Упадок зороастризма при Буидах частично следует приписать тому обстоятельству, что легче было эмансипироваться от традиционной религии при «персидской национальной» династии, чем при «арабском» чужеземном правлении. Буидские правители активно способствовали развитию культуры как в Багдаде, так и на иранской почве. В Багдаде и Ширазе были построены больницы, в Багдаде устроена обсерватория, а в Ширазе, Рее и Исфахане основаны библиотеки. Перс Авиценна, так же как до него Фирдоуси, встретил великолепный прием при дворе буидского князя; историк Мискавайх, географ Истахри, математик Насави, который ввел индийские числа в арабоязычную культуру, – словом, крупнейшие светила арабской науки были протеже Буидов. Необразованные, но беспредельно верившие в силу знания, Буиды назначали визирами людей, обладавших первоклассной литературной подготовкой; в их числе был Сахиб ибн Аббад (ум. 971), сам весьма уважаемый писатель, превративший Персис и Рей (неподалеку от нынешнего Тегерана) в центры покровительства науке и искусству. Великий писатель Таухиди, по-видимому единственный гуманист-«экзистенциалист» своего времени, сделал запись дискуссий, которые велись в доме министра, человека ничем не примечательного. Оригинальность Таухиди и его острый язык позволили ему к концу жизни добиться привилегированного положения. Его сообщения дают бесподобную картину образованного слоя, включавшего представителей разных религий того времени, интересовавшегося греческой философией, этнографией и жизнеописаниями политических деятелей и историков.

Буиды с поразительной быстротой превратились из вождей наемников (если не сказать – атаманов разбойников) в государственных деятелей. Но до самого конца они воплощали военное правление, точно так же как позднее это было с Сельджукидами. Чиновная и торговая аристократия недавнего прошлого потеряла политическое значение, огромные поместья перешли в руки армейской верхушки. В награду за военную службу давались земли (без права наследования) или доход от сбора налогов в определенных округах. В качестве чрезвычайной меры этот способ вознаграждения уже применялся в конце IX в. Подобный метод был обычен в Византии; Буиды возвели его в систему. Земельные пожалования (акта) были теперь освобождены (в отличие от прошлого) от уплаты обычного земельного налога. В дар были розданы целые районы, и их финансовый потенциал не только был потерян для гражданской администрации, но и даже неизвестен ей; тут четко прослеживается параллель с развитием византийской системы пронойа. Случалось, что вознаграждение, особенно военнослужащим низшего ранга, все еще выплачивалось из государственной казны и часто натурой: не следует смешивать икта с феодальным леном; самое главное заключалось в том, что мукта («помещик») в своем поместье не олицетворял собой государственную власть, «лены» можно было отбирать и заменять по приказу правительства, и их нельзя было ни передавать по наследству, ни сдавать в субаренду. Налоговое бремя, лежавшее на гражданских сословиях, при Буидах скорее возросло, чем сократилось; налоговое обложение промышленных предприятий было значительно увеличено.

Относительно прочный внутренний мир, строительство новых или восстановление полуразрушенных ирригационных сооружений, мостов и улиц позволили энергичной администрации добиться известного экономического процветания и стабилизации денежного обращения, что благоприятствовало развитию международной торговли. Это всячески поощрялось Буидами. Безопасность морского пути в Индию была обеспечена аннексией оманского побережья и непрекращавшимися нападениями на бахрейнских карматов. Большая свобода, предоставленная многим городам, свидетельствовала о слабости Буидов, но везде, где такая свобода становилась опасной, они подавляли ее путем кровавой интервенции. Тем не менее в XI в. наблюдался удивительный рост могущества городов как на территории, находившейся под властью Буидов, так и в Сирии и Испании, что было обусловлено не только ростом экономической активности, но и распадом централизованных государств.

Однако Буидов не могла спасти ни реорганизация системы акта, ни дисциплинированная армия, ни забота об общественном порядке. Их падение было ускорено, если не вызвано внутрисемейными междоусобицами – они представляли политическую опасность, являясь орудием регионального сепаратизма, – и притязаниями военной касты. Она состояла из дейлемитской пехоты, тюркской кавалерии и менее крупных курдских или белуджских частей, и ее раздирали распри. Труднее, но, вероятно, даже важнее понять то обстоятельство, что характер развития мировой торговли противоречил интересам Буидов и подвластных им стран.

Буидские государства были постоянно вовлечены в некое подобие войны на два фронта. Фатимиды грозили закрепиться в Сирии, а тюрки Центральной Азии – независимые племена, которых не следует путать с тюркскими наемниками и обращенными в рабство военнопленными, – неуклонно завоевывали ирано-арабский мир, причем их продвижение ускорилось, когда они приняли ислам и примкнули к общине. С течением времени Буиды выказывали себя все менее и менее достойными противниками для тюрок, особенно после того, как лишились защиты Саманидской империи, павшей незадолго до конца первого тысячелетия; но они по крайней мере сумели воспрепятствовать прорыву Фатимидов в Северную Месопотамию, хотя и не смогли изгнать их из Палестины и Сирии.

До середины XI в. Фатимиды держались на вершине волны экономического процветания и их могущество казалось незыблемым. Этому способствовало много факторов, действовавших во вред Буидам: беспорядки в Южной Месопотамии, возраставшая нестабильность в районе Персидского залива, которую Буиды пытались устранить, но безуспешно, и уязвимость их границ с Византией и территорией Фатимидов; в то же время крутой подъем торговли с Египтом и Европой, которому Фатимиды сознательно содействовали, развивая судостроение, и рост их влияния на Красном море сделали Египет центром и перевалочной базой международной морской торговли. Результаты этих перемен были заметны уже в 1000 г., когда началось обесценивание буидской серебряной монеты, когда все большее распространение стали получать откупа и продажа должностей и когда недостаток наличных денег вынудил компенсировать это оплатой натурой.

К тому же иранской военной мощи явно было недостаточно для одновременного выполнения нескольких задач: Буиды должны были остановить тюркское половодье, укротить арабские пограничные страны и оттеснить Византию, которая между 960 и 1020 гг. обретала прежнюю силу и отвоевывала свои старые пограничные провинции (в это время Армения снова попала в зависимость от Византии); кроме того, им следовало осознать, что их главная база находится в провинции, население которой относится к ним с подозрением как к представителям иноязычной и еретической иранской власти. По мнению иракцев, Буиды, обнаружившие, что им приходится все больше и больше полагаться на иностранные войска, лишили себя из-за своей религии права выступать в качестве защитников ортодоксальности; к тому же Буиды сами были разобщены и оттого неспособны сколько-нибудь эффективно противостоять тюркам, отождествлявшим себя с правоверием. Изменение политики по отношению к семеричникам, на что рассчитывали Фатимиды, было бы бесполезно из-за начавшегося ослабления Египта, которое стало заметно уже с середины XI в.; не получили поддержки Буиды и у населения столицы. Почти в последнюю минуту буидский (тюркский) военачальник ал-Басасири (ум. 15 января 1060 г.) выступил против сельджуков с фатимидской армией. Но эта авантюра потерпела крах вследствие военного превосходства сельджуков и изоляции Буидов. Последнее амбициозное империалистическое предприятие Фатимидов было, между прочим, единственным случаем египетского или поддержанного Египтом завоевания Центрального Ирака; в то же время оно было важным показателем престижа Фатимидов, чьи первые 80 лет правления Египтом наряду с эпохой первых Аббасидов и расцветом Кордовы при Абд ар-Рахмане III принадлежат к золотому веку исламской культуры, представляя собой единственную ее ветвь, выросшую при еретической власти.