Банкетное мероприятие проходило в просторном спортивном зале школы, расположенном сзади пришкольного участка, так что в зал можно было попасть как через школу, так и с улицы. Как Влад с Мишей догадались, что нужно было идти именно туда? Наверное, в саму школу они зайти не решились, поэтому стали обходить ее со всех сторон в надежде услышать взрослые голоса. Ориентируясь по все усиливавшемуся звуку музыки, друзья наконец нашли открытую настежь дверь аварийного входа в спортзал. В помещении было душно, массивные окна спортзала были тоже растворены, но этого явно не хватало, чтобы справиться с летней духотой и большим количеством людей. Миша оставался ждать у входа, когда Влад зашел внутрь. Просторный спортзал, освобожденный от инвентаря, вмещал в себя всех выпускников, их родителей и педагогов. Отыскивая взглядом родной силуэт, никем не замеченный гость в миг обратил на себя внимание, как потерянный зверек, жалобно звавший свою мать.
– Мам!.. Мама! – кричал Влад. Общий шум оживления еще более взволновал его.
– Сынок! Что случилось? – потерянная мать почти сразу же нашлась, отозвавшись на плач родного ребенка. Она, встревоженная внезапным появлением сына, инстинктивно стала его осматривать, и, как это часто делают львицы, облизывающие своих беззащитных котят в момент, когда те, переждав тревогу за их спиною, начинают просить уже ненужного утешения, стала так же ласково утирать его распухшие от слез глаза. Она присела, чтобы поравняться с сыном ростом, готовая его выслушивать, и тут, не выдержав натиска нахлынувших слез, почувствовав материнскую ласку, Влад расплакался.
–Когда мы были дома…Там, где балкон, кто-то плакал… ой, кричал, и… – всхлипывал Влад, но уже больше не теребил так сильно в руках мамин платок, а с интересом водил блестевшими глазами по сторонам.
–Ну-ну, успокойся… Ты не забыл закрыть дверь квартиры? – мать заглянула в лицо своего дитяти, потом пристально окинула его взглядом. Забрав из рук Влада мятый платок, мать слегка привстала, приводя в порядок растрепанную футболочку сына, выправила лямочки на его комбинезоне, затем выпрямилась, чтобы найти взглядом мужа.
Глаза Влада горели любопытством к происходящему, и уже не оставалось внимания, чтобы отвечать на задаваемые матерью вопросы. Но она все-таки дождалась на свой вопрос утвердительного кивка головой и подвела сына к столу. Влад очутился среди взрослых, более того, он был рад этому, а о друге своем, Мише, он до конца вечера так и не вспомнил.
Банкет начался в пять часов и, надо сказать, очень живо. Когда все расселись, после вступительных речей директора, завуча и преподавателей, первыми выпускники подняли тост за родителей. Те в свою очередь, поддавшись разгоравшемуся веселью, не преминули сразу же как бы в подтверждение всего сказанного детьми в свой адрес выпить за преподавателей и еще раз за себя. Много пить несовершеннолетним выпускникам было непозволительно, поэтому родители выпили без детей, но за них, еще раз за себя и за детей, и еще раз за учителей, и еще раз, и еще раз. Для каждой семьи в отдельности предназначался столик. Поначалу все было так, как и положено, точнее сказать, как и поставлено. Столы стояли в строгом порядке, однако после того, как родители изрядно выпили, им стало одиноко по отдельности выслушивать педагогов с речами о таком значимом событии в жизни детей, как окончание школы, об их достижениях, да еще и на затуманенную алкоголем голову пытаться разобраться, на чей счет приписывать заслуги этих самых достижений родных чад (надо отдать должное родительскому терпению), то большинство из них, уставшие физически, но сильные эмоционально, стали объединяться столиками. Задребезжали ловко сдвигаемые столы и стулья. И тут стало ясно, что они, встретившись жаждущими к общению взглядами, были незнакомы и неблизки друг другу настолько, чтобы вот так смело подсаживаться и тем более рассчитывать на обоюдную душевную беседу. Однако не было и минуты неуместного молчания, была только взаимная радость, и уже через миг все вместе били бокалы на счастье. Родители поднимали рюмки одну за другой каждый раз с новым тостом, в одночасье придумывая повод для следующего. Открыто хвалили себя, учителей, гордились своими детьми, выделяя их из общей массы. Задобренные учителя, подсаживались за столики. Не прибегая к заученным фразам, они были на высоте, используя в разговоре простые человеческие слова, взятые из учебника жизни.
