– Ой, ребята, у вас так здорово получается! Наверное, вы не первый раз играете! Но вы же не ожидали… такого…

БАМС! БАМС! БАМС! БАМС! БАМС! БАМС! БАМС! БАМС!

– Ой! – удивленно воскликнул Мухрюндель. – Ожидали!

– Ссдоххни, жирный мелкий дракошшш-ка, сссдохххни! – шипели пескакулы, поливая Мухрюнделя дротиками.

Толстячку, разумеется, было хоть бы хны, и от ярости пескакулы потеряли головы (как это часто бывает) и принялись расстреливать его уже в упор, слишком сильно сжав круг, так что оказались почти рядом друг с другом. Вампир-ищейка завороженно наблюдал за ними.

Пока внимание вампира-ищейки было занято боем, Иккинг переполз на другую сторону. Он осторожно подобрал волочащуюся за вампирским хвостом веревку и обмотал ее вокруг гигантского, поросшего крупными толстыми ракушками валуна. Узел он использовал самый крепкий, какой знал, – нерушимо крепкий рифовый жесткач, которому некогда научил его отец.

Странно устроено человеческое сознание. Про отца Иккинг начисто забыл, а как вязать нерушимо крепкий рифовый жесткач – помнил.

И только-только он закончил вязать узел, как вампир-ищейка ме-е-едленно стал поворачивать голову от захватывающего выступления Мухрюнделя обратно к кораблю.

Иккинг как можно быстрее пополз в противоположную сторону. Сердце колотилось, под ложечкой сосало, предплечье разрывалось от боли.

Вампир взглянул на корабль, сообразил, что зубов там больше нет, и резко обернулся. Иккинг застыл как изваяние, в жалкой надежде, что дракон примет его за камень с кучкой водорослей наверху.

Однако песчано-водорослевая маскировка не помогла – вампир-ищейка тут же его узнал. Глаза у дракона засветились красным…

С леденящим воплем дракон бросился к Иккингу, выставив когти и ощерив клыки. Под чешуей перекатывалась могучая мускулатура.

Иккинг тоже заорал и неуклюже попятился – на миг ему показалось, что он слишком близко…

Но посреди прыжка веревка размоталась до конца и дернула вампира-ищейку назад – в последний момент. Страшные челюсти щелкнули в воздухе перед самым носом Иккинга. Тварь обдала героя смрадным дыханием, едва не откусив ему голову.

– Йяаоу-у-у! – взвыл вампир-ищейка, ведь привязанная к валуну веревка очень больно дернула его за хвост. А все знают, что это очень неудобно, когда тебя тянут за хвост, и к тому же унизительно.

– Йяаоу-у-у! – снова взвыл дракон.

И тут вампир-ищейка взбесился.

Он заметался, пытаясь удрать, но только запутался еще больше. Он дергал веревку, тянул во все стороны изо всех сил и бился так отчаянно, что, несмотря на боль в хвосте, ухитрился сдвинуть камень на пару дюймов. Но нерушимо крепкий рифовый жесткач держал крепко.

Вот почему с незапамятных времен все викингские отцы утверждают, что очень важно как следует владеть искусством вязания узлов.

«Придет день, – говорят папы-викинги, – когда ты возблагодаришь свою счастливую звезду, что применил нерушимо крепкий рифовый жесткач, а не скользкую-прескользкую скользящую петлю».

И это совершено справедливо: когда привязываешь вампира-ищейку за хвост к валуну, крайне важно правильно выбрать узел.

Однако лучше бы вообще было его не привязывать, и Иккинг скоро понял почему. На самом деле он узнал о вампирах-ищейках нечто новое.

На морде у вампира появилось очень странное выражение, словно он принимал какое-то важное решение. А затем дернул камень изо всех своих немалых сил, скорчил ужасную рожу и скосил пылающие красным глаза к носу, являя собой воплощение крайней сосредоточенности.

«Ой-ой, – подумал, оглядываясь через плечо, Иккинг. Он наполовину скакал, наполовину полз по песку прочь. – Видал я такое выражение у других драконов. Хвост отбрасывает. Вот не знал, что вампиры-ищейки так умеют…»

Вампир-ищейка действительно отбрасывал хвост.

