С переходом социал-демократов в работе от «кружковщины» к агитации все яснее и резче стало намечаться новое течение, внесшее идейный раскол в молодую партию. Появились сторонники новых форм рабочего движения, доказывавшие, что рабочий класс при его неразвитости и мало-сознательности не может и не должен заниматься борьбой политической, а должен бороться исключительно за свои экономические повседневные нужды, что существующий государственный строй не помешает этой борьбе и она может привести к желательным для рабочих результатам. Новое направление, уклонявшееся от революционизма социал-демократии в сторону чистого рабочего движения и получившее впоследствии название «экономизма», завоевывало все более и более крепкую позицию. Появление и успех его обусловливались следующими причинами.

Быстрое распространение революционных кружков в 1890-х годах привело к принятию против них энергичных со стороны правительства мер, выразившихся в арестах, которым в целом ряде городов в 1894–1896 годах были подвергнуты наиболее важные члены социал-демократических организаций. В лице этих последних движение потеряло первое поколение русских социал-демократов, сторонников революционного марксизма, прошедших хорошую революционную школу как по теоретической подготовке, так и по практической работе.

Заменившие их по местам более молодые социал-демократы получили иную революционную подготовку.

Теоретически они воспитались на легальных трудах русских марксистов, из которых одни – истые сторонники революционного марксизма, не могли излагать его революционную теорию во всей ясности и полноте вследствие цензурных условий, другие же критиковали революционный марксизм, указывали его ошибки и давали теоретическое обоснование «экономическому» направлению рабочего движения, указывая тем самым рабочим легальные пути к достижению наилучших условий труда.

Это «критическое» направление, по мнению правоверного социал-демократа Ленина, «развращало социалистическое сознание, опошляя марксизм, проповедуя теорию притупления социальных противоречий, объявляя нелепостью идеи социальной революции и диктатуры пролетариата, сводя рабочее движение и классовую борьбу к узкому тред-юнионизму и реалистической борьбе за мелкие постепенные реформы».

Практическую школу революционного дела «молодые» стали проходить в период промышленного подъема, сменившего во второй половине 1890-х годов промышленный кризис начала тех же годов. Это улучшение экономического положения страны давало возможность предпринимателям выполнять многие из требований, предъявлявшихся рабочими, боровшимися за лучшие условия своего труда и прибегавшими к стачкам как к лучшему орудию борьбы против хозяев.

Этот успех экономической борьбы рабочих, с одной стороны, подкреплял «молодых» руководителей в правильности их воззрения на путь, по которому должно идти рабочее движение, с другой же – являлся для массы рабочих препятствием к улучшению их экономического положения вообще и к получению тех уступок, которых они добивались в то время от хозяев в частности.

Таким образом, «экономизм» приобретал все более и более сторонников, как в среде руководителей движения, так и в его массах.

Выразителем экономического направления в нелегальной литературе явилась «Рабочая мысль», издававшаяся в Петербурге группой того же названия с 1896 по 1902 год.

«Борьба за экономическое положение, – писала газета в 1897 году, – борьба с капиталом на почве ежедневных насущных интересов и стачка как средство этой борьбы – вот девиз рабочего движения.

Эта борьба понятна всем, закаляет силы и сплачивает рабочих, в ней каждый шаг вперед есть улучшение в жизни, есть средство к дальнейшим победам… Пусть рабочие ведут борьбу, зная, что борются они не для каких-то будущих поколений, а для себя и своих детей, пусть помнят, что каждая победа, каждая пядь, отбитая у врага, есть пройденная ступень лестницы, ведущей к их собственному благополучию»…[20]

Годом позже идеи нового течения были сформулированы в брошюре, озаглавленной «Credo»[21] и посланной за границу из Петербурга. По мнению авторов брошюры:

«Основной закон, который можно вывести при изучении рабочего движения, – линия наименьшего сопротивления.

На Западе такой линией являлась политическая деятельность, марксизм в том виде, в каком он был сформулирован в Коммунистическом манифесте, являлся как нельзя более удачной формой, в которую должно было вылиться движение».

Но когда в политической деятельности была исчерпана вся энергия, тогда наступил кризис марксизма и стало совершаться коренное изменение в практической деятельности партии.

«Изменение это произойдет не только в сторону более энергичного ведения экономической борьбы, упрочения экономических организаций, но главное, и это самое существенное, в сторону изменения отношения партии к остальным оппозиционным партиям. Марксизм нетерпимый, марксизм отрицающий, марксизм примитивный (пользующийся слишком схематичным представлением классового деления общества) уступит место марксизму демократическому, и общественное положение партии в недрах современного общества должно резко измениться. Партия признает общество, ее узкокорпоративные, в большинстве случаев сектантские задачи расширяются до задач общественных, и ее стремление к захвату власти преобразуется в стремление к изменению, к реформированию современного общества в демократическом направлении приспособительно к современному положению вещей с целью наиболее удачной, наиболее полной защиты прав [всяческих] трудящихся классов. Содержание понятия „политика“ расширится до истинно общественного значения, и практические требования минуты получать больше веса могут рассчитывать на большее внимание партии, чем это было до сих пор.

…Линия наименьшего сопротивления у нас никогда не будет направлена в сторону политической деятельности… Разговоры о самостоятельной рабочей партии суть не что иное, как продукт переноса чужих задач, чужих результатов на нашу почву… Для русского марксиста исход один: участие, т. е. помощь экономической борьбе пролетариата и участие в либерально-оппозиционной деятельности».

«Старики» встретили новое течение враждебно, что повело сначала лишь к спорам, а затем к более серьезным раздорам в организациях.

Однако до конца 1897 года продолжало господствовать еще старое направление; все Союзы борьбы за освобождение рабочего класса еще вели агитацию в строгом социал-демократическом, революционном направлении.

«Ниспровергнуть самодержавие… может лишь крепко организованная, многочисленная партия, – писали в 1907 году петербургские «старики», – организовавшись в сильную партию, рабочие освободят себя и всю Россию от всякого политического и экономического гнета».

«Борьба с самодержавным правительством за политическую свободу, – писала «Киевская газета» в 1897 году, – есть ближайшая задача русского рабочего движения… Русское рабочее движение удесятерит свои силы, если выступит как единое стройное целое, с общим именем и стройной организацией… Отдельные рабочие кружки должны превратиться в одну партию. Русская рабочая партия будет партией социал-демократической».

Со следующего, 1898 года идеи «экономизма» все более и более проникают в ряды социал-демократов, находя там своих поборников, и увеличивают раскол в партии.

I партийный съезд, ясно указавший своим манифестом политическую программу социал-демократии, не создал, однако, единства в направлении рабочих организаций; некоторые организации даже не признали состоявшегося съезда законным и отказались распространять его манифест. Почти во всех организациях шла рознь между «экономистами» и «политиками»; в некоторых городах существовало по несколько организаций разных направлений. Так, в Петербурге в 1899 году одновременно работают: Союз борьбы за освобождение рабочего класса, «Рабочая мысль», «Рабочее знамя», «Самоосвобождение рабочего класса» и Группа 20-ти, а в 1900 году прибавилась еще и группа «Социал-демократ». Рознь дошла до того, что в год формального образования Российской социал-демократической рабочей партии образовалась еще и Русская социал-демократическая партия, составившаяся из групп «Рабочего знамени»[22].