Арчер порылся в своем рюкзаке и вытащил учебник по высшей математике, что-то похожее на дневник по углубленному курсу литературы, «Ромео и Джульетту», автобиографию Фредерика Дугласа и стопку тетрадей.

– Охренеть, – сказала я. – Тебе надо все это делать? Какие у тебя предметы?

Он опустил стопку тетрадей и учебников на стол и заглянул в мою домашку.

– Ну явно не курс геометрии для отстающих.

– Смешно, – пробурчала я, закатывая глаза. – Ну плохо у меня с математикой. Подумаешь.

Через пару минут неловкой тишины Реджина принесла нам две больших кружки с горячим какао со взбитыми сливками, посыпанным корицей и шоколадной стружкой. Помимо этого мы получили тарелку печенья, еще один даниш с вишней и огромных размеров булочку с корицей.

Горячее какао было очень вкусным, от макушки до самых пальцев ног прошла приятная волна тепла. Я подумала, что надо не забыть попросить рецепт.

– Итак. Эм, – я откинулась на спинку стула, откусила кусочек от булочки с корицей. – У тебя есть младшая сестра?

Арчер оторвался от домашней работы и нахмурился.

– Да. Рози.

Я сдержала улыбку, вспомнив, какой очаровательной была Рози в вечер нашего знакомства, пусть оно и произошло не при самых радужных обстоятельствах.

– Сколько ей? – спросила я.

– Пять, – кратко ответил Арчер. Он не поднимал головы, старательно водя ручкой по бумаге. – Большую часть времени, когда мы вместе, она выводит меня из себя.

На этот раз я все-таки улыбнулась.

– Но ты ее любишь.

Губы Арчера вытянулись в тонкую линию, и он снова поднял на меня глаза.

– Вы закончили со своим психоанализом, господин Фрейд?

Я вернулась к геометрии, закусив губу, чтобы ничего не выпалить в ответ.

Если гигантская булочка с корицей и горячее какао отвлекали от дел, то Арчер и подавно. Он справлялся со всей своей домашней работой, почти не прилагая усилий. У меня даже появилось желание сделать свою домашку так же хорошо.

Однако ничего не выходило в основном потому, что, пока я пыталась найти нужную формулу, тарабаня пальцами по бедру, мои глаза постоянно останавливались на Арчере. Я испытывала иррациональный страх, что, если отведу от него взгляд, он исчезнет, а я проснусь и обнаружу, что все это было лишь сном.

И чем больше я тайком бросала на него взгляды, тем больше против своей воли отмечала, насколько он симпатичный. Он был одет в черную рубашку с закатанными до локтей рукавами и, похоже, регулярно тренировался, потому что выглядел подтянутым. Его волосы начинали виться кудряшками у шеи и казались мягкими на ощупь. У него было такое очаровательное лицо, что хмурое и задумчивое выражение ему совершенно не шло.

Когда Арчер поймал на себе мой взгляд и я осознала, что пялюсь на него на протяжении последних двух минут, я быстро зарылась с головой в домашку, но перед этим успела заметить, как он посмотрел на меня так, будто сомневается в моей адекватности.

«Просто сосредоточься на геометрии», – сказала я себе. Она ведь намного интереснее.

Через час на город опустилась ночь, к тому моменту мы уже успели расправиться с печеньем и булочками. Еще стало понятно, что у меня есть все шансы завалить геометрию в этом семестре. И что Арчер был вторым пришествием гребаного Альберта Эйнштейна.

– Сдаюсь, – жалобно скулила я. – Не дается мне геометрия. Лучше прямо сейчас уйду из школы, найду большую картонную коробку и…

Арчер схватил мой учебник по геометрии и полистал страницы. Уже через полсекунды он рассмеялся. Это был не тихий смешок, ничего подобного, – полноценный, до дрожи в плечах, до закидывания головы хохот. Он смеялся так громко, что несколько человек, сидящих рядом с нами, бросили на него любопытные взгляды.

Меня застала врасплох глубина его смеха. Я была бы не против еще раз послушать, как смеется Арчер Моралес. И поймала себя на мысли, что мне хотелось бы, чтобы он делал это чаще.

