Однако он пришел сюда не теории заговора расследовать, а помогать больным. Коллинз дрожал от температуры и с трудом удерживался на ногах, однако нашел в себе силы прошептать:

– Спасибо, док. Вы ведь не местный, да?

– Меня вызвали с Жан Феликса в виду чрезвычайной ситуации.

– Я так и думал! – губы Коллинза растянулись в слабой улыбке, которая тут же сменилась гримасой боли. – Док, вы должны забрать меня отсюда.

– Извините, но, похоже, у вас какая-то инфекция. Я не могу перевести вас на другую планету, от этого может начаться эпидемия.

– Вы не понимаете! – Коллинз закашлялся. – Вы слышали об исчезновениях детей на Огюсте?

– Конечно, слышал. Я и сам родом отсюда. Но вам это не грозит, мистер Коллинз. Вы уже слишком взрослый. Ну, не официально, конечно, но всем известно, что дети пропадают лет до двенадцати-тринадцати, и в основном, по глупости родителей.

– У вас устаревшие данные, – заплетающимся языком возразил Коллинз. – В последнее время участились пропажи и среди подростков. Моя девушка на прошлой неделе тоже заболела и очутилась в этой больнице. И где она сейчас? Пропала, как и многие другие до нее.

Зак нахмурился. Конечно, очень велика вероятность, что Коллинз просто бредит. С такой высокой температурой трудно нормально соображать. С чего бы вдруг ему пропадать из больницы, официального учреждения, где повсюду камеры наблюдения и ведется строгий учет всех пациентов?

Они зашли в детское отделение и направились к палате Коллинза. Когда Зак приблизился, он услышал доносящиеся оттуда голоса пациентов, но, стоило дверям в палату раздвинуться, они тут же замолкли. Вместо того, чтобы начать разглядывать вошедшего, дети поспешно отвели взгляды, смотря куда угодно, лишь бы не встретиться с ним глазами. Не успел Зак об этом задуматься, как следом за ним в палату вошел робот-медсестра.

– Я возьму его у вас, – руки робота потянулись к парню, который тут же отдернулся прочь.

– Не отдавайте меня! – почти вскричал он. – Все знают, что дети с высокой температурой пропадают!

Зак замялся, настолько отчаянным казался сейчас Коллинз. Тот испуганно таращился на робота, в котором, нужно признать, и в самом деле было нечто жутковатое, и цеплялся за своего попутчика, как утопающий за соломинку.

– Чем вы его лечите? – спросил Зак. – Почему ваш пациент гуляет с высокой температурой? На Жан Феликсе он был бы здоров уже через пять минут.

– Вас это не касается, – голос робота звучал приятно, но безжизненно.

Несмотря на отчаянные протесты Коллинза, Зак все-таки передал его в руки робота. Медсестра искусственно улыбалась, как будто пытаясь успокоить разбушевавшегося пациента. Ее прочные руки крепко держали подростка, не давая ему вырваться. Зак не мог понять, то ли у больного воображение разыгралось, то ли здесь и в самом деле что-то было нечисто. На всякий случай он спросил:

– Как звали твою девушку?

– Элайза Монтгомери, – напоследок простонал Коллинз, а потом обмяк в руках медсестры и позволил ей его унести.

Патель зашел в ангар, где скрывалась странная личность, с опаской. Михайлова подходила к этому помещению медленно, крадучись, словно приближалась к клетке с тигром, и это настораживало всегда собранного адмирала. Трусов в космическом флоте не водилось, а если иногда они и встречались, то их выгоняли прежде, чем им удастся дослужиться до энсина, поэтому все это казалось в высшей степени странным.

Но вот, он вошел в ангар. Темноволосая девушка уже не спала. Она выглядела совершенно обычно, за исключением глаз, которые оказались золотисто-желтого цвета. Наверное, именно из-за такого оттенка, который был больше уместен в глазах габолианской гадюки, она и казалась такой… опасной.

– Адмирал Патель? – ее голос оказался на удивление мелодичным и приятным слуху.

– Это я, – адмирал нервно оглянулся на двух охранников, стоящих по бокам от него и готовых при первой команде выстрелить в прекрасную незнакомку. – Прошу простить за проявление предосторожности, но ваше прибытие вышло очень странным и несколько… пугающим. У нас почти не бывает гостей с Огюста, да еще и путешествующих столь необычным способом.

