— У вашего сына? нервно переспросила. — О, ваше императорское величество, у вашего сына все замечательно, гораздо лучше, чем могла предполагать в своих самых смелых мечтах, а вот у меня, боюсь, вскоре случится разрыв сердца!

— Ммм, я напугал вас? и ни капли раскаяния в монаршем голосе.

А затем, повысив голос, император приказал: — Оставьте нас.

И едва все стремительно покинули кабинет, а охрана захлопнула дверь, его величество надавил на мое плечо, заставляя оставаться на месте, и присев на край стола рядом со мной, произнес: — Асьен, оставим формальности. Мне нужно серьезно поговорить с тобой.

И Адаэлрон Мальгалард из династии Эвердан, девятый император великой империи Аларкад, мрачно воззрился в окно, расположенное за моей спиной. Мне же оставалось лишь в молчании ожидать продолжения беседы.

— Асьен — на меня его величество все так же не смотрел.

Но вынужденная лицезреть императора, я впервые заметила, наш монарх не так молод, как всем нам казалось — морщины у глаз, несколько глубоких морщин меж бровей, и исполненный усталости взгляд. В народе император носил прозвище «вечно молодой», но, боюсь, от молодости в нем уже мало что осталось.

— Асьен, — монарх в очередной раз произнес мое имя, и задал совершенно неожиданный для меня вопрос: — Как ты относишься к магистру Ильхану?

О, вопрос поистине был неожиданным.

— Магистр Ильхан? задумчиво повторила я. — Магистр Ильхан

Хотелось сказать, что это великолепный преподаватель, полностью отдающийся своему делу и являющийся прекрасным специалистом, но от чего-то я не смогла все это высказать.

— Не молчи, — вдруг приказал император. — О чем бы ты сейчас не размышляла, пожалуйста, размышляй вслух. Для меня это важно.

Взглянув на императора, я оценила бледность его лица, и ту нервозность, что жесточайший и сильнейший монарх Великой Аркалад пытался скрыть под требованием о «неформальном» общении, и поняла, что дело действительно приняло весьма серьезный оборот.

— Что ж, если вы этого желаете, я попробую размышлять вслух.

И сдвинув к краю стола конспекты Каенара и Жосена.

К другому краю стола были сдвинуты планы по украшению улиц цветами.

После я взяла пустой лист бумаги, разместила его перед собой, и поделила на две равные части не слишком ровно прочерченной линией, надеясь, что отказ от использования линейки, не оскорбит монаршие чувства. Две части были названы «Достоинства» и «Недостатки».

— Итак, — мною в первой колонке была выведена цифра один, — магистр Ильхан является вашим доверенным лицом и предан вам.

Император не сказал ни слова.

И я продолжила.

— Второе, — вновь в колонке «Достоинства», — магистр Ильхан разработал систему обучения, благодаря которой сможет всего за год обучить его императорское высочество тому, что иные принцы изучают в течение пятнадцати лет.

Но едва я собралась это записать, монарх резко перехватил мою руку, болезненно сжав запястье, и хрипло произнес: — А теперь подумай еще раз о том, что ты сказала, Асьен. За год обучить кронпринца тому, что иные постигают в течение пятнадцати лет? Тебе не кажется это странным?

Я молча посмотрела на императора, император молча отпустил мою руку.

Но вносить указанный пункт в колонку «Достоинства» я передумала. Потому что его императорское величество был прав. Абсолютно прав.

— Действительно, зачем? — я невольно начала размышлять вслух. — Последний год обучения в ВАДу, кронпринцу следовало бы сосредоточиться на учебной программе, но вместо этого — ораторское искусство два-три часа в сутки, почти без выходных, каллиграфия, генеалогия, геральдика, углубленный курс истории империи, курс по истории дипломатии, политология и три курса по юриспруденции Большую часть из названного, можно было бы отложить как минимум на год.

— Ты мысли мои читаешь, — эхом отозвался император. — А теперь попробуй вспомнить еще что-либо, что тебе показалось странным, ненормальным, или вызывающим сомнения.

