лет, в 1731 году, новая императрица Анна Иоанновна восстановила Тайную канцелярию. Полное название этого сыскного учреждения выглядело следующим образом: «Тайная розыскных дел канцелярия». В момент организации этого ведомства императрица и ее двор находились в Москве, но уже в 1732 году они переехали в Санкт-Петербург; вслед за ними туда же отправилась и Тайная канцелярия. Возглавил ее Андрей Иванович Ушаков, полковник лейб-гвардии Семеновского полка и генерал-адъютант. Московским отделением Тайной канцелярии заведовал С. А. Салтыков, списочный состав обоих отделений на 1732 год был весьма невелик — 21 канцелярист и 2 секретаря. Генерал Ушаков скончался в 1747 году, тогда же его место занял И. И. Шувалов»[264].

Итак, недолгое правление вдовствующей императрицы Екатерины I привнесло в российскую действительность серьезное сокращение числа спецслужб, отслеживающих политическую ситуацию. Однако Анна Иоанновна (с большими трудностями вступившая на русский престол) восстановила status quo, «уравновесив» количество спецслужб. Стоит отметить, однако, что количество сотрудников Тайной канцелярии было весьма скромным. Но, видимо, их хватало для наблюдения, арестов, обысков, следствия и доведения дел до суда[265].

Чем же объяснить поступок Екатерины, которая по сути дела, перечеркнула все то, что сделал ее неугомонный муж?