– Снаешь, Фося и правда согласилась, – прозвучал голос, сливающийся с шорохом воды. – Просто, мы снаем, какая она, верно?

– Не любящая соглашаться? – Эрс отвлеклась от поблескивающих стекляшек у окна. – Я бы поехала в тот город самостоятельно и опросила людей, просто без вас было бы совсем не так весело.

– Но, если бы ты поехала одна, все было бы не так. Ты была бы слая или расдрашенная, уш я-то знаю, что происходит, когда срываются планы. И ты сюда пришла для того, чтобы убедиться, что поедешь не совсем одна, это ше скучно, верно? – Шараф, вытерев тряпкой, схожей на шторы у окна, посуду, принялся складывать ее в скрипящие шкафчики. Закончив, он осмотрел свое творение и закрыв шкафы, обернулся к девушке. – Ну, а теперь вытащим спящую Фоську из ее норы и в путь!

Глава 3

Вагон пошатывало из стороны в сторону. В полуоткрытых окошках шумели, грохотали колеса и свистел ветер. Поручни и двери поскрипывали, а под ногами шуршал, покрытый темно-синей резиной, пол. По бокам прохода, на первом этаже расположились стены из ног, обуви, кроссовок, ботинок, подолов платьев и мантий, брюк и юбок. Чуть выше виднелись руки: покрытые чешуей, щитками, перчатками. Некоторое из них что-то держали, другие рисовали в воздухе причудливые узоры, иные покоились на коленях. Еще выше расположились и хозяева рук. Мордочки, самых разных оттенков, украшенные наростами, неподвижные змеиные головы, которых отличал от статуй только нервно высовывающийся язычок. Встречались в рядах и остроухие эльфы, с кожей светлой, как лунные лучи и темной, как затухающие угли. В простых нарядах, покачивались люди-коты.

Многие говорят, что беспородные похожи друг на друга и много не стоят, как рабочая сила, но Эрс внесла бы корректировку в изложенные мысли. Да, «дворовые коты», как их называла знать, имели в себе схожие черты. У них не густая шерсть, не яркие глаза, в частности, не привередливы к еде и привыкли к обычной жизни. Но в то же время, они хорошие родители, зачастую в семье от трех до десяти таких же котят. Одни родители без устали трудятся на предприятиях, чтобы прокормить семью, другие уже обучают детей, но среди семей никогда не появиться зависти или гонки за достижениями. Они стараются помогать друг другу в трудные времена и могут даже жить несколькими семьями, деля кров и еду.

В каждом можно найти что-то хорошее. Даже в том одиноком орке, прислонившимся к стене у дверцы вагона. Может сейчас он думает о семье, что ждет его дома? О детях, что, недослушав сказку, побегут ему навстречу. О родных стенах, знакомых лицах, о радости, умиротворенности и любви? Но, как выяснилось, многие не хотят задумываться, принимать все так как есть и соглашаются с мнением авторитетов. Да, это так и это печалит тех, кто пытается показать окружающим правду. Многие просто закрывают уши и уходят прочь. Как и Шарафу не удастся убедить Фоску, а ведь в его словах есть истина!

– Ты ше снаешь, что всегда опасдываешь! – чешуйчатый хвост бил ногу ближайшего соседа, отчего человек отстранился от Сертана, соблюдая дистанцию длинной в сидение.

– Да, знаю, – Фося отвернулась от собеседника, рассматривая обувку пассажиров.

– Ну тогда скаши уше, что мы были правы! – А Сертан все пытался добиться от нее заветного признания. Но, можно с уверенностью заявить, что их он не дождется. А все из-за любви к спорам.

Причем, у них всегда образовывался треугольник к этой, неоспоримой, «любви». Именно из-за этого разногласия могли продолжаться вечность. Так и происходило, они ссорились, когда пришли к метро, когда подошли к турникетам, даже когда полицейский рассматривал, что у Шарафа в котомке и продолжался этот спор до сих пор. Даже шесть станций их не успокоило. Нет, была некоторая передышка по середине поездки, но она скорее всего нужна была для подбора веских аргументов, хотя маскировалась под обиду. У обоих. Одновременно. Но вскоре спор возобновился и причиной этому было брошенное Фоськой: «Нет, я не виновата!», – и понеслось… Кажется, скоро у всех пассажиров этого вагона завянут уши!

– Так тяшело?

