“In essence, this narrative centers on mutual benefit, making the task of nurturing such collaborations all the more relevant,” Shadrin elaborates.

“Interestingly, project-based learning has a strong history in our country’s engineering field. During the era of planned economies, engineering students would engage in real, functional projects as part of their education. Today, this approach to applied project-based learning is expanding into the realms of social sciences and humanities.”

Thus, over the past few years, more than a hundred universities across the country have adopted the format of legal clinics, where law students offer pro bono legal advice to citizens in need of legal guidance. At Saint Petersburg State University, besides legal clinics, there are 15 other clinics in various domains,[61] such as social work, education, psychological counseling, all under the umbrella of the “clinical practice” framework.[62]

“In a similar vein, students from faculties such as economics and media communications can provide invaluable assistance to NGOs by crafting marketing and communication strategies. Students in IT can lend their expertise to configure information systems, while architecture, design, urban planning, and sociology students can contribute to the realization of land improvement projects. The possibilities are vast, and they extend to enlightenment initiatives for schoolchildren across the spectrum of natural sciences, humanities, engineering, and social studies. With numerous fields aligned to students’ professional pursuits, each offering a significant impact, service learning serves as a conduit for practically boundless self-realization within socially beneficial endeavors,” summarizes Artem Shadrin.

The partitioning of service learning into a distinct domain and its systematic, deliberate integration into Russia’s educational landscape has become a necessity. This isn’t driven by fleeting trends or a momentary wave – it is an organic adaptation to an evolving world, where the consciousness of every individual holds newfound value. Much like the typewriter yielded to modern marvels like computers, smartphones, and the internet, envisioning a higher education institution untouched by educational technologies that pivot on humanism and align with contemporary values is becoming increasingly challenging. To be more precise, one definitely could imagine such an institution, but it would inevitably pale in comparison to its peers, those that grasp new currents and embed them in their curricula.

While ongoing debates continue to surface – should service learning be included into a core curriculum or remain elective? Should it be lifelong learning or not? Is it necessary to expose every student to this narrative? Can multidisciplinary pursuits harmonize within such pedagogy? Which thrives – collective collaboration or personalized approaches? Whose impetus should drive this initiative? and more – regardless of these unresolved questions, the wheels of progress are in motion, and they are spinning with vigor. As for what lies ahead (and service learning fundamentally revolves around forging pathways with the future), we will find out soon!

Все больше университетов осознают, что «третья миссия» – неотъемлемая часть высшей школы. Вузы стремятся активно взаимодействовать с обществом, становясь партнерами бизнеса, госструктур, локальных сообществ и других заинтересованных сторон. А благодаря поддержке грантодающих фондов университеты получают возможность воплощать свои идеи и проекты, способствуя прогрессу и укрепляя свою репутацию социально ответственных институтов. Рассказываем о том, как филантропические организации участвуют в формулировании и реализации университетами «третьей миссии» на примере Благотворительного фонда Владимира Потанина – одного из первых благо творительных фондов в России, поддерживающих и развивающих институт высшего образования.

Александра Авдеева

Менеджер проектов Благотворительного фонда Владимира Потанина

Начать разговор о «третьей миссии» следует с происхождения термина. История этого понятия связана с эволюцией роли университетов в обществе и стремления построить более «социально ориентированный университет» (Shek & Hollister, 2017). Термин возник во второй половине XX века и был призван отразить расширение функций университетов за пределы образования и научного знания (Кудряшова & Сорокин, 2019). Классическим трудом, посвященным данной проблематике, считается «Методология третьей миссии университетов» М. Мархла и А. Паусиста, в котором «третья миссия» определяется как «совокупность специфических услуг, основанных на действиях и возможностях, служащих для блага общества» (Мархл & Паусист, 2013). На практике сегодня «третья миссия», как правило, связывается с такими аспектами деятельности университетов как технологический трансфер, взаимодействие с бизнесом, развитие и внедрение инноваций в социальной сфере, партнерство с местными сообществами и органами власти для достижения общественного блага (Кудряшова, Сорокин & Бугаенко, 2020).

В действительности единого общепринятого определения «третьей миссии» на сегодняшний день не сформулировано, что открывает широкие возможности для научной дискуссии (Кудряшова & Сорокин, 2020)[63].

Поиск подходов к пониманию и реализации «третьей миссии» университетов – это глобальный тренд, но его локальные контексты в существенной степени обусловлены специфическими особенностями каждого отдельно взятого университета, влиянием государства на сферу образования, уровнем развития предпринимательства в стране и другими факторами (Балмасова, 2015).

Российские исследователи ввели термин «третья миссия» в научный оборот в 2010-х: различные определения термина, как и различные взгляды на эту концепцию, приводятся, например, в работах О. В. Перфильевой (2011), Н. А. Медушевского (2016), И. В. Головко (2018) и других авторов.

Сегодня можно констатировать, что дискуссия о «третьей миссии» в России вышла за пределы узкоспециального научного поля и приобрела характер широкого общественного обсуждения. О ней говорят сегодня все – от министров и ректоров крупных университетов до предпринимателей, журналистов, и, конечно, представителей третьего сектора экономики – руководителей и сотрудников некоммерческих организаций.

Некоммерческие организации (НКО) – благотворительные фонды и общественные организации – важные участники дискурса о «третьей миссии» университетов: и вузы, и НКО вовлечены в решение острых социальных проблем современности (Медушевский, 2016). А значит, в целях достижения общественного блага сотрудничество НКО и университетов может быть взаимовыгодным и продуктивным, ведь что такое «третья миссия», как не совместный поиск ответов на актуальный общественный запрос?

Некоммерческие организации служат своеобразным связующим звеном между высшей школой и различными секторами общества. Совместные исследовательские проекты, образовательные и волонтерские программы, студенческие практики, публичные мероприятия – вот лишь немногие из форматов, которые могут совместно реализовываться вузами и НКО.