Нервы — они ведь тоже не железобетонные, знаете ли. По крайней мере мои. Посему краш-тест в накаленных до предела условиях благополучно и завалили.

В голове будто тумблер щелкнул. Алая пелена застлала весь обзор.

Апперкот правой и Костечка, коротко подпрыгнув, приземляется задницей в подмороженную за ночь лужу. Мычит, принимается возиться вяло, пытаясь встать, и не знает, за что хвататься в первую очередь — за ушибленный и промокший зад, или, кажется, вывихнутую челюсть.

Да и срать. Сам напросился, нехуя было задевать девушку. Особенно чужую.

Я подошел к выродку и присел рядом с ним, впрочем на небольшом расстоянии. С этой падлы станется напасть исподтишка, потянув за ногу, например. Драки в таком случае не избежать, а мне, вопреки все еще чешущимся кулакам, не улыбалось мараться о дерьмо пуще прежнего и опускаться до его уровня.

— Слушай сюда, ублюдок, — проговорил низким от гнева голосом. — Еще раз приблизишься к моей девушке, — готовься расстаться с жизнью. Я не шучу. И очень надеюсь на твое благоразумие, если таковое тебе знакомо в принципе. Если же нет — что ж, будем решать вопрос иначе. Понял меня? Не слышу.

Безусловно, я понимал, что так просто все не закончится. Ублюдок наверняка еще даст о себе знать, причем, сдавалось мне, сделает это не самым привлекательным образом. И тем не менее попытаться стоило.

— Пошел ты!.. — прошепелявил «Костик», держась за лицо, и сплюнул на грязный снег зуб с кровью.

— Значит, понял, — поднялся я и встретился взглядом с принцессой.

Она так и стояла под козырьком подъезда на протяжение всего короткого разговора, разве что сейчас прикрывала рот ладошками в варежках и хлопала ресницами. Смотрела на меня со смесью страха и недоверия. Только все это было сейчас второстепенно. Поэтому я кивнул ей на Поджер и раздраженно скомандовал:

— В машину. Быстро.

Сам я тоже поспешил к приветливо рычащему авто, утверждаясь по пути в мысли: ну что ж, милая моя, от серьезного разговора ты теперь точно не отвертишься.

12

Лидка

День прошел просто ужасно.

Сначала я получила втык от самой директрисы — встреченной прямо по пути в аудиторию, — за те жалкие десять минут, на которые все же опоздала. Потом, уже в столовой, на виду у многочисленных любопытных глаз, на повышенных тонах разругалась с Васькой в пух и прах. Вихрем проносясь к выходу, едва не налетела на парня с полным подносом: первое, второе и компот, как полагается. И все это лишь чудом не оказалось на мне.

Весь день не могла сосредоточиться над годовым отчетом, да и в целом была очень рассеянной, а позже, для полного счастья, сломала каблук на новых ботинках, неудачно спустившись по лестнице. Довольно широкий и устойчивый каблук, между прочим, из-за чего вопрос «как, блин, умудрилась?» так и остался для меня открытым. Радовало лишь, что произошло сие безобразие в конце рабочего дня, в течение которого я чувствовала себя, словно на иголках.

Ах, да. Чуть не забыла.

Еще и утром, всю дорогу до работы, Степа недовольно молчал. Мог себе позволить, поскольку загодя — еще дома — уточнил адрес, по которому расположились родные стены альма-матер. Так что не проронил ни слова, будто меня и вовсе рядом не было. Что, на минуточку, ни на грамм не прибавляло оптимизма, учитывая утреннее представление на потеху соседям и грядущий поход в ресторан.

Надо ли говорить, что мужчина, ураганом ворвавшийся в мою жизнь и уже в ней свободно обживающийся меня не радовал, а, скорее, настораживал? Я вообще в некоторых вещах до ужаса консервативна, потому стремительные перемены на меня произвели впечатление, сравнимое разве что с тем, как если бы котенка швырнули в полную воды ванну. Словом, я была в шоке. Не могла сориентироваться в водовороте событий, а отсутствие  контроля над ситуацией, в свою очередь, выводило из себя.

Соблазн задержаться в универе подольше был как никогда велик. И все же, как из-под палки, я заставила себя выйти на улицу. Во-первых, у меня сломан каблук, так что на общественном транспорте я вряд ли доберусь без приключений. А во-вторых, не мешало все же объяснить Степану, что так дела не делаются. На дворе не каменный век, чтобы закинуть понравившуюся самку на плечо и утащить в свою пещеру, а если сопротивляться вздумает, рыкнуть разок или огреть дубинкой по голове. Для проформы, так сказать.