На его вопрос Афосия только фыркнула, так и не обернувшись.

– Просто скасать: «Да, вы были правы!»

– Правы, что вломились ко мне в квартирку?

Шараф поднял лапы, воскликнув:

– Это были экстренные меры! Эрс бес тебя не пошла бы, – и словно усомнившись, Сертан высунул мордочку, посмотрев на Эрс и спросил: – Правда ведь?

Она кивнула.

– Да, а еще правда, что мы скоро прибудем на место, – девушка взглянула на табло, помигивающее под новой станцией и поднявшись, под шорох юбок и платьев, прошла к дверям.

Взглянув на табло, Сертан последовал к выходу и только через некоторое время, Фося подошла к ним, все еще держась по дальше от Шарафа. И когда прозвучала знакомая запись: «Осторожно, двери закрываются, следующая станция…», они уже стояли в огромном, длинном помещении, освещенном свечами, отблескивающими на, покрытых мрамором, стенах. С побеленного потолка свисали таблички с направлениями. Сориентировавшись, они двинулись к эскалатору, поднимавшемуся все выше и выше, пропуская медленно тянущиеся высокие лампы по бокам. Скоро, солнечный свет виднелся из-за распахивающихся и закрывающихся тяжелых дверей. Еле пройдя турникеты, потому что полиция снова решила проверить, что Шараф не протаскивает украденные вещи в котомке, они наконец вышли на улицу. Точнее, почти вышли, Шарафа чуть не сбила громоздкая, тяжелая дверь.

– Сачем такие тяшелые двери? – Сертан еле оттолкнул придавившую преграду, вывалившись на улицу.

– Чтобы слабаков останавливать, – бесстрастно проговорила Фоська.

– Грубиянка.

– Куда теперь? – Афосия осмотрелась.

Всюду кипела жизнь, метались в воздухе летающие аппараты. Бегали люди, шуршали платья, скрипели корзины, цокали копыта лошадей, стучали колеса повозки по мощенным дорожкам.

Эрс взглянула на встающее над городом солнце.

– Теперь рынок.

Да, именно рынок был местом сплетен, знакомых друг с другом продавцов, подготавливающих продукцию у прилавков, готовясь к новому, шумному дню. Признаться, Эрс, да и не только она, представляли рынок более спокойным местом. Он был похож больше на базар и это только утром!.. Что же здесь происходит ближе к вечеру?

Рынок делился на своеобразные «улицы» без номеров, без названий, но местные прекрасно ориентировались в длинных, бесконечно долгих, похожих на тоннель, улицах, укрытых разноцветными, колышущимися на ветру тряпицами и зонтами. Проходы были узкими и огромная топа из Сертан, эльфов, людей, не прекращая, толкалась, словно желала сбить кого-нибудь с пути.

Шуршали яркие котомки, пакеты, отовсюду слышались крики продавцов, возмущения покупателей, предъявивших претензию на гнилые помидоры, ворчание и радостные восклицания детей, машущих продавцам рукой. Ощущение, словно здесь всегда царил маскарад и неспокойная, несущаяся в будни жизнь, не отступали, по мере продвижения по рынку.

Несколько раз Фоску схватили за руку. В первый раз это был человек с головой гадюки. Оттащив ее в сторону, он попытался продать дыни или же арбуз, по крайне нескромной цене, объясняющей незаинтересованностью покупателей к его продуктам. Но Афосия обладала неизмеримым терпением и промолчав, ушла прочь. Вторым рискнул эльф с серой кожей. Он подтащил ее к прилавку с виноградом, предварительно взмахнув рукой перед продуктом, от чего от ягод в разные стороны разлетелись мелкие, фруктовые драконы, маскировавшиеся на винограде, так похожем на цвет чешуи. И может быть, Фоська и согласилась бы купить у него этот «дурацкий» виноград, если бы покупать было что. Терпение ее накалялось, пока продавец болтал о винограде, который она, кстати, любила, но ей пришлось перебить неугомонного и показав пустующую гроздь, высушенную солнцем, она пихнула ему эту «ветку» и высказала все, что думала о его «безупречном винограде из самого Фейнрама!»

– Так его Фося! – Шараф, всматриваясь в высокие полки с яркими, блестящими и спелыми фруктами так и бросающими вызов его самоконтролю, сглатывая слюни, опустил мордочку, направив взгляд на землю под лапами. На. Землю. Только на нее.