- У нас с вами был один общий знакомый. Мы оба его знали, но друг о друге через него нам не известно. Полковник Арсений Ковалев. Который – вы знаете? – на прошлой неделе скончался.

- Да. – Багров на несколько мгновений опустил взгляд в стол и покивал. При этом в его глазах пронеслась какая-то тень, будто внутри кольнуло нечто вроде волнения, которое он хотел скрыть. – Это был удар и для моего отца, они крепко дружили все почти сорок лет. Я сам неоднократно встречался с Арсением Павловичем. Мы хорошо ладили. А где вы с ним познакомились?

- Кажется, что целую вечность назад: ощущение, что я знаю его очень давно. В начале нулевых пересеклись на учениях, как-то сразу задружились… Я был на его похоронах.

- Отец не смог приехать и сокрушался, – произнес Багров, взглянув на улицу в окно. – Он сейчас в командировке на Дальнем Востоке.

- Понимаю. Так вот. – Сезонов, начиная следовать прописанному в своей голове речевому сценарию, приготовился ловить в каждом движении, взгляде и подергивании лицевых мышц капитана то, что может его выдать. – Я слышал, что Арсений в начале года, кажется, хотел увидеться с мужчиной – офицером, который, как он узнал, приехал на службу в Ярославль.

- Да, это был я, если всё верно и мы оба не ошибаемся. Жаль, что так и не увиделись. Он меня не нашел. И я его. Мне потом, позже передали, что он искал меня, хотел внезапно появиться, удивить, так сказать.

Последние фразы Багров произнес как-то сбивчиво, будто потерял уверенность. Изменение можно было не заметить и посчитать за вполне естественное, но Сезонов взял это на заметку.

- Да. Печально.

- Ну, что теперь делать… Как его семья?

- У вдовы настроения до сих пор нет. Дети, сами грустные, стараются эмоционально поддерживать ее.

- Им нужно что-то? Какая-то помощь? Может, я бы мог…

- Я им передам о вас.

Подошел гнусавый юноша-официант и поставил перед мужчинами, сняв с подноса, бокалы светлого пенящегося алкоголя и стеклянную миску с ароматными чесночными гренками из темного хлеба. Полминуты офицеры помолчали, распробовав пиво и закуску.

- Когда искал вас, узнал немного информации из личного дела. Вы из Петербурга, верно?

- Так точно. После службы по призыву и спецобучения остался в тренировочном центре общевойсковой подготовки, а с января этого года переведен сюда.

«Ну, гражданин Ярков, – думал Сезонов, слушая рассказ капитана о себе, – и где здесь следственный? Мне врал? Но зачем, если намерен был рассказать всю правду от и до? Или действительно не разобрался тогда? Или сейчас в лицо врет Багров? Хотя про службу в Питере – правда, но вот где на самом-то деле...»

- Но скажите, – глотнув пива, спросил Багров, – вы хотели увидеться, чтобы сказать мне про смерть Ковалева? Или узнать, что я это знаю?

- Я хотел увидеться, чтобы узнать, насколько хорошо охраняются часть и полигон на трассе в сторону Туношны.

Сезонов обыденно проникновенным взглядом прямо смотрел на Багрова. Тот выдержал, но недолго – отвел глаза в сторону, заглушая в себе подступившие эмоции волнения и подозрения, спешно заменяя их на холодность и будто принятие в свой адрес такого вполне естественного вопроса.

«Так вот зачем ты здесь, подполковник Сезонов. Так вот зачем тебе я. Тебе что-то известно. Точно – известно. Насколько далеко ты зашел в своей логике, своих рассуждениях? Где имеешь своего крота, который сливает тебе информацию о следствии по делу о смерти офицера Ковалева, о полигоне и военчасти? Почему не говоришь прямо, что́ знаешь? И много ли успел узнать? Что удалось выведать?»

Этим самым подполковник подтвердил, что ему известно, в каком конкретно месте он, капитан Багров, проводит свои служебные часы. Этим самым Сезонов дал понять, что он связывает трагедию Арсения Ковалева с полигоном у Туношны. Ведь не зря сначала заговорил о полковнике.

