— Тёмыч, твою мать! Последний раз предупреждаю: открой или я тебе все праздники испорчу. И не только в этом году!

— Заходи, паршивец! До курантов успел, — открываю кнопкой дверь, запуская брата. Надо же! На ногах еле стоит, а язык даже не заплетается. Речь чёткая. И только Игнат переступает порог, моя улыбка сразу исчезает. Смотрю и понимаю, что он трезв.

— Дай выпить! — хромает брат к моему креслу и падает, чуть скривившись в лице.

Кстати, о нём. Чей-то кулак красиво прошёлся по скуле брата, оставив на щеке красно-синий след. К утру на этом месте нальётся огромный синяк, чего давно с нами не случалось. Нижняя губа разбита, как и костяшки на правой руке. В остальном из заметного пострадала только нога.

— Ты с кем подрался? — с удивлением спрашиваю любителя ночных приключений. Надо иметь особый талант, чтобы в такое время найти желающего помахаться вместо того, чтобы весело встречать праздник.

— Не важно, коньяка налей, — Игнат расслабляется в кресле, раскинув руки по подлокотникам, а голову откидывает на спинку, прикрыв глаза. Иду к бару, исполняя его просьбу, и машинально ставлю перед собой два стакана. Но внезапно прихожу в себя, подумав о последствиях его авантюры, и на треть наполняю янтарным напитком один стакан. Брату может понадобиться больничка, и мне придётся сесть за руль.

— Может, в травму доедем? Что с ногой?

— Нужен я им там за новогодним столом, — выдохнув, устало отвечает и протягивает в мою сторону руку. Я не тороплюсь отдать ему целебное средство, и Игнат, повернув голову, открывает глаза. — Обойдусь.

— Тебе коньяк — мне история сего приключения, идёт? — ставлю условие, пытаясь в целом оценить масштаб и прикинуть план действий на любой случай.

— Давай! — почти вырывает у меня стакан и мгновенно осушает его. — Я, правда, в порядке. Рассказывать почти нечего. По городу гулял, а тут толпа пьяных пацанов. Словами зацепились чутка. Не смотри так, я дрался с двумя, остальные пытались нас разнять.

— По тебе не похоже, чтобы у них это сразу получилось, — намекаю на его лицо.

— Те два здоровые были, как шкаф. Другие — нет. Нормально я их потрепал. И они меня, — Игнат ощупывает свои повреждения и делает выводы. — Лицо, кстати, не ноет, вскользь зацепило. Рёбра целые. А вот по ноге пнули неудачно. Болит, зараза. Поэтому, если позволишь, я зависну у тебя, пока синяки не пройдут. Не хочу, чтобы мама напрасно за меня переживала.

Пока брат говорит, я приношу бутылку и свой пустой стакан к нам на журнальный столик. Сам располагаюсь на соседнем от брата кресле. Я совсем не против его общества, к тому же через день парни собираются у меня, и на несколько дней моя обитель превратится в штаб шумной мужской вечеринки. Игнату я всегда рад, он как часть меня. Та задорная, что осталась в детстве. Тогда я резко изменился, повзрослев и забыв о ребячестве. А он до сих пор иногда позволяет себе проявлять юношеское безрассудство. Понимая, что к врачу мы точно не поедем, наливаю нам выпить.

— С Новым годом! — тянусь стаканом к брату.

— За милых дам! — поднимает в ответ и ударяет по нему с легким звоном. Выпив, интересуется. — Закуска есть?

— Секунду, — приношу с бара оставленную до этого тарелку с креветками. Знаю, он их не очень любит, в отличие от меня, но это всё, что я могу предложить быстро.

— Боже, что это? Так ты встречаешь брата? — и всё же закидывает несколько штук в рот. — Холодные, блин. А где новогодние изыски Антонины Николаевны?

— Тебя давно всё ждёт в холодильнике. Тоже холодное. Я не планировал сегодня застолье, но можем переместиться на кухню.

— Идём! — брат сразу подхватывает инициативу, поднимается с кресла и, прихрамывая, движется в сторону кухни. — Давно не ел домашней женской стряпни.

