Мой энтузиазм взял верх над сомнениями сестры. Ради меня Альма была готова на все. Вот как мы решились на путешествие во Францию, Лиз. Так все и началось.

Шел 1923 год. Первые дни октября принесли с собой морозный воздух. Девушек собралось не более десяти – все в черном, обутые в эспадрильи, с длинными косами, перекинутыми на грудь и перетянутыми темными лентами. Большинство из них отправлялось в путь впервые. Самой старшей, Кармен, исполнилось семнадцать, и для нее это было уже третье путешествие. Все, что нам было известно о Молеоне, мы узнали от нее. В прошлом году Кармен привезла оттуда простыни, кружева и фарфоровый сервиз. Достаточно, чтобы у всех ее подруг заблестели глаза. Ее широкие бедра и полная грудь резко выделялись на фоне худеньких фигур совсем юных девушек, кутавшихся в свои пальто.

Наше появление вызвало ропот и хмурые взгляды. Нам были не очень-то рады. Деревенские девушки нас не любили, но здесь всем заправляла Кармен. Она приветственно кивнула нам, чем заставила всех замолчать. Ее мать когда-то дружила с нашей. Может быть, та попросила свою дочь присмотреть за нами?

– Будет холодно, – только и сказала Кармен.

Рядом с девушками стоял, опираясь на палку, молодой человек в черной шляпе.

– В путь! Нельзя терять времени, – заявил он и, схватив веревку, которой был привязан мул, зашагал по дороге. Вдали, за горами, в светлеющем небе разгорался рассвет.

Девушки начали петь. Мои мысли устремились в Молеон. Накануне я поделилась нашими планами с учительницей. Она обеспокоенно нахмурилась: неужели нет другого решения? А потом грустно, понимающе улыбнулась. Последний день занятий вместо задач и диктантов она посвятила молитвам.

– Господи, защити Розу и Альму там, за горами, и сделай так, чтобы они к нам вернулись.

Наша группа обогнула кальверы и вошла в долину Ронкаль. Деревни у подножия гор были окутаны туманом. По дороге к нам присоединились несколько девушек из близлежащих деревень, иногда в сопровождении брата или отца. Разговоры становились все тише и тише. Перед нами простирался лес.

Густой воздух. Замерзшая земля. Пугающие тени. Я боялась волков, диких зверей, но твердо решила не показывать страх. Стиснула зубы. Ведь эта экспедиция была моей идеей.

Мы начали подъем в гору. Идти пришлось по мокрым и скользким камням, с громоздкой поклажей. У меня в узелке было немного стручковой фасоли. У сестры – три килограмма белой фасоли и козье мясо. На руке у нее висела небольшая деревянная скамеечка, которая служила нам сиденьем во время остановок.

Я изо всех сил старалась не отставать. Тащила свою больную ногу, словно ядро на цепи. Но все же время от времени я ловила на себе обеспокоенный взгляд Альмы. И тогда я удваивала усилия, пытаясь держаться в начале процессии. Так впереди меня оказался он.

Паскуаль.

Я внимательно рассматривала его широкие плечи, темные волосы на затылке. Когда он обернулся, проверяя, не отстала ли группа, мое сердце забилось быстрее. От изгиба губ до светло-зеленых глаз, от изящных рук до точеных скул – все в этом юноше, казалось, было создано каким-то божеством, ценителем красоты и идеальных пропорций. Альма и Кармен захихикали. Покраснев, я еще прибавила скорости и обогнала молодого пастуха, чтобы оставить их позади.

Так проходили долгие часы. Дубовые леса сменялись долинами и возвышенностями, щебетали ласточки. Уставшие, иногда они останавливались, усаживались на скамеечки группами по четыре–пять человек и отдыхали. Мыслями все были далеко, по ту сторону гор, где их уже ждали чудесные подарки и кружева, – Молеон был их маяком в ночи. В один из таких привалов Альма, Кармен и я оказались рядом с Паскуалем. От усталости мы валились с ног. Даже моя сестра приумолкла.

– Хочешь?

Он протянул мне полупустую кожаную флягу. Едва я надавила на нее, как струя едкой жидкости брызнула мне в рот. Хоть вино и обжигало гортань, я была рада, что Паскуаль обращается со мной как с взрослой. Я села на скамеечку и в подсознательном порыве кокетства спрятала больную ногу под платье.