Но знает ли этот московский в действительности, чем он тут, Багров, занимается? Знает ли, что́ на самом деле происходит на полигоне и почему столь важно, как о том, что происходит под его землей, никто ничего не знал?

«Игра против меня, да? Ну ничего, ничего. Я не проиграю ни одного раунда. Как бы увести тебя подальше… Тебе не надо знать много. Точнее – тебе не надо знать всего. Ты принесешь много проблем, Сезонов, если еще будешь пытаться приблизиться к тому, что хочешь разгадать. Ты уже – сама проблема. Ты сам их себе создаешь. Зря. Ты ступил на опасную дорогу. И если ты понял или догадываешься, с чем имеешь дело, будешь бояться оповестить свое командование. Потому что сам не поверишь в происходящее. Потому что самой большой верхушке вовсе неизвестно о творящихся в части делах. Тогда будет тем проще тебя, одного, раздавить.»

- Имеете в виду, насколько хорошо защищен от попыток проникновений извне? – после довольно продолжительного молчания спросил, вздохнув, Багров тоном, ничего не заподазривающим.

- Как то, – согласно кивнул Сезонов.

- Конечно. Всё под моим контролем в том числе. Новое недавнее оборудование слежения, датчики, камеры, освещение.

Багров говорил осторожно, словно выверял в мыслях каждую новую фразу и следующее слово, но мускулы на его лице не дрогнули. Он не возился на стуле, не потирал ладони, не бегал хаотичным взглядом по кафе – то устремлял взор куда-то в окно на людей и транспорт, то ненадолго возвращался к лицу подполковника. На самом же деле за пивными глотками капитан прятал бешеный поток рвущих голову мыслей: жизненно необходимо, чтобы московский офицер перестал подозревать военчасть в чем-то неправомерном. Как вообще заставить Сезонова не думать и не интересоваться этой темой? Как запретить?

- На полигоне сейчас к тому же хранится недавно завезенное секретное оборудование, доставленное для скорой опытной проверки. Там же идет разработка малоразмерного оружия по новым технологиям. Исследование и хранение образцов инертных и активных оригинальных и синтезированных материалов. Они находятся в максимально охраняемых и защищенных условиях, исключающих сторонние факторы, которые могут хоть даже малым образом нарушить экосистему и микроклимат некоторых спор. Вам может быть известно всё это о полигоне? Данные загружены в открытую базу ведомства, доступ только для нас, военнослужащих, конечно. Вы можете сами почитать и сделать вывод, что такая территория нуждается в особой охране. Из-за того, что там располагается, что там есть.

- Действительно, – хмыкнул Сезонов, добавляя: – Например, загадочные, непонятные существа.

«А вот это удар поддых. Нокаут.»

Сезонов уловил явную перемену в лице капитана. Но вместо принятия поражения и раскрытия карт последовал вполне естественный простодушный смех. Подполковник даже удивился. Багров откинулся на спинку стула, широко растягивая губы и поблескивая глазами. Просмеявшись, капитан мотнул головой и взглянул на Сезонова с искренним непониманием.

- Я не верю ни в каких чупакабр! – Багров развел руками, откусив от гренки. – А будучи здесь, на службе, неполных четыре месяца, ни разу не наблюдал чего-либо подозрительного и уж тем более устрашающего.

«Врешь, капитан. Уверен, что знаю, как ты сейчас закрыт и неоткровенен. Просто уже научился вести себя ровно, когда в твоем отношении что-то подозревают.»

- Но люди – случайные свидетели из небольших сел и поселков у города – утверждали, что видели какое-то существо недалеко от Ярославля какое-то время назад. – Сезонов поменял позу, сев поудобнее. – Практически в той местности, где и располагается ваша часть.

- Мало ли что говорят. – Багров развел руками. – Слышали, может: как-то раз старого койота приняли за мифическое страшилище? Люди готовы преподнести ситуацию всему миру так, как им почудилось самим, вселив свою уверенность в других, заражая ею. Массовый психоз.

- То есть утверждаете, что ничего подозрительного о полигоне не знаете и за время службы не слышали. И не видели.

- Утверждаю и подтверждаю.

Багров прямо смотрел в глаза подполковнику, словно честный старшеклассник клялся учительнице в своей невиновности в школьном проступке.