Мы всегда обожали приготовленные бабой Тоней блюда. Из сладкого на праздники Игнат особенно любил хворост посыпанный сахарной пудрой. И с детства это было неизменно. Сейчас он точно знал, что помимо вторых блюд, салатов, солений и прочего, обязательно найдёт любимое лакомство, приготовленное специально для него. Уже на кухне я вспоминаю его внезапный тост, от которого он меня умело отвлёк.

— Только не говори, что ты нарвался из-за дамы, которая надо полагать тебе не по зубам!

— Хм, — лукавая ухмылка появляется на лице. — Да, брат, теперь я тебя понимаю. В моём сердце тоже поселилась некая «Ника».

— Я давно к ней остыл, — равнодушно ему отвечаю, признавая для себя очевидное. Всё прошло, угасло и забылось.

— Да ну! — не верит.

— Да. И мои мысли занимает совсем другой образ.

Образ, окутанный запахом фруктов, с нежной кожей и шелковистыми волосами. С голубыми омутами, в которые я часто погружаюсь во сне.

— Я её знаю? Расскажешь?

— Обойдёшься!

Немного перекусив, мы возвращаемся к камину и до утра проводим время за приятной беседой.

А день спустя меня увлекают заботы. С утра подтверждаю заказ еды из любимого ресторана, где не в первый раз заранее его оформляю для мужских посиделок большой компанией. Мы планируем собраться группой из тридцати парней без своих половинок или просто приглашённых девушек, но как обычно приедут не все, а человек двадцать. Для такой компании Антонине Николаевне приготовить было бы сложно, и я никогда не обременял её этими вечеринками. Она стряпала только для меня с братьями, поэтому своими домашними запасами я делился лишь с ними. Я подготовил для друзей бассейн и баню, без чего не обходится ни один их визит ко мне. В моём доме всё автоматизировано, и это не требует от меня больших усилий.

Игнат сегодня выглядит бодрее, несмотря на внешний вид, и пока не жаловался на ногу, но хромать не перестал. Он со стороны наблюдает за суетой и комментирует мои действия в своей привычной манере. Видимо, настроение, как самочувствие, у него хорошее. Или настраивается на подколы друзей, которые непременно оценят его предновогоднее приключение.

Как я предполагал, компания собралась не в полном составе, но к этому мы привыкли. Первыми приехали Стас с Андреем и Дима, восхитившись подвигами и физиономией Игната, чем немного подпортили ему веселье. Следом появился Пажнёв Витёк с партнёром по бизнесу — Керемом. И часом позже подтянулись все ребята. С кем-то мы виделись накануне праздника, с кем-то не виделись пару месяцев, но здоровались со всеми как после нескольких лет разлуки.

— Я хотел бы узнать о той девушке. Возможно, у тебя есть её номер, — начинаю интересующий меня разговор, когда брат совершает удар кием по шару, загнав другой в лузу. Мы играем вдвоём, парни находятся рядом, но среди гула голосов и смеха наш разговор никому не слышен. Андрей переводит своё внимание с игры на меня и сосредотачивается на словах, замерев над столом и упираясь руками о его борт. На мгновение мне кажется, что он теряется, не зная что сказать или не желая говорить. Выражение лица становится хмурым. Брат выпрямляется и, обернувшись, смотрит на кого-то из толпы.

— Что-то захотелось покурить, — откладывает кий в сторону и достаёт из кармана пачку, возвращая себе былое настроение. — Пойдём, подышим свежим морозным воздухом!

Что у меня дома не курят, брат помнит. Это правило для всех без исключений. Поэтому мы выходим на террасу, расположенную позади дома. Рядом находится беседка с летней кухней и встроенным мангалом, соединённая с русской баней. Мы успели накинуть на плечи куртки, и десятиградусный мороз не пробирался под кожу. Ветер практически не ощущался. Только снежинки, падая, кружились в собственном танце. Для зимы это была довольно тёплая погода. Хорошо, что снега выпало в этот раз достаточно. И он не растаял перед Новым годом как в прошлом году. Значит, после бани Серый с Кольком смогут нырнуть в сугроб.

— Не думал, что ты вспомнишь, — прикуривая, нарушил молчание Андрей. — Забудь мой совет, Тём.

— Ну? — тороплю брата, не в силах ждать подбора красивых слов.

— Занята она.

— Договаривай, что знаешь, — неужели клещами надо всё из него вытаскивать?