Можно долго вести научные и теологические споры на тему есть ли душа у сперматозоида. Допускаю, что до оплодотворения души пока не было, т.к. если признать, что у сперматозоида есть душа – это будет очень тяжелый психологический удар по психике человека. Мало кто из авторитетов научного и религиозного мира готов на это пойти. Тут я готов подвинуться, спорить неохота. Но вот то, что у зародыша уже есть душа – в этом я уверен точно. Сразу, как только я стал эмбрионом, я сразу стал все видеть глазами своей матушки, слышать ее ушами, а понимал все я своим мозгом, пусть и совсем маленьким.

Обычно от новорожденного с интересом ждут, какое первое внятное слово он скажет, "мама", "папа", что-нибудь другое?

В моем случае интересно, какую я самую первую фразу услышал из внешнего мира. Секрета нет. Вот эта первая фраза.

– Ты почему не одел презерватив? – строго спросила матушка у партнера по только что состоявшемуся сексу.

– Светочка, дорогушечка, – ласково отвечал мужчина, – учу тебя, учу, но толку нет. Не "одел", а "надел" правильно говорить. "Одел презерватив" означает, что я как-то напяливаю какую-то одежду на презерватив, что очень странно.

– Не увиливай от ответа и ответственности, отвечай по сути, – строго потребовала мать.

– Во-первых, по нарисованному мною графику твоих месячных, сегодня вполне можно. Во-вторых, ты женщина замужняя, зачем тебе так бояться беременности?

– Рано мне еще заводить ребенка, – вздохнула матушка, – мне нужно училище закончить, профессию получить, потом уже заводить детей. Да и нехорошо как-то, замужем за Иваном, а ребенок вдруг от тебя получится.

"Эге-ге!" – подумал я тогда, – "а матушку-то мою получается нельзя назвать образцом высокой нравственности и примером для подражания! Впрочем, кто тут без греха, пусть первым бросит в меня камень!"

Откуда я взял эту фразу про камень? Откуда я вообще знал, что такое "камень"? Вероятно, как-то автоматически выкачал всю информацию из мозга матери. Но не надо больше таких сложных вопросов! Тем более человек "без греха" никогда не стал бы бросать камень в беременную женщину.

– Да, ладно тебе, – лениво отвечал мамин хахаль, – во-первых, никто не узнает от кого у тебя ребенок, во-вторых, никакого ребенка и не будет. Я же тебе говорю – график! С наукой не поспоришь.

"Ну, наивный чукотский парень", – усмехнулся я тогда ему в ответ, – "ты дважды ошибся. И ребенок будет, и свидетель есть вашим безобразиям".

Впрочем, и я сам тогда дважды ошибся, переоценивая свои шансы. Не говори гоп, пока не перепрыгнул. Не лезь в свидетели, пока не родился. Также я оказался не прав насчет "наивного чукотского парня". Мамин партнер оказался далеко не наивным, а умным евреем, мастером спорта по шахматам, а также очень красивым мужчиной.

Когда я впервые увидел его (мамиными глазами почти сразу после зачатия), то мною овладело двойное чувство. С одной стороны, мне было обидно за моего официального отца, что ему так цинично и несправедливо наставили рога. С другой стороны, мной овладела гордость, что мой биологический отец такой красавчик и умница.

Далее, чтобы не было путаницы, своего официального отца я буду называть папа Ваня, а биологического – папа Ося.

Папа Ваня и папа Ося были ровесниками, им было по 25 лет, и оба они были намного старше моей мамы Светы, которой во время моего зачатия было всего 18 лет.

Знакомство папы Вани и мамы Светы произошло следующим образом. Мама Света училась тогда в музыкальном училище, класс фортепьяно, очень любила музыку, да и вообще была очень красивой и приятной девушкой. Папа Ваня заприметил этот факт и как-то подкараулил ее у входа в училище с букетом из одной розы. Папа Ваня где-то вычитал, что один цветок гораздо лучше передает красоту цветка, чем целый букет. Ему очень понравилось это правило. Во-первых, экономично. Во-вторых, один цветок таскать не так стеснительно и легче прятать. Долго еще потом мама Света отучала его от этого правила. Получилось только где-то примерно с двадцатой попытки. Но тогда, при первом знакомстве, мама Света свои женские права на приличный букет качать не стала, так была девушкой скромной и наивной.