Было то, что мне очень понравилось — после начала занятий с магистром Ильханом, Каенар несколько дней говорить не мог. И меня это устроило и более чем устраивало, но если рассматривать случившееся в контексте заданных императором вопросов

— Позвольте задать вам вопрос, — я откинулась на спинку стула, чтобы иметь больший обзор на его величество. — Когда вы начинали заниматься ораторским искусством, каково это было?

Адаэлрон Мальгалард задумался, словно это действительно было весьма давно, настолько давно, что я вновь задалась невольным вопросом — а сколько лет его величеству?

— Я поздно получил титул наследника короны, — задумчиво произнес монарх, — и обучение ораторскому искусству начиналось с речитативов, поговорок, постановки голоса. Я не припомню всего, Асьен.

Вот как?

— После первого занятия с магистром Ильханом его императорское высочество не мог говорить несколько дней, — напряженно сообщила я.

Мы с его величеством молча и весьма напряженно переглянулись.

— Я идиот! — вынес внезапное суждение о самом себе, правитель Великой Аркалад.

Еще не до конца осознав, в чем же состоял столь фатальный по мнению императора просчет, я позволила себе сделать собственное наблюдение.

— Не так давно, между мной и магистром Ксавьеном произошел весьма неприятный инцидент, в результате коего магистр отыгрался на всей группе подотчетных ему студентов.

Взгляд императора вместе с презрительной усмешкой, был прямым намеком на то, что ему едва ли интересно выслушивать подобное, но я все же продолжила.

— Он увеличил скорость подачи теории в пять раз, и, как вы понимаете, вести записи в подобных обстоятельствах ни для остальных студентов, ни для Каенара не представлялось возможным. Меня же, магистр мстительно отстранил от занятий.

— Мне нужно наказать магистра Ксавьена? — раздраженно перебил император.

— Вам нужно дослушать, — спокойно ответила я.

Его императорское величество молча сложил руки на груди.

— По началу, — продолжила я, — всей группе удалось справиться лишь благодаря совместной работе. Мы организовали всех, поделив на четыре группы, каждая из которых записывала отдельное предложение. После лекции, все собирались в пустой аудитории и комбинировали записи. Так как я по большей части в последнее время была занята при дворе, а Каенар дополнительно занимался с магистром Ильханом, некоторые из студентов предоставляли мне свои конспекты, для того чтобы я могла вести записи кронпринца.

— Неплохо, — признал император.

— Я тоже так думала, — согласилась с его мнением, — но прямо перед вашим приходом, осознала невероятное — способности его императорского высочества кронпринца Каенара гораздо выше способностей его сверстников.

И я расположила оба конспекта перед императором.

В конспекте Жосена четко прослеживалось деление на четыре строки, одна из которых была записана резким быстрым почерком, остальные гораздо более спокойным и четким. Но вот с конспектами Каенара все было иначе.

Первая, вторая, третья, четвертая, пятая страницы — нечто неописуемое, описанное кое-как, и по большей части исправленное мной поверх уже написанных строк. Но начиная с десятой страницы моих исправлений становилось все меньше. А уже с пятнадцатой Каенар записывал все практически без ошибок, более того — он успевал вставлять свои комментарии на полях.

— Асьен, что ты пытаешься мне сказать? — продолжая рассматривать четкий уверенный почерк сына, тихо спросил император.

— Что Каенар справляется. Даже с подобной неимоверной нагрузкой, он все же справляется. И я поняла это только что. И если вы настаиваете на том, чтобы я размышляла вслух, то буду откровенна — я в растерянности.

Взяв тетрадь сына, Адаэлрон Мальгалард вновь пролистал все страницы, становясь все задумчивее.

— Что мне делать с Ильханом? — менее всего ожидала, что его величество начнет советоваться со мной.

К сожалению, для императора в этом вопросе я была весьма заинтересованным лицом, и заинтересована я была в том, чтобы Каенар и далее был занят настолько, что в нашей квартире у него хватало сил лишь на то, чтобы добрести до спальни и рухнуть в постель. Это избавляло меня от столь многого, но с другой стороны — я не могла позволить себе быть настолько эгоистичной.