Способностью этой обладают далеко не все драконы, но и они прибегают к ней только в самом крайнем случае. Большинство созданий очень привязаны к своим хвостам и держатся за них до последнего – разве что положение становится совсем уж отчаянным.

Длинный извилистый хвост вампира-ищейки отделился от хозяйского крупа и упал на песок.

Дракон злобно ухмыльнулся. Хвост его больше не держал, а значит и камень тоже.

Он был свободен.

Свободен схватить зубами этого гнусного мелкого похитителя клыков и…

Он пошел вперед, как громадная черная пантера: мышцы перекатывались, пасть оскалена в безумной ярости, голова опущена – вот-вот бросится.

«О нет…»

«О нет», – заплакал Иккинг, расслышав мягкие, неотвратимые шаги за спиной, подбиравшиеся все ближе. Он, шатаясь, поднялся на единственную здоровую ногу и как можно быстрее заскакал по берегу. Однако довольно трудно, доложу я вам, развить приличную скорость на мокром песке, если можешь только прыгать на одной ноге.

«О нет-нет-нет-нет-нет…»

– Мухрюндель, на помощь! – крикнул Иккинг.

Мухрюндель с озабоченным жужжанием уже завис у вампира-ищейки над плечом.

– Извините, дяденька Страшный Летучий Мыш, но, по-моему, вы что-то обронили, – пропищал дракончик, услужливо показывая лапкой на брошенный хвост.

Вампир пропустил вежливое напоминание мимо ушей и продолжал гнаться за скачущим Иккингом большими тигриными прыжками, из разинутой пасти капала слюна…

Но Мухрюндель полетел за ним, вереща:

– Вы хвост забыли, дяденька Летучий Мыш! Хвост позабыли-и!

А верещал дракончик громко – вдруг бедный Летучий Мыш не только рассеянный, но и глухой. Одержимые пескакулы по-прежнему осыпали Мухрюнделя дротиками, которые обидно отскакивали от неуязвимой круглоты, как камни от железной крыши.

БАМС! БАМС! БАМС! БАМС! БАМС! БАМС! БАМС-ДЗЫНЬ!

Испуганно и сердито взвизгнув, вампир-ищейка остановился как вкопанный посередь прыжка – один из дротиков отскочил от любезного Мухрюнделя и – бамс-дзынь! – воткнулся вампиру в заднюю ногу.

– Йоу-у-у! – взвыл вампир-ищейка.

И тут его нагнал запыхавшийся Мухрюндель.

– Правильно, дяденька, он во-он там! – пропищал Мухрюндель, указывая всеми четырьмя короткими лапками назад, где печально замер на песке брошенный хвост.

Но вампир-ищейка не слушал.

БАМС-ДЗЫНЬ! БАМС-ДЗЫНЬ! Еще два дротика отскочили от Мухрюнделя и воткнулись в корму вампира, и без того весьма чувствительную после всех мучений с дерганьем и сбрасыванием хвоста.

– ЙЯАРРРО-О-О-О-ОУ!

Ищейка подскочил на всех четырех. Не веря своим глазам, он уставился на дротики. Уже чувствовалось, как немеют нога и круп.

Он забыл про Иккинга.

Глаза полыхнули красным.

Он разинул могучую пасть, ощерил капающие слюной клыки и с громовым ревом ринулся на пескакул.

Встревоженно покрикивая, пескакулы начали поспешное отступление. Они взлетали, через плечо обстреливая дротиками вампира. Десять, двадцать дротиков вошло в тело преследователя, но он по-прежнему гнался за ними, настигая и безжалостно уничтожая всех пескакул, до кого сумел дотянуться.

Только нашпигованный уже тридцатью дротиками вампир-ищейка наконец остановился, вздрогнул пару раз и опрокинулся на песок в глубоком сне.

Пескакулы, сердито вереща, растаяли в небе.

На берегу остались только спящий вампир-ищейка, неподвижные тела семи-восьми пескакул, жужжащий в недоумении («Куда это все вдруг подевались?») Мухрюндель и покрытый песком Иккинг Кровожадный Карасик III в дурацкой шапке из водорослей.

– О боги, – выдохнул Иккинг. – Просто не верится… мы победили?