– Все в порядке, – незнакомка улыбнулась, продемонстрировав идеально белые зубы.

– Как к вам обращаться?

– Можете звать меня Мэри.

– Мэри… а дальше?

– Дэвис. Я Мэри Дэвис, но зовите меня просто Мэри.

– Мэри, – адмиралу Пателю почудились нотки фальши в ее словах, но он решил не подлавливать на этом девушку. – Зачем вы прилетели на нашу планету? И к чему такой странный, хоть и эффектный способ?

– Это был единственный способ попасть сюда так, чтобы на Огюсте меня никто не заметил, но при этом привлечь ваше внимание. Только нахождение в анабиозе могло помочь мне скрыть мои биосигналы, и вряд ли вы бы пустили меня на порог, если бы я пришла к вам на своих двоих.

Девушка встала из капсулы, продемонстрировав стройное тело, обтянутое черным комбинезоном. Черты ее лица были несколько грубыми, но все же по-своему красивыми.

– Мы не нашли вашей ДНК в нашей базе данных…

– Разумеется, не нашли, – перебила Мэри. – Они скрывают все наши ДНК.

– Кто?

– Одна организация, ставящая эксперименты на людях.

– «Рассвет»?

– О, то есть вы о них слышали? – улыбнулась Мэри. – Что ж, тогда разговор пойдет легче. Да, я выпускница «Рассвета». Однажды они спасли мне жизнь, после чего сделали своим рабом. Даже когда все преобразования с моим телом закончились, я продолжала жить и работать в их лабораториях, помогая издеваться над такими же невинными детьми. Но мне это все надоело. Особенно, когда я узнала, зачем все это на самом деле нужно.

На следующий день Энрико проснулся с каким-то горьким чувством. Он не был близок со своей матерью, однако мысль о том, что ее больше нет, наваливалась на него с неизбежностью лавины. Если раньше он знал, что, хоть они и не разговаривали, она жила где-то там, на соседней планете, которую он каждый день видел в небе, и что он в любой момент может позвонить ей… то теперь ничего этого не было. Его матери больше нет, и он уже никогда не сможет наладить с ней отношения. Нет, он по-прежнему винил ее в том, что случилось с Терри. Но, возможно, из-за этой потери она страдала не меньше него, а может, даже и больше. Она ведь пыталась найти свою дочь.

И все же идти на похороны не хотелось. Что он будет делать там, где соберутся люди, которые о ее жизни в последние годы знали больше, чем он, и начнут говорить про нее разные хорошие вещи? Вряд ли кто-то вспомнит, что Терри пропала и, возможно, погибла по ее вине.

Какое-то время он молча лежал, разглядывая спокойное во сне лицо Софьи. Рыжие прядки волос красиво разметались по подушке, гармонируя с наволочкой цвета ясного неба. Девушка завернулась в мягкое одеяло и, казалось, не знала никаких тревог. Чувствуя потребность в тепле, Энрико чуть крепче прижал к себе жену, и она лениво зашевелилась.

– Что, уже утро? – сонно пробормотала Софья.

– Я бы сказал, что уже день, – Энрико покосился на часы, возвещающие о том, что сейчас полдень. – Похороны в два часа. Если мы не хотим опоздать, то пора вставать.

Софья вздохнула и с тоской посмотрела в окно, где темные облака заполонили небо. Намечался дождь?

– Как-то уныло на этой планете, – грустно протянула она. – Неудивительно, что ты решил переехать на Жан Феликс.

– Жду не дождусь возможности вернуться к нам домой, – согласился Энрико.

– И ты не будешь проверять, правда ли то, что вчера рассказала Торберта? – удивилась Софья.

– Скорее всего, она это выдумала, – неуверенно произнес Энрико. – Но даже если это правда, то вмешиваться в эти дела опасно. Если мать действительно убили…

По его коже пробежали мурашки, и он поежился. На самом деле ему до боли хотелось узнать побольше про этот «Рассвет», возможно, и самому нанять детектива, который бы выяснил, была ли там Терри… И кто знает, может, ему бы все-таки удалось найти свою сестру… При мысли об этом его сердце заныло. Но он прекрасно понимал, что ничего хорошего из этого не выйдет. И вообще, чем скорее они уберутся отсюда, тем лучше.