Юлить не буду, он мне тоже симпатичен. И даже очень. Но хотелось бы… более плавного погружения, что ли? Ибо с нынешним раскладом мне чертовски не хватало времени притереться к партнеру. Присмотреться. Понять, твой ли это вообще человек. Мимолетная ли интрижка возможна с ним, или же он настроен серьезно.

Слишком много неопределенности и вопросов без ответов. Готова поклясться, — так сильно я не волновалась ни с одним мужчиной. Хотя, не исключено, что о себе напоминает возраст. Двадцать девять — все-таки не девятнадцать. И о собственной семье я подумываю уже довольно давно. Иначе и Костика бы в моей жизни в роли жениха не было.

Слава богу, его истинная сучность проявилась быстрее, чем я оказалась окольцована.

Даже не удивилась, когда выйдя из университета напоролась на знакомый черный Поджер — пользуясь случаем, тот приткнулся прямо напротив входа, наплевав на тот факт, что эта часть парковки отведена для сотрудников учебного заведения.

Несмотря на слякоть — за день распогодилось — машина сияла чистотой вылизанной тарелки. Степа стоял, скрестив обтянутые демисезонкой руки на груди. Увидев меня, отлепился задницей в светлых джинсах от левой фары авто и, кивнув мне на пассажирское сиденье, сам запрыгнул на водительское. Стряхнув предварительно ноги, — чертов чистоплюй.

Благо, каблук не отвалился полностью, что позволяло хоть как-то передвигаться. Степан меж тем «незаметно» наблюдал за моими потугами, но помочь так и не вышел. А ну и хрен с тобой, — подумала я и распахнула дверцу автомобиля. Забралась, удостоившись едва заметной ухмылки мужчины, и расселась поудобнее, не беспокоясь о чистоте ковриков.

Ну что ж, «вези меня, олень»! Желательно сперва домой.

— Как день прошел? — все-таки заговорил он первым, притормозив на светофоре. К тому времени мы уже почти доехали до моего двора.

Я обернулась к нему от окна. Язык так и зачесался съязвить, честное слово! Но гораздо больше меня заботила причина внезапной смены настроения мужчины. Слабо верилось в то, что его настолько задел факт наличия у меня кого-то, даром что до нашей с ним встречи.

— Ты все еще злишься?

Вот вроде и аккуратно спросила, мягко. Тем не менее в голосе Степана проступили металлические нотки, а рука сжалась на руле, отчего венки на ней выглянули сильнее. На долю секунды показалось, что ремешок часов не выдержит напряжения и попросту лопнет.

— Кажется, я о чем-то спросил, — припечатал он тяжело.

— Кажется, я тоже, — парировала я, отводя взгляд. Если кто из нас двоих и должен уступать, так это точно не я!

Мое наказание в лице нахального красавчика громко фыркнуло. Причем создалось впечатление, что не только в ответ на мои слова, но и на мысли.

— Ненавижу эту вашу национальную черту — отвечать вопросом на вопрос.

Что-о-о?!

Вот тут уж я не стерпела!!!

— Ой! А я терпеть не могу, когда какие-то левые мужики лезут в мою частную жизнь! Представляешь? — голосом святой простоты изрекла я, о чем тут же пожалела.

Визг тормозов мне показался особенно душераздирающим. Я его запомню еще ой, как надолго… И обрушившиеся с разных сторон сигналы клаксонов тоже.

Едва я мысленно поблагодарила себя за то, что по привычке пристегнулась — иначе как пить дать, поцеловала бы лбом приборную панель, — как в следующий же миг крепкая пятерня зарылась в волосы на моем затылке и рывком притянула к себе.

— Левые? — нехорошо так блеснули потемневшие глаза. — Стесняюсь спросить, и много у тебя таких «левых» было?

Он вообще произносит слова вслух? Почему-то меня не покидало ощущение, что рокочущий близким громом голос звучит прямо в моей голове. Для верности я машинально перевела взгляд на четко очерченные губы. Зацепилась им за ухоженную бородку, что оставляла открытой тяжелую квадратную челюсть; мазнула по выдающимся скулам; не обделила вниманием и сведенные к переносице широкие брови…