И вот сейчас, рассматривая около дюжины представительниц прекрасного пола, я безошибочно смогла определить их семейное положение и статус. Молодые девушки держались своей весёлой стайкой, о чём-то весело шептались и пересмеивались. Среди них мне показалось знакомым одно лицо со светлой длинной косой, украшенной тёмной лентой. Я начала напрягать память, пытаясь вспомнить, где же я могла её уже видеть.

– Любаша, останешься с нами погадать? – обратилась одна из сестёр Матрёны к светловолосой девушке, и я тут же вспомнила разъярённую девицу, ударившую меня дверью кузни.

– Даже не знаю, – капризно сморщила она носик, попутно бросая на меня презрительный взгляд.

Вечер набирал обороты, блины были съедены, медовуха и отвары выпиты, и замужние гостьи засобирались домой.

– А теперь давайте гадать! – воскликнула Варя, когда за сёстрами Макара закрылась дверь.

Остальные девушки поддержали затею весёлыми возгласами и принялись убирать со стола всю снедь и посуду. Кто-то поставил на центр стола большую деревянную лохань, а кто-то достал настоящие восковые свечи. Ого! Вот свечей я в этом мире пока ещё не видела. Для освещения изб в основном пользовались лучинами. Не каждая изба могла похвастаться даже лампадками возле образов, не говоря уже о масляных лампах. В нашем селе подобная роскошь имелась только в доме старосты. О как!

Наполняя лохань водой, девушки принялись распевать девичьи песни о прекрасных юношах, о возлюбленных и будущих мужьях, прося судьбу подарить им доброго и ласкового спутника жизни.

– Главное, чтобы любил, – сказала одна из девушек, капая раскаленный воск в воду и пытаясь разглядеть в получившейся восковой кляксе хоть что-то.

– Главное, чтобы не пил, – сказала вторая девушка, последовав примеру первой, опрокинув свечу над водой.

– Главное, чтобы не бил, – сказала третья, боязливо передёрнув плечами и, выудив пальцем из воды светлый комочек воска, принялась вертеть его в руках.

Я с каким-то сумасшедшим весельем смотрела на всё происходящее.

– Что они делают? – шепотом спросила я у Матрёны, которая проверяла на печи своих спящих детишек.

– Как что? Гадают на суженого конечно, – как само собой разумеющееся ответила мне подруга, – Давай, и ты попробуй, – подтолкнула меня женщина к склонённым над столом девушкам.

– На, Настенька, твой черёд, – проговорила Дарья, вручая мне зажженную свечу.

– Я не знаю, что делать, – растеряно проговорила я, склоняясь над лоханью с водой.

– Надо просто пожелать увидеть своего суженого, – проговорила девушка, направляя мою руку, чтобы я вылила оплавившийся воск в воду.

Пламя свечи подёрнулось и зашипело, воск оплавился чёрным нагаром и упал странной трёхлапой каракулей в воду.

– Эх, воск потемнел, примета плохая, – испуганно прошептал кто-то.

А я же не могла оторвать от этой замысловатой потемневшей кляксы своего взгляда.

– Кого ты загадала, Настенька? – испуганно спросила меня Варвара.

– Возлюбленного, – коротко ответила я и вновь вгляделась в чёрный застывший воск.

– И что видишь? – настороженно спросила меня Варя, – Что-нибудь мерещится? Какой он?

Я нагнулась ниже и прищурилась. И вдруг перед глазами всё поплыло, а перед моим взором совершенно неожиданно показались тёплые светло-карие глаза в обрамлении тёмных густых бровей. Затем внезапно картинка смазалась, и вдруг на меня смотрели уже глаза цвета стали, глубокого насыщенного серого цвета. Но и они вдруг исчезли, а на смену им появились ярко-голубые.

На последнем видении я испуганно отшатнулась от стола, часто заморгав и развеивая стоявшую перед глазами картинку.

– Бред какой-то, глупости всё это, – раздражённо произнесла я, а потом нарочито весёлым голосом спросила у девушек, – Неужели вы во всё это верите?

– Конечно, – мечтательно улыбнулась Дарья, а все остальные робко закивали в знак согласия.

Я ещё раз встряхнула головой, окончательно избавившись от нахлынувшего на меня наваждения, и с легкой улыбкой произнесла:

– Ерунда всё это, сказки.

А потом, поддавшись какому-то наитию, вспомнив знаменитый стих Жуковского, я заговорила нараспев:

Раз в крещенский вечерок

Девушки гадали:

За ворота башмачок,

Сняв с ноги, бросали;

Снег пололи; под окном

Слушали; кормили

Счетным курицу зерном;

Ярый воск топили;

В чашу с чистою водой

Клали перстень золотой,

Серьги изумрудны;

Расстилали белый плат

И над чашей пели в лад

Песенки подблюдны…

Вот в светлице стол накрыт

Белой пеленою;

И на том столе стоит

Зеркало с свечою;

Два прибора на столе.

«Загадай, Светлана;

В чистом зеркала стекле

В полночь, без обмана

Ты узнаешь жребий свой:

Стукнет в двери милый твой

Легкою рукою;

Упадет с дверей запор;

Сядет он за свой прибор

Ужинать с тобою».

Вот красавица одна;

К зеркалу садится;

С тайной робостью она

В зеркало глядится;

Темно в зеркале; кругом

Мертвое молчанье;

Свечка трепетным огнем

Чуть лиет сиянье…

Робость в ней волнует грудь,

Страшно ей назад взглянуть,

Страх туманит очи…

С треском пыхнул огонек,

Крикнул жалобно сверчок,

Вестник полуночи…

Я говорила, а девушки все обратились в слух, подавшись вперёд и ловя моё каждое слово. Когда же последние строки стихотворения закончились, они так и продолжали молчать.

Наступила полнейшая тишина, нарушаемая лишь тихим треском лучин, да далёким лаем собак где-то на улице. И вдруг в этом полнейшем безмолвии, с громким скрипом распахнулась дверь. Все девушки испугано обернулись и замерли.

Из тёмного дверного проёма показалась сначала одна человеческая нога, затем другая… Кто-то из девушек неожиданно взвизгнул. К одному испуганному девичьему голосу добавился второй, затем третий. Через каких-то пару секунд ор и визг стоял такой, что я чуть не оглохла.

– Уууу, шалые! – раздался чей-то низкий голос от двери.

И в следующую минуту в избу ввалился подвыпивший Макар, сыпля проклятиями на бестолковых девиц, которые перебудили половину села своими истошными воплями.

Воскресенье ознаменовалось большим праздником – проводами масленицы. И как сказал мой домовой: «Разговению конец, посту великому начало».

 С самого утра на улице наблюдалось оживление. Даже мне было видно, как мимо моей избы туда-сюда снуют односельчане и деревенская ребятня.

– Настя! – раздались громкие девичьи голосочки откуда-то с улицы.

Мне даже показалось, что я ослышалась, но прижав свой нос к холодному стеклышку окошка, увидела три фигурки возле моего забора, одна из которых активно махала мне рукой.