А веселье тем временем разгоралось все сильнее: в центре зала многие, осмелевшие от хмеля, уже давно танцевали, причем кто как мог и кто как хотел, чем не преминул воспользоваться фотограф. Он с легкостью делал удачные снимки, подлавливая в необычных позах участников торжества, коих невозможно было упрекнуть в отсутствии артистизма.
Когда Влад с матерью подошли к столу, за ним сидел только отец. О детской шалости Влада ему ничего не сказали, да и отец не додумался спросить, как тот оказался здесь. Влад уже и сам забыл о случившемся, только вот у матери все еще болело чуткое сердце.
–Миша, а куда пропал Глеб?
–Не знаю! По-моему, он ушел куда-то с Антоном! – заплетающимся языком ответил отец.
Глеба искать пришлось недолго: через пять минут он вернулся к столу, будучи навеселе. Он не отводил в сторону хмельных глаз, эта смелость и выдала его, выдала трепет его души, подвластный желанию быть всеми любимым, которое обычно только разжигается спиртным. Но было и еще что-то другое, какая-то тоска и смятение. Да и несложно понять юношескую тревогу от происшедших перемен. И мать это поняла. Она почти сразу увидела в его глазах светлую грусть, и нежно погладила его по голове, на что сын благодарно ответил поцелуем.
Глеб выглядел модно. На нем была рубашка бежевого цвета с коротким рукавом и синие джинсы с кроссовками (за такими импортными вещами, ставшими одной из главных ценностей времен перестройки, люди подолгу гонялись, не зная, на что потратить полученную зарплату, дожидались своей очереди в комиссионках или выменивали у перекупщиков за шиповник, который был дороже золота и всех известных на тот момент валют).
– Сын, дай я тебя поцелую! – первым отозвался отец, кашлянул, ударив себя кулаком в грудь, будто внутри себя отворил шкатулку с пожеланиями. – Сядь возле меня, сынок, – и тут отец стал наставлять сына, вступившего во взрослую жизнь. – Будь умным! Не совершай глупостей в своей жизни. В нашем роду все умные и способные, – здесь жена недовольно вздохнула, всегда ревностно относившаяся к предвзятому суждению супруга о ее девичьих корнях, и уж совсем отвернулась, когда тот стал хвалить свой род. – Сильным будь, чтобы каждому сдачи мог дать… – тут отец хотел было еще что-то добавить, но Глеб его нетерпеливо перебил.
–Пап, потом! Пойдемте быстрее фотографироваться, сейчас будут делать общий снимок. Нас только ждут! Нужно как можно больше сделать фотографий.
Явно расчувствовавшийся отец тяжело встал, ища опоры. Жена, как ни старалась, не смогла проконтролировать, чтобы тот не выпил лишнего.
Навряд ли когда-нибудь еще раз вот так Глебу придется встретиться со своими одноклассниками. Жизнь разбросает каждого – кого куда. Фамилии и имена некогда знакомых людей сотрутся из памяти. Школьная дружба, может быть, когда-то кем-то и вспомнится, но, скорее всего, так и уйдет вместе с детством, не сумев стать дружбой по жизни. Человек так устроен, что он всегда находится в поиске чего-то нового, ему это просто необходимо, вот так и новые друзья найдутся, ну хотя бы приятели. А что делать с былыми детскими обидами? Их лучше забыть, в самом деле не копить же их в себе, ведь не хватит сил стерпеть будущие. А как забыть некогда казавшиеся нам злыми лица, ожесточенные в пылу мальчишеского соперничества? Как быть с обидными суждениями взрослых о нас, нечаянно подслушанные, когда мы были детьми? Как это забыть? Все это в сущности своей невинность и простая глупость каждого, и потому простим же друг друга, простим тех, кого помним, а они пусть простят нас, и позволим добрым воспоминаниям оставаться с нами и дальше, пусть радуют они нас, когда нам захочется вспомнить то хорошее, что было у нас на протяжении долгой и непростой человеческой жизни.
