На носовых частях маленьких рыбацких лодок на Леванцо до сих пор можно видеть Oculus – Глаз Гора. Это тоже финикийское наследие, поскольку именно финикийцы первыми привезли с Востока этот знак, который сами позаимствовали у египтян. Задолго до того, как финикийцы осмелились выйти в море, крупные нильские баржи Верхнего и Нижнего царств Египта плыли, увлекаемые неторопливым течением реки, неся на бортах соколиный глаз своего божества, который должен был охранять и направлять их. На Мальте, некогда бывшей финикийской колонией, и поныне рисуют глаз на небольших рыбацких лодках, хотя ни один рыбак не скажет вам, с какой целью.
Даже маленький, незначительный и удаленный островок Леванцо имеет свои тайны. В западной части острова, где волны бьются об отвесные скалы, есть несколько пещер. Одна из них, достаточно большая для Полифема, считается домом великана – по крайней мере, так утверждают местные жители, с презрением отвергающие аналогичные утверждения обитателей горы Эриче. Эту обширную пещеру, где водятся летучие мыши, иногда местные фермеры используют в качестве склада. Больше она ничем не примечательна. И лишь намного дальше, на берегу, доступном только с моря на лодке, находится настоящий источник славы Леванцо.
В 1949 году итальянка, отдыхавшая на острове, услышала путаную историю о населенной духами пещере – «настоящей пещере призраков». Слухи о ней ходили давно, но лишь в недавнем прошлом ее обнаружил некий человек, собака которого погналась за кроликом и забежала в совершенно незаметный вход. (Кролики – самые крупные из диких животных на Леванцо, голые склоны которого не в силах прокормить даже привыкших ко всему средиземноморских коз.) Заинтригованная историей, итальянка отыскала этого человека и договорилась с ним, чтобы он проводил ее к таинственной пещере.
Ее открытия там вернули миру утраченное сокровище. Вход в пещеру располагается под низким уступом, так что заползти в нее можно только на четвереньках. Необходимо пробраться под низко свисающими клыками таинственно мерцающих сталактитов, после чего тебя окутывает тишина и темнота. Зажженный факел высвечивает многочисленных летучих мышей, свисающих с потолка пещеры. Когда на них падает свет, они начинают шуршать, словно сухие листья. Пройдя немного дальше, можно наконец увидеть «призраков». На потемневших известняковых стенах видны фигуры людей и животных. Бегут стада оленей. Быки выгибают свои мускулистые шеи. Люди преследуют животных с копьями или притаились в засаде.
Наскальная живопись Леванцо аналогична рисункам Ласко и Альтамиры. Все охотники, как можно заметить, мужчины. Большинство из них изображено так, словно у них по три ноги. На рисунках присутствуют фигуры, которые, скорее всего, являются идолами (хотя не исключено, что это жрецы). Изображения итифаллические, как и в случае любого божества классического мира, связанного с садом или огородом. Одна таинственная женская фигура в глубинах пещеры, изображенная с использованием белой глины, является предшественницей Белой богини или, возможно, могущественной матери-земли, которой поклонялись впоследствии в бассейне Средиземного моря. Она отличает пещеру Леванцо от других, поскольку женские фигуры редко встречаются в доисторическом искусстве. Одни изображения мужчин и животных нанесены краской, другие вырезаны на известняковой поверхности. А с какой великолепной уверенностью древние художники передают движения величаво ступающего быка или бегущего оленя!
Рано или поздно гость пещеры задается вопросом: если сегодня Леванцо так мал, что может прокормить только кроликов, откуда взялись эти быки и олени?
Вход в пещеру когда-то находился на вершине высокой горы, поднимавшейся над богатыми равнинами. Предок жителя Средиземноморья, который использовал эту пещеру-святилище для магических ритуалов, связанных с охотой и плодородием, взирал оттуда вниз не на море, а на бескрайние просторы плодородной земли, тянувшиеся до самой Африки. Леванцо тогда был соединен с Сицилией, а Сицилия – с Италией. У подножия горы на огромной равнине паслись стада диких животных, об удаче в охоте на которых просил своих богов человек.
