– Что ж, было весело. – Сцепив ладони у себя на затылке, я усмехнулся Киррану. – Усмирение кровожадной толпы, растворившейся во тьме, которая ее и породила, это лучший показатель того, насколько захватывающим может быть вечер. Хотя ты сразу перешел к огненно-световому шоу, принц… Я мог бы уладить ситуацию не так… прямолинейно, знаешь ли.

– И это говорит тот, кто грозился устроить дождь из лягушек, – парировал Кирран, не глядя на меня. Его внимание было приковано к незнакомке, которая опустилась перед ним на колени и склонила покрытую капюшоном голову. – Никс, – произнес он как ни в чем не бывало. – Что ты здесь делаешь?

– Ищу вас, Ваше Величество, – прозвучал ответ из-под плаща. – Приношу извинения за то, что причинила столько хлопот. Я позабыла, что фейри этой эпохи еще не видели таких, как я. Видимо, я напугала тех созданий в пропитанных кровью шляпах, и они действовали инстинктивно. Я и не думала устраивать на базаре бойню.

Кирран нахмурился.

– Никто бы не упрекнул тебя в том, что ты защищалась. Как я уже говорил, ты не обязана кланяться мне при каждой нашей встрече. Вставай.

Изящно поднявшись, незнакомка откинула капюшон, и замечание о Кирране и надлежащем протоколе фейри замерло у меня на губах.

Я довольно старый фейри, только не поймите меня неправильно – я нисколько не похож на беззубого горбуна в кресле-качалке, который размахивает тростью и кричит: «Пошли прочь с моего газона!» соседским хулиганам. Имею в виду, я уже давно живу на свете. Был здесь, еще когда люди боялись темноты и таящихся в ней сущностей – меня в том числе. Обо мне слагали баллады и поэмы, а один писатель по имени Шекспир и вовсе обрел благодаря мне мировую славу. А может, все было наоборот. Самое главное, я не вчера родился и многое повидал. Я сражался с чудовищами из сказок и пил чай с легендарными личностями. Многих фейри и монстров повидал я на своем веку, много мифов услышал.

Но этот тип фейри никогда раньше не встречал.

Она, без сомнения, была из сидов. В современном языке их обычно называют высшими эльфами – спасибо, Толкин! Изначально существовало два типа сидов: Благие из Летнего Двора и Неблагие из Зимнего. С течением времени от них отделилось несколько дополнительных ветвей: обитающие под землей темные эльфы, которые ненавидят солнечный свет и противоестественно одержимы пауками; живущие в чащах лесные эльфы, более первобытные по своей натуре; и несколько кланов снежных эльфов, которые редко спускаются с обледенелых горных вершин. Но, несмотря на некоторые различия в одежде и предпочтительном способе умерщвления жертвы (будь то танец до изнеможения или удар ножом в лицо), большинство сидов выглядят одинаково: стройные, красивые, остроухие, похожие на неземные существа.

Эта фейри воплощала в себе все вышесказанное, вплоть до заостренных, как кинжалы, ушей, но все равно не походила ни на одно существо, которое я видел когда-либо прежде. Что делало ее самой интригующей незнакомкой из всех, кого я встречал за многие века.

Она была ниже большинства сидов – даже я, не отличающийся высоким ростом, обогнал ее на несколько дюймов. Ее кожа имела голубовато-серый оттенок, не такой, как у призраков или трупов, а почти прозрачный. На щеках и носу я заметил россыпь крошечных звездочек, похожих на серебряные веснушки. Под плащом у нее просматривалось нечто напоминавшее черные кожаные доспехи, облегающие фигуру и оставляющие мало места воображению. При этом никаких ножен для пары светящихся клинков не обнаружилось – да и само оружие, казалось, растворилось в воздухе.

Ее длинные волосы были серебристо-белыми, еще ярче, чем у Киррана, и создавали вокруг головы слабый светящийся ореол. Когда она посмотрела на меня, я ожидал, что увижу бледно-голубые, черные… или даже серебристо-белые глаза без зрачков. Но они оказались лучисто-золотыми, как две мерцающие луны, и, глядя в них, я почувствовал, как внутри у меня все оборвалось.

Никс была… старой. Старше меня. Может быть, старше даже самих дворов. Конечно, древней старухой она не выглядела; ее лицо казалось по-детски невинным, что вкупе со взглядом архаичного дракона создавало довольно неприятное впечатление. Возраст ничего не значил для фейри, некоторые из старожилов, которых я знал, выглядели и говорили так, будто им только вчера исполнилось двенадцать, но… черт подери. Кто эта фейри и где Кирран ее нашел?

