– Он говорит, что эти уже куплены, – пояснил капитан, – но специально для тебя остался последний. Хочешь? Они их мигом готовят. Не скажу, что очень вкусно, но с голодухи неплохо заходят.

Только сейчас девушка заметила в ногах у старичка деревянную коробку, внутри которой копошилось что-то маленькое, пушистое, живое. Существо подняло на нее свои черные блестящие глазки.

– Ролло, они что, едят хомяков?

– Не только. Еще кузнечиков, бабочек, но это вообще гадость редкостная.

Зеленовласка замерла, как громом пораженная. А хомячок уже встал на задние лапки и принюхивался к запахам вокруг.

«Только не этот маленький комочек меха с крохотными ушками», – думала девушка, сжимая кулаки.

– Ролло, пожалуйста, давай ее оставим!

Мужчина отпрянул от неожиданности.

– Нет!

– Ролло, пожалуйста! Ты только посмотри на нее: какая у нее шерстка цвета персика, мягонькая, шелковистая.

– Нет!

– А эти глазки-бусинки!

– Нет!

– А этот розовый носик? Ты посмотри, как она им смешно шевелит!

– Нет, сирена, на моем корабле никогда не было, нет и не будет крыс! – Ролло развернулся и пошел прочь от жаровни, полный негодования и возмущения. Как только девушка посмела просить его о подобном – после всего, что он для нее сделал!

 Зеленовласка же оторопело проводила его взглядом, но решила не сдаваться и бросилась вдогонку.

– Это не крыса, а хомяк! – сказала она, неожиданно повисая у него на плече. И откуда только сила и наглость взялись? Но девушке казалось, что этот маленький персиковый хомячок чем-то похож на нее: заперт в деревянной коробке в ожидании, когда его съедят. И если в своем положении она была виновата сама, то это существо не совершило ничего преступного. – Пожалуйста, Ролло!

– Крыса, хомяк – один хрен! Если он мне что-нибудь прогрызет или испортит припасы…

– Она такая маленькая. Что она может прогрызть? Хлебную корку? Я буду следить за ней, обещаю! А если так случится, что она что-то испортит… Ролло, я исполню любое твое желание, пожалуйста!

И она сложила руки в молитвенном жесте.

Огромные и серые глаза, влажные от нахлынувших слез, смотрели с мольбой и надеждой. Бледные губы с дрожащими уголками приоткрылись в ожидании решения-приговора. И Ролло впервые сдался.

***

…На обратном пути до корабля Ролло ловил на себе странные взгляды местных жителей. Особенно женщин. Он уже бывал пару раз в этом порту, и никогда ничего подобного ему не приходилось замечать.

Две молоденькие девушки в разноцветных платьях до пят остановились и скептически рассматривали его. Одна – чернявая, с синим платком на плечах, украшенным кисточками и деревянными фигурками, наклонилась к подруге с длинными темно-коричневыми косами и широкой плетеной корзиной на макушке, которую та придерживала рукой, и что-то прошептала на ухо.

Девушки громко рассмеялись.

А на подходе к кораблю три пожилые женщины в темных платках, закутанные в длинные одежды свободного кроя, окинули капитана придирчивыми взглядами и покачали головами. Одна цокнула языком, да так, что Ролло едва не споткнулся.

Уже покинув бухту, он вспомнил слова Морсы про то, что у него, возможно, будут гореть уши. Терзаемый любопытством, Ролло зашел на камбуз, чтобы поговорить с сиреной, но на некоторое время замер в дверях, наблюдая, как Зеленовласка закручивает жгутик из волос и нанизывает на него бусины.

Рядом с ней в бумажной коробке, выстланной соломой, бегал хомячок. На несколько мгновений девушка отвлеклась от прически и отрезала кусочек яблока, наклонилась к хомячку и улыбнулась. Она казалась довольной и спокойной.

На столе уже лежало содержимое разобранных мешков: травяной чай, тростниковый сахар, мед, орехи, сухофрукты, зеленые яблоки, костяной гребень, пояс с красно-черными пуговицами, браслет из кораллов, серебряное зеркальце, масло для волос, мыло с ароматом горных цветов, нить с коричнево-желтыми бусинами.

«Ничего полезного, кроме чая», – вздохнул Ролло.