– Я – Ваня, – представился слегка покрасневший папа Ваня и протянул розу.

– Обломайкина, – ответила мама Света с некоторым удивлением, но тут же взяла предложенную розу и добавила, – ой, Вы не обижайтесь, это просто у меня фамилия такая смешная. А зовут меня Света. А Вы наш новый преподаватель по струнным инструментам? Нет? Вообще не преподаватель? Просто хотите со мной дружить? Здорово! Давайте, тогда сходим куда-нибудь.

Папа Ваня понравился маме Свете. Во-первых, он очень приятно целовался. Во-вторых, работал строителем, и ему в ближайшее время вполне реально грозило получение отдельной квартиры в новом доме в вполне приличном районе. В третьих, папа Ваня был очень сильно влюблен в маму Свету, а это тоже важно. Ну, и в четвертых, а почему бы и не выйти замуж, раз уж есть такая возможность?

Папа Ося познакомился с мамой и папой Ваней одновременно и, можно сказать, случайно. Он сопровождал грузчиков, которые затаскивали новое пианино для мамы, чтобы та могла назло или на радость соседям тренироваться дома. Папа Ося быстро настроил инструмент, запустил метроном (бонус от фирмы продавший пианино) и тут же пригласил маму поиграть с ним в четыре руки. Папа Ваня завистливо смотрел на эту гармоничную красивую пару, но ничего поделать не мог. Не умел он играть на пианино. Как выяснилось позже, папа Ваня много чего не уметь делать хорошо, что отлично делал папа Ося, и что оказалось очень нужным маме. Папа Ося хорошо играл в шахматы, в настольный теннис, отлично разбирался в музыке и чем совсем уж покорил маму, знал толк в женской моде.

Как-то незаметно он стал другом семьи, всегда был желанным гостем, по крайней мере, для мамы.

– Вот смотри, Светочка-конфеточка, – объяснял папа Ося маме, как ей нужно выработать свой стиль в одежде, – у тебя рост средний, волосы качественные, грудь достаточно большая, а попа средняя, скорее, даже чуть меньше среднестатистической. Значит, что мы сделаем? Волосы носим длинные, раз уж они у нас такие красивые. Кофточка будет все равно какая, грудь хорошая большая, такая грудь сама себя покажет, никакая кофточка ее не испортит. А юбочку сделаем с оборочками, раз уж бедра узковаты, добавим немного воздуха, объема, очень хорошо будет. Давай, ножки твои осмотрим. Ноги хорошие, довольно длинные, ровные, немного толстенькие почему-то. Хм. Странно. Задница не толстая, а ноги – толстоваты. Интересно! Какой же длины юбку нам носить?

Папа Ваня недовольно скрипел зубами, но как реагировать на такую наглость папы Оси не знал. Выгонять или начинать драку было неудобно, да и, кстати говоря, еще не ясно, кто бы кому набил морду в случае острой фазы конфликта. Папа Ося был хорошо сложен и, кроме всего прочего, находил время для занятий боксом. Также, надо отменить, папа Вани был в каком-то смысле должником перед папой Осей. Тот нашел для папы Вани отличную работу в строительной компании. Поэтому, что тут оставалось делать? Стиснуть зубы и терпеть.

Вот, вкратце, такая ситуация была в нашей семье до моего зачатия. А знал я об этой ситуации так подробно благодаря тому, что у меня был надежный и устойчивый канал связи с мозгом мамы Светы. Этим каналом я и воспользовался, чтобы восстановить для себя предыдущую картину событий.

Итак, в тот счастливый для меня вечер, мама Света вышла от удовлетворенного папы Оси и вернулась домой к папе Ване уже не одна, хотя и не подозревала об этом.

– Ну, гулёна, рассказывай, где была, с кем была, – вполне дружелюбно поинтересовался папа Ваня.

– Ой, ты не представляешь, встретилась сначала с Ольгой и Леной, ты их знаешь, мы учимся вместе, Ольга на гитаре играет, а Ленка на фортепьяно, как и я. У нее лучше получается, у нее пальцы длинные, всегда получает отличные отметки за основной инструмент. А это ведь нечестно за длинные пальцы получать отличные отметки, правда?