Их с Лостом связывала одна общая история. Они попали в один отряд во время экспедиции. В то время, беловолосый был совсем юнцом, а сам Габи молодым, подающим надежды кладоискателем. Мужчина точно не помнил, куда именно они отправились, но помнил тот клад, который они должны были отыскать. Красный алмаз, что покоился вместе с его предыдущим хозяином.

Его команда, состоявшая из беловолосого, его самого и его младшего брата, добралась раньше остальных групп. Их не встретили чудища в конце пути, как обычно, и бывает. Только пустая комната с саркофагом и тем самым алмазом. По установленным заказчиком правилам, они не должны были самолично касаться артефакта, а дождаться специального человека, что и изъял бы клад.

Но Баргадэшу не терпелось взглянуть на первый и одновременно последний клад в его жизни. Когда он взял в руки драгоценный камень, тот своим блеском одурманил его, настроив против собственных союзников. Лост с Баргадэшем сцепились в драке, а сам Габдэш застыл, не зная как остановить вспыхнувшее сражение. И как только он собрался с мыслями и бросился разнимать людей, беловолосый его оттолкнул, откинув прямо к одной из ламп, что горючим веществом ошпарила его лицо.

Крики Габдэша заполнили всю комнату, из-за чего он и не услышал последнего вздоха, что издал его младший брат, павший от руки беловолосого мечника.

— Что ты от меня хочешь? — Лост был напряжен.

— Чтобы ты выслушал мою историю.

Глава Тридцать Третья. Дуэль. Часть 1

Смерть близкого человека всегда бьет в самое сердце. Сперва ты можешь и не заметить утраты, не почувствовав эту горечь или боль. Но рано или поздно оно тебя настигает, пригвождая тяжким грузом к земле. И только дай бог, чтобы твоей вины в этой смерти не было, потому что совесть и вина сожрут тебя быстрее чем изголодавшийся лев.

И каждый после этого ищет искупления. Либо убегает, пытаясь заглушить все чувства.

— Я ушёл в наёмники, чтобы больше никогда не пересекаться с этими кладами. — хмыкнул Габдэш. — Чтобы не слышать это слово, «кладоискатель».

Лост осторожно пощупал рукоять меча, дабы удостовериться в его наличии. После битвы с Фавном, лесные жители помогли вернуть парню его оружие.

— Я путешествовал, помогал людям, вредил им, иногда бил негодяев. Я жил. Находил друзей и врагов. Шли годы, я рос и продолжал идти. И мне даже показалось, что я смог, я смог смириться с несправедливостью жизни. — он тряхнул головой. — Нет, не так. Я думал, что смог простить себя за слабость, что не позволила мне его уберечь.

— В этом нет твоей ви…

— Замолчи! — криком прервал его воин, но его эмоции быстро иссякли. Он спокойнее продолжил. — Просто… дай мне договорить.

Человек сделал глубокий вдох.

— В один из своих путешествий, я увидел деревенских детей, что играли в салки, прямо как мы с братом в детстве. И от этого на меня накатили необъяснимые эмоции. На меня тягостно свалилась правда, заключавшаяся в том, что я не могу простить себя. Никогда, чтобы не случилось. Тогда на меня снизошёл, как я сперва решил, ангел. Как оказалось, шишка покруче. — он засмеялся. — Загорелый мужчина в белых одеяниях, что представился Богом и предложил мне своё проклятие.

Кладоискатель удивленно поднял бровь, на что собеседник пояснил.

— Нет, он не создатель мира, а простой Бог Игр. — мужчина, умудрившийся в одном предложении употребить слово «простой» и «бог», качнул волосами. — Я принял его дар и стал таким же проклятым, как и человек убивший моего брата.

Беловолосый на это промолчал.

— Мне всегда было интересно, Лост, кто проклял тебя? От кого ты вообще получил эти силы?

— Я бы предпочёл не распространятся. — скрестил руки на груди парень.

— Можешь сделать и так. — кивнул человек. — Но у проклятых есть этикет, гласящий, что при представлении себя обязательно нужно упомянуть и того, кто тебя проклял. Обычно боги не жалуют братоубийства. Ну, насколько друг-другу могут быть братьями проклятые.

