Вообще, удивительно, что страна, потерявшая во второй мировой больше всего людей и имевшая ещё больше вернувшихся с фронтов инвалидов, совершенно не позаботилась, отстраивая разрушенные города, о нормальной инфраструктуре, которая позволила бы лишившимся ног и рук ветеранам вести полноценную жизнь. Да она должна бы по логике вещей быть самой продвинутой в Европе в этом плане. Но ни начальство, ни здоровые советские люди, ни сами искалеченные войной, – никто даже не задумывался об этом. Ещё сам будучи чемпионом, Павел не сопоставлял этих простых фактов. Всё, казалось, устроено правильно и справедливо, всё на своём месте, для каждого есть занятие, и с голоду, вроде как, никто не умирает. Теперь-то он столкнулся с реальностью лицом к лицу. И реальность эта была сурова. Всё в ней держалось исключительно на людской доброте и бескорыстии. На доброте самых простых соседей, знакомых и незнакомых, имена которых через сто лет даже никто не вспомнит.

Воскресив в памяти своё филологическое прошлое, он решил поискать работу на удалёнке. Порылся на сайтах работодателей, но подходящего ничего так и не отыскал; либо требовался многолетний писательский опыт, либо практика журналиста со знанием истории на уровне кандидата. Попался на глаза один сервис, где требовалось писать самые обыкновенные статьи на всевозможные темы: азартные игры, закон и право, домашние животные, религия, эзотерика и много чего ещё. За тысячу знаков платили обычно около ста рублей. Попробовал. Ничего сложного. Даже понравилось, хоть поначалу никто даже статей его не смотрел, не то чтобы покупать. Но когда количество их перевалило за сто, продажи сначала покапали, а потом и потекли ручейком. На жизнь стало хватать.

Павел открыл текстовый редактор, подумал недолго и напечатал название задуманной на сегодня статьи: «С капибарой не будет скучно». Почесал затылок. Нет. Лучше вот так: «Нескучная капибара». Всё равно что-то не то. Павел снова стёр заголовок. Курсор ожидающе замигал на белом полотне электронной страницы. Ещё полчаса назад, когда они беседовали с женой, мысли, казалось, переполняли Павла. Он точно знал, о чём хочет писать. А теперь вот сел – и словно выросла стена между ним и экраном. Еле-еле набрал абзац. И снова удалил текст. Может, сменить тему и написать о трудностях, которые испытывают в больших городах колясочники? Но никто не купит такую статью, никому она не нужна. Лучше о параде планет, о тринадцатом знаке Зодиака – Змееносце, о новой странной находке, сделанной марсоходом… Всё-таки рано выпавший снег будто охладил и его душу. Захотелось забраться под одеяло и забыть о работе. Такие минуты отчаяния в последнее время случались всё чаще. И заканчивались всегда одним и тем же – в сотый раз он прокручивал в памяти тот день, который разделил его жизнь на две не похожие друг на друга половинки. Словно это были два незнакомых друг с другом человека: молодой парень со страстным желанием покорить мир – и умудрённый опытом старец, видящий глубокие смыслы в самых заурядных вещах. Формально он вовсе не был, конечно, стар. Всего лишь каких-то тридцать лет – для нормального мужика самое время реализовываться в карьере. Но чувствовал он себя значительно старше. Когда у тебя трещина в позвоночнике и вдобавок неблагоприятный диагноз, когда ты месяцами замкнут в четырёх стенах, – тебе открываются совершенно иные смыслы, и принятие их происходит быстрее, поскольку ничто не отвлекает от созерцания.