– Вот это? – задохнулся Арчер. – Ты не можешь разобраться с теоремой Пифагора?

Я крепко сцепила руки на груди, пытаясь игнорировать пылкий прилив крови к щекам.

– Не всем тут быть гениями математики.

– Да, но теорема Пифагора – это же просто уровень средней школы, – ответил он довольно надменным тоном. – Даже ты с ней справишься.

– Эй! Что значит «даже ты»? – возмутилась я.

Арчер проигнорировал мои слова, открыл мою тетрадь на чистой странице и начал записывать какие-то цифры.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Покажу тебе, как это решается.

Я вытаращилась на него. Было сложно поверить, что Арчер предлагает мне помощь.

– Серьезно?

Он закатил глаза и раздраженно протянул:

– Я это не ради тебя делаю. Меня передергивает от того, как бесцеремонно ты обращаешься с математикой. Пифагор, наверное, в гробу вертится.

Я не горела желанием слушать колкие комментарии Арчера, но, к сожалению, он, похоже, знал, что делает, а мне пригодилась бы любая помощь. Пара дополнительных занятий точно не повредят.

Лишь спустя долгие пятнадцать минут я наконец смогла уверенно сказать:

– Значит, я подставляю вместо А2 и B2 семнадцать и три, а потом нахожу C2?

Арчер бросил ручку на стол и сделал раздраженный глубокий выдох.

– Наконец-то! До нее дошло!

– Большое спасибо за помощь, – кисло произнесла я. – Приятно осознавать, что ты такой чудесный репетитор-альтруист.

– Как так получается, что ты не понимаешь элементарную геометрию, но спокойно орудуешь такими словами, как «альтруист»? – нахмурившись, спросил Арчер, пододвигая ко мне мою домашку.

Я подумала, что в чем-то он, может, и прав, и все же математика – отстой. Все, что было связано с математикой, вызывало во мне желание свернуться в клубочек и плакать. Как по мне, английский был гораздо более интересным школьным предметом.

– Я не могу в математику, потому что ее изобрел дьявол, – сказала я. – Предпочитаю спать со словарем под подушкой.

Судя по выражению, которое пронеслось по лицу Арчера, он считал меня чокнутой. Если раньше нет, то теперь точно.

– Ты странная, – сказал Арчер. – В смысле… реально странная.

Он был прав. Разве не я только что заключила сделку со Смертью? Я действительно странная.

Было около семи, когда я начала собираться домой. «Кофейня мамы Розы» закрывалась в семь, и Арчер сказал, что ему нужно помочь маме с закрытием.

– Спасибо, что помог с математикой и все дела, – поблагодарила я, пока Арчер складывал в стопку свое сделанное домашнее задание. – Здорово у вас здесь.

– Еще бы, – ответил Арчер, хотя в голосе его, мягко говоря, особого восторга не прозвучало.

Поняв, что лучшего прощания от него уже не дождусь, я еще раз поблагодарила Реджину за какао и угощения и направилась к выходу. И в этот момент в голову внезапно пришла одна идея, способ проводить время с Арчером, не унижаясь в попытках уговорить его на дружбу со мной.

– У меня к тебе предложение, – сказала я, возвращаясь к Арчеру после того, как проделала уже полпути до двери.

Арчер оторвал глаза от учебника, который в этот момент засовывал в рюкзак, и было видно, что мои слова застали его врасплох.

– Какое предложение?

– Предлагаю тебе стать моим репетитором по геометрии.

Он глядел на меня выжидающе, подняв брови.

– И?

– И все, – сказала я. – Просто я была бы тебе очень благодарна, если бы ты позанимался со мной геометрией. Мама убьет, если у меня по еще одному математическому предмету выйдет тройка.

В прошлом году я чуть не завалила алгебру, хотя трижды в неделю занималась с репетитором и делала кучу дополнительных заданий на оценку. Я не горела желанием повторять тот опыт, к тому же теперь у меня был идеальный предлог сблизиться с Арчером. Даже за то небольшое количество времени, что мы уже провели вместе, я поняла, что он не такой неприступный и грубый, каким пытался казаться рядом со мной. Ни один большой и грозный парень не будет так таять при упоминании своей младшей сестры, как это происходило с Арчером.