Должно быть, когда я взглянул на него, на моем лице было написано ошеломленное изумление, потому что он мрачно улыбнулся.

– Пак, – начал он, указывая на стоящую перед ним фейри, – это Никс. Она – Забытая. Я встретил ее, когда только начал расследовать происшествия в Междумирье. Она родом из места под названием Фаэд.

– Фаэд? – Я потрясенно моргнул. Мне уже доводилось слышать это слово, я запомнил его по приключениям с небезызвестным Зимним принцем. – Тот жуткий городишко в Густолесье?

– Не совсем в Густолесье, – негромко возразила Никс. – Он граничит с Междумирьем и, как следствие, то попадает в Небыль, то снова из нее выходит, проявляясь лишь на короткое время. – Склонив голову набок, она окинула меня оценивающим взглядом. – Хотя я удивлена, что ты видел Фаэд. Обычно только Забытые или фейри, близкие к угасанию, могут найти дорогу в Город, Которого Нет.

– А, ну да, – усмехнулся я. – Ты меня знаешь. Невозможное имеет дурацкую привычку плюхаться прямехонько мне на колени. То же самое касается проклятий, катастроф, невезений и бед. Я являю собой ходячий магнит для притягивания неприятностей – таков уж я есть.

– Понятно. – Никс наградила меня еще одним пристальным взглядом. – И кто же ты такой?

– Плутишка Робин. Уверен, ты обо мне слышала.

Она задумалась на мгновение, затем отрицательно качнула головой и отчеканила:

– Нет. Едва ли.

– Что-о-о?

Я чуть не подавился этим словом. Никс продолжала глядеть на меня, ее лицо оставалось серьезным и бесстрастным. Я махнул рукой в сторону воображаемого меня, якобы стоящего рядом, и объявил:

– Плутишка Робин, также известный как Пак. Знаменитый трюкач из сказок, стихов и «Сна в летнюю ночь». Тот, кто приставил ткачу Основе ослиную голову и заставил королеву Титанию влюбиться в него. Все в курсе, кто я такой.

– Плутишка Робин, – задумчиво протянула она и в очередной раз решительно помотала головой. – Нет, боюсь, это имя я раньше не слышала.

Рядом раздалось покашливание. Лицо Киррана покраснело, он прижимал кулак ко рту, изо всех сил пытаясь сдержать смех. Я бросил на него хмурый взгляд, и он тут же глубоко вдохнул и вернул себе привычную серьезность, хотя уголки его рта продолжали кривиться.

– Извини, Пак. Позволь представить тебя должным образом. Никс, это Плутишка Робин, также известный как Пак, личный слуга короля Оберона при Летнем Дворе. Он… весьма знаменит, как в мире фейри, так и среди смертных, и это не преувеличение.

– Мои извинения. – Никс отвесила изящный формальный поклон. – Не хотела тебя обидеть, Плутишка Робин, просто я не так давно вернулась в этот мир. Мои воспоминания обрывочны, и, боюсь, частично утеряны. Кирран пытался объяснить, что произошло за время моего отсутствия, но мир смертных стал совсем другим. Даже Фейриленд изменился до неузнаваемости. – Никс покачала головой, и в ее золотистых глазах промелькнул затравленный взгляд. – Все уже не такое, как прежде, – пробормотала она. – Последнее, что я помню, это то, как была со своими сородичами на службе у Госпожи.

– Госпожи?

– Королева Забытых, – подсказал Кирран.

– Тогда… – Брови мои сами собой поползли на лоб. – Подожди-ка, ты хочешь сказать, что она была рядом, когда Небылью правила Госпожа? – недоверчиво протянул я. – То есть, до появления дворов? Во времена, когда еще не существовали ни Лето, ни Зима?

Кирран серьезно кивнул, а я поспешно выдохнул. Никс оказалась не просто древней, а первобытной. Верно, я был свидетелем тому, как менялся мир смертных, а вместе с ним и Фейриленд, но при этом я хотя бы бодрствовал. Я наблюдал, как вырубались великие леса, и на их месте вырастали города. И как угасала вера людей в магию, когда они обращались к науке, компьютерам и технологиям. Сам я приспособился – как, впрочем, и все выжившие фейри. Но я не мог представить, как однажды проснусь и обнаружу, что все, кого я знал, исчезли, а мир за время моего отсутствия стал совсем другим.