А соединив химию и кровь — получается совершенно другое.

— Ты психопатка, — говорит Мэтт срывающимся голосом, морщась от боли. — Ты убила Элль, да? Ты сделала то же самое с ней, да?

Я качаю головой, слезы наворачиваются на мои глаза.

— Нет, я не убивала ее, не убивала, я любила ее, клянусь тебе.

— Ленор, — говорит Солон, и в его голосе звучит приказ.

Мы с Мэттом оба смотрим на него. Он никогда еще так не походил на воина — или босса мафии, подбородок высоко поднят, темные глаза устремлены на Мэтта, непоколебимый, как скала.

— Тогда ты убил ее, — говорит Мэтт, указывая на него свободной рукой. — Ты убил ее. Вы оба это сделали, — он смотрит на меня, качая головой. — Кем вы себя возомнили, вампирами? Ты больная дура!

Я в панике оглядываюсь по сторонам, молясь, чтобы поблизости никто не притаился. Здесь пусто, но я знаю, что люди недалеко. Все, что ему нужно сделать, это повысить голос, и если никто в клубе нас не услышит, то вышибала точно заметит.

— Ленор, — снова говорит Солон, и на этот раз в его голосе звучит предупреждение.

Предупреждает меня о том, что мне не понравится.

Он так быстро движется позади Мэтта, который моргает, глядя на то место, где был Солон, гадая, куда он делся.

Но Солон сейчас стоит прямо за Мэттом.

Сильные руки сжимают его голову по обе стороны.

Я открываю рот, чтобы закричать, но Солон слишком быстр.

Он двигает руками с молниеносной скоростью и ломает шею Мэтту с громким хрустом, который наполняет двор.

Крик застревает у меня в горле.

Мертвый Мэтт падает на землю, его глаза смотрят в никуда.

ГЛАВА 24

Такое чувство, что я сплю несколько дней, но когда наконец открываю глаза, я в той же одежде, что и прошлой ночью. В черном платье с красными розами, грудь покрыта засохшей кровью.

Кровью Мэтта.

Закрываю глаза, меня охватывает ужас.

Я напала на него. Я укусила его, выпила его кровь. Подвергла риску себя и Солона. Я потеряла контроль над человечностью, над моралью, над моим путеводным компасом. Я потеряла все, вонзив зубы в его шею, и лишь для того, чтобы утолить жажду и выплеснуть на него свою ярость.

Теперь я понимаю убийства, которые совершают вампиры. Я понимаю, как легко потерять контроль и отдаться во власть. Кажется, что ты бог, думаешь, что тебя невозможно остановить. Думаешь, ты можешь пить кровь и устанавливать правила, потому что ты бессмертна.

Прошлой ночью та тьма, которую я ношу внутри себя, тьма, которая выходила поиграть всего несколько раз, заигрывая с хаосом, полностью проявилась. И превратилась в хаос, жаждущий крови, игнорирующий все во мне.

Я считала себя хорошим человеком.

Но это не так.

Я напала на Мэтта по нескольким причинам, и ни одна из них не была правильной.

А теперь он мертв.

Пропал еще один человек. Конечно, он не был мне так близок, как Элль, хотя он притворялся, что мы дружим. Он был человеком со своей собственной многообещающей жизнью, и мои действия отняли у него все.

Я виновата.

Люди начинают умирать вокруг меня из-за того, кем я являюсь.

И я понятия не имею, что сделать, как остановить это.

А еще Солон.

После того, как он прикончил Мэтта, то быстро затащил его в «Черное солнце», а затем мы ушли. По дороге домой никто из нас не сказал друг другу ни слова. Видимо, мы оба были слишком шокированы, оцепенели от безумия.

Я злюсь на Солона за то, что он убил его. Но понимаю, почему он это сделал, и на самом деле у него не было особого выбора, спорить с Мэттом не было смысла после того, как я уже напала на него. Возможно, Солон мог бы внушить ему, но, возможно, он тоже не идеален и действует инстинктивно.

И я знаю, что Солон зол на меня. За то, что я потеряла контроль таки образом, за то, что пошла за Мэттом, подвергнув нас риску, и определенно за то, что пила его кровь. Много раз Солон говорил мне, что я должна питаться только от него, а я повелась на жажду, пила кровь Мэтта, хотя следовало лишь подождать, пока я не окажусь дома, чтобы сделать это с Солоном.

