Через три дня активных споров состоялось итоговое совещание организации, объединившей все партии, которую по предложению Карла Йохана Маннергейма назвали почему-то «Кагалом». Я, затесавшись в самый уголок, прямо за спиной Ээро Эркко, который тоже, видимо, не любил сидеть в первых рядах, слушал выступление Леопольда Мехелина.

Он зачитывал петицию к великому князю Финляндскому, царю Николаю II с просьбой пересмотреть его Февральский манифест. Письмо-петиция, было написано им после согласования с представителями всех партий. В заключение своего выступления главный либерал предложил всем присутствующим подписать это послание, а также способствовать сбору подписей в его поддержку по всей Финляндии.

- Дядя Ээро, - обратился я к главе младофиннов. - А почему у союза всех партий Финляндии еврейское название?

- Хм. Матти, я не знаю. Главное — это не название, а то, что все разрозненные финские политические силы смогли объединиться перед лицом общей угрозой.

- Но ведь русский царь ведёт политику его отца, Александра. И очень плохо относится к евреям. Он же может не принять послание, если его принесут от лица финского «Кагала»…

- Слово еврейское, означает совет или собрание. И император может подумать, что послание от финских евреев, - подхватил идею Пер Свинхувуд, перебив меня.

Вот уж кто-кто в этой компании соответствовал своей фамилии так это он. Свиноголовый, если переводить его фамилию с шведского. Это его ничуть не смущало. Он, казалось, даже гордился своей фамилией. Как я помнил из истории, этот республиканец в 1917 году прямо на лету переобулся в монархиста. И именно благодаря его закидонам целый год Финляндия была королевством. Кто был королем — я не помнил. Зато помнил, что регентом у этого короля, который может быть даже и не знал, что является монархом Финляндии, был именно Пер Свинхувуд.

Пока я предавался размышлениям о роли этого человека в истории уже и моего государства, он и дядя Ээро выбрались из задних рядов и подошли к Мехелину.

- Господин Мехелин, тут, один местный гений, которого и вы прекрасно знаете, задал один очень хороший вопрос. Почему послание нашему герцогу, будет от имени «Кагала»? Ведь это еврейское название. Не повлечёт ли это отказ от принятия послания?

- Матти? - удивился политик, а я сжался на своей скамейке, уже жалея, что влез во всю эту политику. Вот, правду говорят: язык мой — враг мой.

- Он, он, - подтвердил дядя Ээро. - Матти, не прячься там, иди сюда. Не бойся.

И я под гул голосов и смешки, бочком, бочком выбрался к месту, которое исполняло в этом зале роль сцены.

- И что тебе не понравилось в названии, малыш? - обратился ко мне Мехелин.

Я начал объяснять, повторяя тоже самое, что говорил младофинам, но был прерван криком из зала Карла Маннергейма.

- Лео, друг мой! Что вы творите? Зачем слушаете какого-то ребёнка? Кто его сюда вообще пустил! - старший сын и наследник графа Карла Роберта Маннергейма вышел к нам и, бесцеремонно схватив меня за шиворот кофты, под откровенный смех зала вытолкал за двери, на улицу.

«Ну, гадский аристо — я тебе отомщу», - подумал я и, вздохнув, пошел следить за печами. Эту обязанность, пока гости не разъедутся, с меня никто не снимет.

…..

В конце марта представительная делегация из пятисот человек самых влиятельных и знаменитых жителей княжества Финляндского добрались на арендованном пароходе из Гельсингфорса в Санкт-Петербург. Но никто их в Зимний дворец не пустил. Переданное увесистое послание с подписями более полумиллиона финнов через десять минут ожидания, вернули Леопольду Мехелину, который и представлял делегацию. На нераспечатанном послании рукой царя был начертан рескрипт: «По вопросам веры, обращайтесь в Синод».

Мои самые страшные опасения сбылись в один прекрасный вечер, когда после ужина было решено, что я достаточно взрослый чтобы помогать семье по хозяйству. Мои возмущения по этому поводу, что я мол и так обучаюсь торговле с дедом, пишу сказки и придумываю всякое разное, что приносит семье хороший доход, были проигнорированы. И первым делом, меня взялись обучать, как доить корову.