В тот день, 18 апреля 1990-го года, они с другом Сергеем, как обычно, проводили время в бассейне. Это был не тренировочный день, и плавали они в своё удовольствие, дразня друг друга своими умениями: если Павел был превосходным пловцом, то Сергей два дня назад получил кандидата в мастера спорта по прыжкам с вышки. И в этом соперничестве Сергей всё же потенциально был победителем, и не потому, что плохо плавал (плавал он превосходно), а потому что Павел с детства боялся высоты. Сергей, зная об этой слабости своего друга, тем не менее всегда был с ним деликатен, старался не бравировать своим мастерством и даже поспособствовал тому, чтобы Павел научился бороться со своим страхом. Натренировавшись на трёхметровом трамплине, Павел время от времени рисковал прыгать и с пятиметровой вышки. Но вот на десятиметровую он мог только забраться и молча наблюдать за тем, как его друг, закручивая в воздухе немыслимые пируэты, почти без брызг делает элегантный вход в воду. Стоило Павлу всего лишь подойти к краю этой вышки и посмотреть вниз, как голова его начинала кружиться, к горлу подступал ком и ноги делались непослушными. Мысль о том, чтобы совершить самый обыкновенный прыжок, без всяких акробатических элементов, казалась безумием, сравнимым с прыжком в бездну.

Тот апрельский день казался самым обыкновенным. Они немного поплавали, попрыгали с трамплина, побесились с ватерпольным мячом и под конец привычно забрались на вышку. Только потом, много дней спустя, Павлу чудилось, будто предчувствие беды всё же мелькало в его сознании за несколько минут до рокового прыжка Сергея. Но он мог, конечно, это себе надумать, слишком въедливо разбирая в памяти каждое из мгновений, вроде того, что Сергей в тот день казался ему болезненно бледным и не смог ни разу обыграть его в поло. Он и к краю вышки подходил с какой-то неуверенностью, не свойственной ему никогда раньше. Прыжок, неуклюжее движение рукой – и голова Сергея гулко ударяется о самый край вышки. Он беспомощно барахтается в воздухе, пытаясь в первые мгновения выровнять свой полёт. Но всё напрасно. Он плюхается со всей дури о воду и всплывает спиной к верху. Видимо, потерял сознание. Павел в те секунды забыл о своём страхе. Спускаться вниз по лестнице было бы слишком долго. Сергея требовалось вытаскивать из воды немедля. Да, он-то забыл о страхе и прыгнул, не раздумывая, вниз. Но вот страх, живущий в нём от рождения, вовсе никуда не уходил из подсознания и просто-напросто отключил его мозг, когда Павел ещё не успел сгруппироваться. Удар о воду пришёлся всей поверхностью спины. Позвоночник не выдержал. Ничего этого Павел, разумеется, не помнил. Все последующие события он знал только со слов Сергея. Тот очнулся в воде в тот миг, когда его друг уже оторвался от вышки. Он осторожно вытащил его из бассейна и вызвал скорую. Вот так они поменялись ролями – спасителя и спасённого. Поначалу Сергей сильно переживал, считая себя виновником такого несчастья. Это Павел должен был его спасти, и всё закончилось бы тогда чистейшим триумфом дружбы. Да даже если бы тот испугался и не стал прыгать – и в этом случае все остались бы живы и здоровы и ни у кого не возникло бы друг к другу никаких претензий. Но случилось так, как случилось. И назад уже ничего не вернёшь. Павел принял своё новое положение мужественно, чего от него никто почему-то не ожидал. Все помнили его дерзким, настойчивым и жизнелюбивым. Боялись, что он сломается, озлобится на себя и на весь мир. Накручивали себя, говорили странные вещи, словно ребёнку, не понимающему, почему он родился не таким, как все. Но страхи друзей и близких оказались напрасными. Павел остался таким же жизнелюбивым, искренне не считавшим никого виноватым в таком повороте своей жизни. И все увидели это и успокоились. Даже Сергей изгнал из себя это дурацкое чувство вины и был по-настоящему рад, когда Маша вышла, несмотря ни на что, замуж за Павла. Она Сергею всегда нравилась в институте, одно время он даже ухаживал за ней, пока не появился Павел. Девушка предпочла Павла. И Сергей не затаил обиды, не интриговал, даже спьяну ни разу не обмолвился об этой своей неудаче. И всё же с годами несколько отдалился от друга. В гости стал заходить всё реже, телефонные разговоры их становились короче. Сергей продолжал жить холостяком, забросил большой спорт, предпочтя тренерскую деятельность в группе для малышей, и к тридцати двум годам облысел, отчего обнажился его шрам, оставленный 18 апреля 1990-го года той злополучной вышкой.

Текст предоставлен ООО «Литрес».