И Лост, в этот момент, мог просто соврать, сказав, что тоже проклят Богом Игр. Можно было избежать драки. Но он не стал, он не солгал. Сегодня был особенный день, когда хотелось говорить правду и только её.

— Если честно, не знаю. Я без понятия кто меня проклял. — со вздохом поведал он. — Ты же знаешь, что я не помню своё детство? Что я просто в один момент проснулся восьмилетним сиротой? Так вот, я сразу проснулся со своим проклятием. Я, на самом деле, про проклятия ничего и не знаю. Из-за того, что мои силы были изначально частью меня, моей природой, они и не вызывали во мне чувства интереса. Просто данность. Люди же не листают часами книги, чтобы понять, почему у них есть руки.

Габдэш поражено застыл, пытаясь уложить в голове прозвучавшие слова. Как проклятый не может ничего знать о проклятиях? Как проклятый не может знать того, кто даровал ему этот статус? Неважно какие эмоции он испытывал к беловолосому, необходимо было ему все объяснить.

— Чтобы получить проклятие, нужно испытать сильную негативную эмоцию, будь то ненависть или отчаяние, и обратить на себя внимание высшей сущности. Произойти такое может лишь с теми, чью душу отметила богиня Фортуна.

— То есть проклятыми могут стать только те, кому суждено ими стать?

Дело было в банальной удаче?

— Верно. — кивнул Габи. — И те, кто готов на это пойти. Знаешь почему эта сила зовется именно проклятием, а не благословением? Ради неё надо чем-то жертвовать. И чем жаднее твоя душа, чем страшнее твои запросы, тем выше и цена.

— И что ты отдал за свою силу?

— Я? — в пустоту посмотрел воин. — Своё перерождение. Когда я умру, с моей следующей жизнью Бог Игр сможет распоряжаться так, как захочет. Хоть отправить в ад, если он конечно есть.

Фактически, это было добровольным рабством.

— Почему ты не использовал своё проклятие против убийц «Мертвой Луны»? Не говори, что та ситуация была недостаточно для тебя критической. — вопросы беловолосого не собирались кончаться.

— Моя сила, в отличие от твоей, более специфична. Для её активации требуются определённые условия. Например, количество людей. Убийц было слишком много. — клокот стрекоз напомнил и о Хранителе леса.

Против Фавна реализовать свою способность Габдэш тоже не мог, ибо в сражении участвовало сразу три человека.

— А меня почему не грохнул? Во сне например? — усмехнулся Лост.

Действительно, раз к нему так относились, то почему не убили?

— Исподтишка? Когда ты спишь? — он засмеялся. — Чтобы зачем? Подтвердить в очередной раз свою слабость? Нет… нет, нет, нет! В этот раз я буду сильным. Я буду честным. Но перед этим, скажи мне, ты сожалеешь?

Лост задавал себе этот вопрос не раз. Было ли ему жаль всех тех людей, которых он убил? Ситуации были разными. Иногда он был не прав. Иногда сами люди. Были и моменты, в которых можно было обойтись без пролитой крови. Но он равно отнимал чужие жизни. Почему? Потому что его жизнь была дороже их. Потому что он был сильнее их.

Потому что он мог.

До недавнего времени, Лост был один. Он жил в жестоком мире, где ради выживания приходилось делать страшные вещи. Где приходилось быть самым сильным.

И этот уродливый мир бросал ему много разных испытаний, заставлявших парня задуматься. А не монстр ли он? Не злодей ли?

И беловолосый пока не знал ответа. Но одно он выяснил точно.

Он эгоист. И покуда ради его выживания придется убивать, он будет это делать. Снова и снова.

«И ради его выживания тоже.» — в голове Лоста всплыл образ его улыбчивого брата.

Мечник не знал, почему вдруг он так привязался к этому наивному лучнику. Почему в том переулке он решил взять парня в отряд. Ведь в любой другой день, окажись этот добрый человек на его пути, он бы без раздумий перерезал ему горло.

Это ведь не сходилось с его эгоизмом! Это ведь не сходилось с его позицией сильного и одинокого!

Абсолютное противоречие. Диссонанс.

Но об этом он подумает потом.