Самая высокая часть Леванцо, под которой и расположена пещера, имеет высоту 912 футов над уровнем моря. Пролив между островом и Сицилией имеет среднюю глубину 20 саженей, или 120 футов. На этой стороне гора, как и два других острова Эгад, образует часть предгорий горы Эриче. Но на западной стороне и к югу от островов море быстро опускается на 600 футов и более. Доисторические художники, произведения которых мы видим на стенах пещеры, смотрели с высоты 1500 футов вниз на равнину, где, невидимые для людей, пожелавших запечатлеть в рисунках свои представления о смерти и плодородии, дикие звери странствовали между Африкой и Европой.
Весной остров являет собой волшебное зрелище. На один месяц изрезанные склоны и даже голая вершина древней горы покрываются цветами. Зеленая трава пестрит разноцветными маргаритками, везде растут дикие орхидеи и ноготки, белый, пурпурный и голубой чертополох, синяя румянка и дикие ирисы. Средиземноморская весна прекрасна, но коротка. Быстро наступает жара – очень теплые ясные дни, иногда сопровождаемые легким бризом. На инжирных деревьях, корни которых, расщепляя камень, уходят все дальше в глубину в поисках влаги, созревают плоды. По всему острову в кронах деревьев появляется красный, оранжевый и желтый инжир.
Предвестником осени являются низкие темные кучевые облака, плывущие над вершиной горы Эриче. Первый за много месяцев дождь выпадает обычно в период сбора винограда. Даже на Леванцо делают свое вино. На крошечной ферме, лежащей над миниатюрной равниной, собирают виноград. Женщины складывали сочные ягоды в плетеные корзины, которые носят на головах. Сбор винограда – дело женщин, но ритуал Диониса – мужское таинство. Молодой мужчина забирается в большой чан и начинает топтать виноград. К нему присоединяются еще двое. На них надеты только панталоны, которые очень скоро, так же как и тела мужчин, покрываются виноградным суслом. В другом углу амбара стоит устройство, такое же древнее, как сам Архимед: большой пресс, приводимый в действие вручную, сменил человеческие ноги. Периодически один из мужчин, топчущих виноград, вылезает из чана, и его поливают из шланга водой. Вода не только смывает виноградный сок и пот, но также очищает голову от поднимающихся паров винограда. Чистый виноградный сок сливается из крана в основании чана и перетекает по каменному каналу в емкость под полом. Он имеет восхитительный слегка вяжущий вкус солнца, земли и морского ветра. Но даже один-единственный стакан этого сока является сильным слабительным. На следующий день в емкость добавляют чистый тростниковый сахар, и начинается процесс ферментации. И сегодня люди молятся, прежде чем приступить к выдавливанию сока. Они обращаются к Святой Деве, как раньше – к Дионису. Он тоже выходец с Востока.
За пределами амбара, где происходит это действо, несколько бездельников отдыхают в тени рожкового дерева. Это одно из немногих деревьев в этой части света, которое дает тень все лето. Его темные блестящие вечнозеленые листья – сущее спасение для путешественников, а кожистые стручки дают пищу скоту и бедноте. Это «рожки, которые ели свиньи» – ими был бы рад наполнить свое чрево блудный сын, и акриды, поддерживавшие жизнь Иоанна Крестителя[2]. От плода рожкового дерева произошла мера веса ювелиров – «карат»[3]. Keration – так называли его древние греки – это вес одной трети обола, маленькой монетки, которой закрывали глаза мертвым. Монеты являлись платой перевозчику Харону. Рожковое дерево – одно из самых древних в мире. Только оно пережило ледниковый период. Это уникальная разновидность вида Caratonia.
Осень на Леванцо – напряженная пора для рыбаков, которые должны поймать как можно больше рыбы, прежде чем зимняя непогода заставит их вытащить свои маленькие лодочки на берег. Море вокруг острова и между ним и Сицилией истощалось веками, поэтому уловы редко бывают богатыми. Но никакое законодательство не может помешать человеку, которому нужно есть и кормить семью, использовать сети с мелкими отверстиями или динамитные шашки. Вода содрогается, когда в нее попадают эти примитивные глубинные бомбы, и оглушенная рыба всплывает кверху брюхом.