Мы смотрели на тяжелое небо, обезглавившее Пиренеи. Этот горный пейзаж окружал меня с рождения, но никогда не надоедал. К запахам земли, листьев и камня, примешивался сладковатый аромат нигрителлы. Набравшись храбрости, я задала Паскуалю вопрос, который прозвучал строже, чем мне хотелось:

– А ты куда направляешься?

– В Аргентину.

Он достал перочинный нож, отрезал кусок манчего и протянул его мне – плотный и нежный, с орехово-сливочным вкусом. В животе у меня заурчало от голода. Я позволила сыру растаять на языке. В семье Паскуаля было девять мальчиков. Работников хватало, а вот денег – нет. Но на военную службу никто не стремился. Пастухи сотнями отправлялись на заработки в Америку. Будущие богатые дядюшки.

– Я дойду с вами до Франции, а потом отправлюсь на побережье.

Мысли о море придали его глазам особый блеск. Паскуалю исполнилось двадцать лет, он уже был мужчиной. Самым красивым парнем, которого я когда-либо видела. Хотя в то время я видела их не так уж много.

В воздухе аромат елей сменился запахом дрока. В небе над нашими головами медленно кружил стервятник.

– Надо идти, – бросил Паскуаль.

Мы снова двинулись в путь. Дорога была покрыта льдом, а чуть выше и вовсе исчезла под грудой снега. Я шла молча, прислушиваясь к разговорам старших, как вдруг моя хромая, плохо обутая нога заскользила по каменистому склону. Паскуаль поймал меня на лету.

– Осторожней! Здесь опасно!

Тепло его руки ненадолго задержалось на моем рукаве. Я задрожала. Перед нами лежало ущелье. Широкую зияющую пропасть пересекал подвесной мост.

– Мост через преисподнюю… – пробормотала Альма, вцепившись в мою руку.

Ходили слухи, что в этом лесу живут эльфы. Абуэла рассказывала нам с сестрой всякие легенды, так что мы, задув свечу, еще долго не могли заснуть. В моем воображении промелькнула череда диковинных сказочных существ. Мне послышался вой, казалось, в кустах кто-то шевелится.

– Не смотри вниз, – шепнула мне Альма.

Я, конечно, тут же ее ослушалась. И закричала. Ущелье выглядело бездонным. Его пустота манила.

Какой-то звук вывел меня из ступора. На другой стороне моста появились несколько человек, кто-то из них держал в руке зажженный фонарь. Трое мужчин и сгорбленная женщина – крошечный силуэт на фоне лесной зелени. У нее была странная шаркающая походка. Когда она подошла ближе, я разглядела растрепанные волосы и неподвижную руку, которую она крепко прижимала к груди, словно ребенка.

Женщина остановилась и пристально оглядела каждую из нас. Вдруг ее рот перекосился в отвратительной гримасе, она указала на мою сестру и завизжала. Я вздрогнула, ласточки замерли в ужасе. Мы все сбились в кучку, мост закачался.

– Ну же! – крикнул Паскуаль с другой стороны.

Я в панике поспешила к нему. Эта ведьма была достойна всех сказок Абуэлы. По сей день я не могу забыть ее лицо.

Ночь мягко опускалась на горы. Мы шли и шли. Настанет ли когда-нибудь конец этому путешествию? Ни в чем уже не было уверенности. Путь до Молеона занимает два дня. Прошли ли мы уже хотя бы половину? Я едва стояла на ногах, руки болели. Ступни стерлись в кровь, я была не в силах идти дальше. И тут один из мужчин, шедших впереди, свистнул. На крыльце одинокой хижины блеснул свет. Горный приют. Наконец-то можно отдохнуть.

Мы провели в дороге почти двенадцать часов. Отцы и братья девушек повернули назад, забрав с собой мулов. Дальше они бы не прошли. Несколько слезинок, никаких объятий. Лишь рука на плече, кивок с пожеланием удачи. Граница была совсем рядом. Мы съели на ужин немного фасоли, после чего свернулись калачиком под шерстяными одеялами в ожидании рассвета.

С первыми лучами солнца мы были уже на ногах. Недостаток сна оставил свой отпечаток на наших лицах. Только Альма с ее жизнерадостной улыбкой не подавала признаков усталости.

– К вечеру мы будем в Молеоне, – прошептала она, беря меня за руку. – Абуэла будет нами гордиться!