Первоначально это был ужас ужасный. Здоровая как танк, пятнистая, красно-белая Арширская корова и я, такой маленький. Соски у них большие, для маленьких детских ручонок очень неудобно. Да ещё эта зараза громадная постоянно на меня глазом косит и фыркает.

Анью показала мне на одной корове как надо правильно доить, выдавливая молоко в ведро, попеременно перехватывая пальцами сосок. По-началу получалось так себе, но затем я приноровился, и мне даже понравился этот процесс. Но для дойки нужно было вставать в пять утра. И это оказалось тем фактором который полностью отбивал все положительные стороны этого навыка. Да к тому же у коров были разные имена, и при дойке надо произносить их, это, типа, успокаивает коров, а для меня они все на одно лицо, как китайцы.

После двухнедельного испытания коровами бабули решили перевести меня на дойку коз. Что и привело к завершению моей карьеры дояра. С самой первой же козой по имени Белка (Orava) я подрался. Анью показала, что их надо доить точно так же, как и коров, и оставила меня с ними наедине. А при попытке выдоить эту Белку, она, коза этакая, от меня ушла. Я перешел к ней, сел, подставил ведёрко, только дотронулся до вымени, как она скаканула в сторону. И я понял, что коза надо мной издевается.

Поймал её за ухо и потащил к ведру. Она вырвалась и слегка меня боднула лбом, я в ответ треснул её по носу. Видимо, ей это не понравилось и она в прыжке с места боднула меня в бедро, очень сильно. И очень больно. Я не удержался на ногах и полетел на пол овина. Хорошо, что рога у неё были спилены, а то бы и не знаю чем бы это всё закончилась. Разозлившись и заорав, отчего эта бандитка немного отскочила в сторону, я поднялся на ноги и, схватив валявшееся на полу берёзовое полешко, со всей своей детской дури заехал ей по лбу. Прямо промеж глаз.

Так и застала нас, прибежавшая баба Ютта, в разных углах овина. Меня, зло скалившегося и с поленом наперевес в руках, и эту Белку, орущую дурным, почти человеческим голосом. Хорошо хоть, остальные козы не полезли в драку. Видимо, это только одна была такая боевитая.

- А я ведь догадывалась, чем это всё закончится, - у меня отобрали полено и эвакуировали на улицу. - Но проверить мне, старой, захотелось. А вдруг? - и, видя мое непонимание, снизошла до ответа, попутно отчищая меня от налипшей соломы и козьих какашек. - Не, вылитый отец. Тот тоже, в твоём примерно возрасте, с козой подрался. Да так, что её забивать пришлось. Посмотрим ещё, что с этой Белкой будет.

За завтраком, когда вся остальная семья узнала о происшествии, было решено больше не привлекать меня к дойке животных.

- Писал сказки, вот пущай и дальше пишет. Толку больше, - подвел итог дед Кауко. - А то одно разорение от этих Матти.

…..

Неожиданный ответ императора вызвал раскол в финском обществе. Одни негодовали, а другие не могли понять, почему их представительство послали в Синод. И только на четвёртый день после возвращения представительной делегации из Санкт-Петербурга «Ежедневная газета» напечатала объёмную статью Ээро Эркко про причины неудавшейся депутации.

В этой разгромной статье досталось всем на орехи. Дядя Ээро был зол на всех представителей партий, приехавших в столицу империи. И начал высказывать своё недовольство прямо на Дворцовой площади. За это его и Пера Свинхувуда «забыли» при обратной дороге, сообщив неверное время отплытия судна. И им, пришлось добираться поездом в вагоне третьего класса.

В статье описывался съезд, на котором и было выбрано имя союза политических партий Финляндии. Упоминался и я, что мол только наш маленький поэт и писатель Матти Хухта из Северной Остроботнии обратил внимание на несуразность выбранного имени. Но представителями шведской народной партии был бесцеремонно выставлен за дверь. И именно имя этого союза — «Кагал», и спровоцировало русского царя на подобный ответ.