«Какая красота», – думала счастливая Зеленовласка, возвращаясь к волосам, чтобы вплести в них все оставшиеся украшения.

– Сирена, о чем ты разговаривала с женщинами Морсы? – наконец спросил Ролло.

– Ни о чем, а о ком. О тебе, – невозмутимо ответила Зеленовласка, закрепляя верхнюю бусину у корней волос.

– Это я уже понял… и?

Девушка оторвалась от зеркала и посмотрела ему в глаза.

– Ты говори, говори… я морально готов.

Сирена пожала плечами. Потом вздохнула, опустила руку и сделала вид, что внимательно рассматривает крепление, так как зацепить бусину никак не получалось. Краем глаза она поглядывала на Ролло, стоявшего в дверном проеме и изображающего из себя само спокойствие: плечи расправленные, руки скрещенные, голова чуть наклонена. Однако девушка заметила, что носок его сапога подрагивает. Она была готова поспорить на что угодно – Ролло сгорает от нетерпения.

– Они спрашивали, как ты целуешься, насколько ты нежный, внимательный, страстный.

– Так… – протянул мужчина.

– А что так? Я сказала им правду, что не знаю, – развела она руками. – Я ведь действительно не знаю. Я объяснила, что между нами ничего не было и нет, и что женщин в твоем окружении я не видела. Даже на корабле ты общаешься только с сиренами-мужчинами. Вот и все.

Зеленовласка заметила, как лицо Ролло побелело и брови поползли вверх, как высоко поднялась, а затем резко опустилась грудь. Правда, выдохнул мужчина совершенно бесшумно.

– Это же чистая правда, – продолжала она, положив нитку с бусинами на стол. – Я не так ответила?

И сирена невинно хлопнула ресницами.

Но Ролло не купился на трюк. Мужчина был готов поспорить на что угодно – Зеленовласка прекрасно понимала, о чем говорила. Более того, она специально вложила двусмысленность в рассказ для женщин Морсы.

В два шага он пересек кухню. Оказавшись рядом с сиреной на расстоянии дыхания, Ролло взял самую близкую к лицу прядь волос девушки и закрепил капризную нить. А затем одним движением притянул сирену к себе, сжав шерстяную ткань на спине в кулак, отчего та натянулась, обрисовывая очертания округлой груди. Второй рукой Ролло приподнял подбородок Зеленовласки и прижался к холодным, точно у статуи, губам.

Он мягко прикусил ее нижнюю губу, провел языком по зубам, но она не торопилась отвечать. Тогда рука на спине нахально сжала копну волос и потянула голову девушки назад. Губы ее приоткрылись от удивления.

«Как он смеет?! – возмутилась про себя сирена. – Дани никогда не позволял себе такой грубости! И разве можно целовать кого-то без любви?!»

Но его движения были такими уверенными и настойчивыми, что она поддалась его напору. Назло. А капитан тут же отпустил ее и сделал шаг назад.

Сирена стояла с совершенно непроницаемым лицом. Глаза девушки ничего не выражали. И правда мраморная статуя. Ролло даже подумалось, что ее ответ ему показался.

– Это так, на всякий случай, если вдруг у тебя спросят, чтобы было что ответить. А не врать.

И он отошел к двери.

– Вторую часть тоже будешь демонстрировать? – спросила девушка, приподнимая бровь.

– Воздержусь. Ты лучше чай пей. Потому что если я еще раз услышу, как стучат твои зубы – выброшу за борт к акулам.

– Так брось! – сказала она, хватая со стола яблоко и запуская его в мужчину.

Ролло схватил фрукт на лету.

Неожиданно для себя мужчина рассмеялся и, откусив яблоко, пошел обратно на палубу. Это действительно было невероятным. Как он пропустил? Когда? В какой момент у тихой молчаливой «рыбки» отросли «зубы»? Честно говоря, его это порадовало. Лишь бы они не начали вновь стучать.

Перед тем, как бросить портал, Ролло подумал, что в какой-то мере он ей благодарен – злость ему была сейчас необходима больше, чем воздух.

Когда Ролло ушел, девушка присела на прибитую к полу табуретку и положила голову на руки. Анабель тут же замерла в коробке и посмотрела на хозяйку блестящими черными глазками.