На самом деле, наряду с тем фактом, что из-за меня убили Мэтта, есть еще факт, что я предала Солона. Для него это то же самое, как если бы я переспала с кем-то, ведь мы питаемся друг от друга. Наш вариант «Уробороса» — чрезвычайно интимный акт, а я пошла и выпила кровь другого… Он ужасно взбешен.

Настолько, что, когда мы вернулись в дом, он сразу поднялся в свою комнату, даже не позволив мне извиниться.

А теперь? Что теперь? Что, черт возьми, мне делать?

Может, внутри Солона и живет настоящий монстр, но во мне тоже. Просто они проявляются по-разному.

Понятия не имею, как примириться с этим. Я не хочу быть человеком, который сеет смерть и разрушения на своем пути. Это не то, чего я хотела от своей жизни. Я хотела, чтобы моя жизнь была посвящена открытиям и новым воспоминаниям. Хотела путешествовать по миру, раскрывать тайны прошлого и привносить какой-то смысл в нашу жизнь. Хотела изучить умерших, цивилизации, жившие до нас, и надеялась, что мы сможем чему-то научиться у них.

Я многого хотела, но моя жизнь складывается совсем не так. Я чертовски потеряна и напугана, но больше всего боюсь саму себя. Конечно, мне снятся кошмары об отце Солона и его армии, я окружена существами, которые, возможно, охотятся на меня, и в новой жизни так много жутких вещей, которых нужно опасаться.

Но я правда больше всего на свете боюсь себя.

Солон сказал, что он был монстром у всех под кроватью, причиной, по которой рассказывали страшилки. Но настоящий монстр — это я. По крайней мере, Солон знает, кто он такой, владеет и борется с этим, живет с этим.

А я не знаю, как жить со внутренней тьмой. Не знаю, как смириться с тем фактом, что я могу быть такой неистово ужасной.

Не знаю, смогу ли я продолжать в том же духе.

Я кое-как встаю с постели и долго принимаю душ, не получая от этого никакого удовольствия, действуя по привычке, а затем задаюсь вопросом, не стоит ли мне попытаться поговорить с Солоном. Он эмоциональный мужчина, скрывающийся за холодной внешностью, еще и собственник. Вероятно, даже не захочет меня слышать. Мне и раньше приходилось испытывать на себе его гнев, это тяжелая пилюля, которую трудно проглотить, особенно если я так чертовски в него влюблена. Этот факт добавляет дополнительное осложнение в виде боли ко всему сценарию.

Что мне нужно, что мне правда нужно, так это увидеть своих родителей.

Я знаю, что у нас сложные отношения, но они — все, что у меня есть. Помимо Солона. Конечно, в доме есть и другие, Аметист и ее мама, но в конечном счете все они в подчинении Солона. Мне нужны люди, которые свободны от этого. Моя настоящая семья.

Итак, я надеваю леггинсы и тунику с короткими рукавами, все черное, а затем создаю дверной проем в «Черное солнце» у себя в комнате. Беру с собой сумочку, и чуть не оставляю рубиновое ожерелье, но решаю, что лучше оставить его на себе. Знаю, оно лишь показывает, что Солон рядом, но еще оно приносит мне утешение, и если только ожерелье останется мне от него, то я буду носить его как можно чаще.

Я вхожу внутрь серого мира, закрываю портал, а затем быстро спускаюсь по лестнице и выхожу из дома, ни на кого не натыкаясь. Меня, конечно, не видно, но есть ощущение, что, если я проскользну мимо Вульфа, он сможет это заметить и, вероятно, предупредит Солона.

Тем не менее, я не против, если бы Солон пришел за мной. Это, по крайней мере, даст понять, что ему не все равно. Прошлой ночью, когда мы вернулись, он бросил такой ледяной взгляд, что у меня кровь застыла в жилах. Я больше не хочу, чтобы он так на меня смотрел. Пусть будет каким-угодно, но только не бесчувственным.

Вот дерьмо. Кажется, я сейчас опять начну плакать.

Я спешу сквозь Завесу, не теряя времени, и, к счастью, не вижу ни одной из теневых душ. Добираюсь до квартиры, прохожу через парадную дверь и поднимаюсь по лестнице на родительский этаж, пока не оказываюсь на кухне.