Литмир - Электронная Библиотека
A
A

После уничтожения лесов ландшафт изменился. Человек со своими орудиями труда, животными (в первую очередь козами, которые питаются побегами) вскоре запустил процесс, который, если его не остановить, в конечном счете приводит к превращению земли в пустыню. После исчезновения вечнозеленых лесов осталась маккия. Так называют типичные средиземноморские вечнозеленые кустарники, знакомые всем, кто хоть раз побывал на Корсике. Маккия состоит из зарослей кустарников, иногда высотой 5–6 футов, в основном ракитника и ладанника. Мирт, эрика древовидная, дуб падуболистный и иерусалимская сосна также встречаются среди того, что именуют «высокой» маккией. В «низкой» маккии деревьев нет вообще – только заросли трав, таких как розмарин и шалфей, и низкорослые кустарники, высота которых не превышает трех футов.

Третья стадия в уничтожении лесов достигается, когда исчезает даже маккия, которой человек тоже нашел применение, и появляется другой характерный тип ландшафта – гарига. Это практически пустошь, но земля еще не превратилась в пустыню. На каменистых иссушенных участках земли растут мелкие кустарники, которые тяготеют к склонам холмов и каменных плато. Как и маккия, гарига богата ароматными травами. Здесь растут почти все травы, использующиеся в кулинарии. На каменистых пустошах растет розмарин, лаванда, тимьян, шалфей, чеснок, рута. Аромат трав кажется особенно сильным на этих бесплодных землях. Весной гарига буйно цветет. Здесь есть и луковичные, и клубневые цветы.

Гарига дает европейцам не только пряные травы. Здесь растут дикие предки тюльпанов, ирисов, крокусов и гиацинтов. Весной расцветают звездочки гусиного лука, покачиваются на ветру миниатюрные ирисы и фритиллярии, раскрывает круглые белые цветки дикий чеснок. Но их цветение недолговечно, и уже через несколько недель земля снова выглядит голой и безжизненной. Ничто не напоминает о былом великолепии.

Гарига есть во всех регионах Средиземноморья. Она типична для многих островов, где невежество человека настолько истощило почву, что на ней могут выжить только эти закаленные многолетники. После гариги – в самом конце шкалы – идет степь, земля, где плодородный слой почти полностью уничтожен и могут произрастать только растения с очень глубокими корневыми системами. Обитателями степей являются некоторые виды чертополохов и трав, многолетники – анемоны и ирисы, отдельные луковичные растения. На источившихся землях нагорий Сицилии, Мальты и Гоцо можно видеть один из самых характерных видов степей, где растет только асфодель с большими раздутыми клубнями. Возможно, не только погребальная бледность асфодели заставила древних греков связать это растение с царством мертвых. А «асфодилонский луг» Гомера, «где воздушными стаями души усопших летают», вполне может быть воспоминанием поэта о бесплодной степи, где нет ничего, кроме дрожащих головок асфодели, цветки которых стоят, словно трупы в саванах.

Превращение средиземноморского ландшафта из вечнозеленого леса в пустыню можно повернуть вспять, если бы человек правильно использовал почву или по какой-то причине покинул территорию. Поскольку процесс зашел уже слишком далеко, только самые интенсивные меры могут вернуть средиземноморский ландшафт к чему-то, хотя бы отдаленно напоминающему его первоначальное состояние, а во многих местах уже ничего нельзя сделать для возрождения силы земли. Голые бесплодные острова, ставшие современным обликом Греции, некогда были заросшими густыми лесами, и почва не вымывалась зимними дождями. Туристы тщетно ищут источники и водоемы, упомянутые классическими авторами. Да, они когда-то существовали, но из-за вырубки леса и исчезновения почвенного слоя источники высохли и водоемы исчезли. Дождевые облака, некогда плывшие над густыми лесами падуболистных и кермесоносных дубов, теперь проливаются дождем только на голые известняковые склоны.

Пусть облик суши стал другим, моряк, который смотрит вперед на рассвете, когда море меняет свой цвет от темного серого к оловянному и в конце концов становится серебристым, может думать, что видит перед собой тот же мир, что и миллионы моряков до него. Он использует те же звезды для навигации, дышит тем же соленым воздухом, что и древние финикийцы, и ощущает те же погодные условия. Тем не менее даже море изменилось. Оно больше не является «обильным рыбою», как во времена Гомера. Его, как и землю, слишком долго использовали чрезмерно.

Во всех уголках Средиземноморского бассейна траулеры выходят в море на лов. В каждой бухточке и заливе люди ловят рыбу тралами или на крючки днем, а по ночам острова бывают окружены гирляндами огней. Это карбидные или газовые факелы заманивают рыбу на свет – в сети. Растущее население Средиземноморского региона следует кормить, и, если это не способна сделать земля, нехватку продовольствия приходится восполнять морю. Тем не менее, несмотря на то что численность морских обитателей существенно уменьшилась как из-за человеческого невежества, так и для того, чтобы обеспечить потребности людей в пище, море все еще продолжает кормить население окружающих его стран.

Тунец – самая крупная рыба из семейства макрелевых. Она иногда бывает длиной 10 футов и весом 1000 фунтов. Это очень важный продукт средиземноморского рыбного промысла. Свежая или консервированная, она является существенной частью экономики Сицилии и других островов. Меч-рыба, встречающаяся к северу от Мессинского пролива, – ее ловят с помощью гарпуна со специально предназначенных для этой цели лодок – деликатес, который может себе позволить мало кто из рабочего люда.

Методы, используемые для лова тунца и меч-рыбы на Средиземноморье, настолько необычны, что заслуживают краткого описания. Сицилийцы, вероятно, научились особенной технике ловли тунца во время арабской оккупации острова в IX и X веках. Хотя не исключено, что это произошло даже раньше, поскольку, согласно документальным свидетельствам, финикийцы создали промысел тунца на побережье Испании. Тунец изображен на финикийских медалях Кадиса и Картеи. Впоследствии соленый тунец стал любимым блюдом римлян, которые называли его saltamentum sardicum.

Зная, что в некоторых местах на побережье тунец подходит близко к берегу для размножения, рыбаки растягивают с берега длинную сеть, которая достигает морского дна. Тунец, встретив препятствие, поворачивает в море, чтобы его обойти, и в процессе этого попадает в первую из ловушек. Ловушка представляет собой конструкцию в форме ящика из сети. Ее удерживают с четырех сторон на поверхности деревянные баржи. Войдя в первую ловушку и обнаружив, что она замкнута со всех сторон, тунец направляется к единственному оставленному для него проходу и попадает во вторую ловушку. В ней тоже есть только одно отверстие, через которое тунец попадает в третью ловушку – «камеру смерти». Она аналогична предыдущим сетевым конструкциям, но имеет укрепленное дно. Сбитый с толку тунец бесцельно плавает по кругу. Поскольку инстинкт велит ему всегда плыть от берега в сторону открытого моря, он не может вернуться назад и оказаться на свободе тем путем, которым он угодил в западню.

Каждый день во время сезона отлова тунца rais (арабское слово, означающее «бригадир, мастер») осматривает ловушку через ведро со стеклянным дном с одной из барж, поддерживающих «камеру смерти». Когда он считает, в сети достаточно рыбы, объявляется mattanza (убой). Это слово связано с другой частью сицилийской истории – долгими веками, когда на острове господствовало испанское влияние. Группы рыбаков переправляются на четыре баржи, поддерживающие третью камеру. Обычно рано утром (чтобы избежать удушающей жары) они начинают вытаскивать четырехстороннюю сеть – с усиленным дном. Вскоре рыба обнаруживает, что ее водный мир сокращается, ее охватывает паника, и она все сильнее бьется о стенки ловушки. Туда, кстати, попадает не только тунец. Иногда там оказывается гигантский скат манта – черный кошмар моря – морской дьявол, акула и более мелкая рыба. Когда дно ловушки оказывается всего на несколько футов под водой, люди накручивают канаты, поддерживающие ловушку, на тумбы на баржах. По сигналу rais начинается mattanza. Ряд за рядом, черные на фоне залитой солнцем поверхности воды, люди изготавливаются и наносят удар вниз. Они до сих пор стоят у меня перед глазами: яркое солнечное утро, остроги поднимаются и опускаются, огромная барахтающаяся в воде рыба истекает кровью, а люди вытаскивают ее и сбрасывают в трюмы. Когда громадный тунец показывается над бортом баржи, один из рыбаков закрывает ему рукой глаза. Рыба меньше сопротивляется, когда не видит. Иногда – в этом жесте так много жалости! – рыбак похлопывает рыбу по блестящему глянцевому боку, и только потом отправляет умирать в трюм.

8
{"b":"857171","o":1}