— Мне кажется, когда мы приедем в Уэллс, вы, Клер, будете весьма смущены, — необычайно серьезным тоном начал Эндрю.

— Почему же, Эндрю? — спросила она. На ее лице появился живейший интерес: неужели молва о суде над ней достигла и этих мест?

— Уверен, весть о том, что вы та самая женщина, которая бросила в воду самую большую и старую щуку в стране, дошла и досюда. Ничуть бы не удивился, если бы вас встретили плакатами…

Джайлз рассмеялся, засмеялась и Клер.

— Это нечестно, Эндрю, — сказала она. — Я испугалась, что вы имеете в виду новость о судебном процессе надо мной.

Мор сразу же пожалел о своей шутке.

— Извините, Клер, — произнес он, протягивая руку и поглаживая ее по плечу, — я никогда и не думал об этом.

— И никто из нас не должен думать об этом, — вмешался Джайлз. — Все прошло, Клер… Теперь ты моя жена, виконтесса Уиттон.

Сабрина взглянула на брата. Его голос звучал сегодня иначе: более уверенно, чем всегда… Она почувствовала, как ее щеки вспыхнули, потому что внезапная догадка осенила ее… Наконец-то! Клер и Джайлз стали настоящими супругами, стали мужем и женой!

Тень и прохлада каменных стен действовали так расслабляюще, что никто не захотел пошевелиться после еды… Наконец, Эндрю встал и заставил их продолжить путь.

Очень быстро они приехали в Уэллс и прекрасно провели там время, заходя в разные магазинчики и делая покупки. Сабрина купила перчатки, а Клер нашла чудесные ленты с зеленым отливом для утреннего туалета. Когда они добрались до публичной библиотеки, жара стала непереносима.

Джайлз заботливо следил за каждым движением Клер, боясь, что она перегреется и устанет. Заметив ее усталое лицо и измученные глаза, он поспешил к Сабрине.

— Брина, Клер почувствовала себя не очень хорошо… Думаю, нам нужно возвращаться.

— О, Джайлз, я пообещала миссис Плек посмотреть в бакалейных лавках ваниль, ведь торговцы ее не продают на улицах…

— Почему бы вам с Клер не поехать потихоньку домой? А я помогу Сабрине и проведу ее по лавкам зеленщиков… Потом мы догоним вас.

Джайлз успокоился.

— Хорошо.

Сабрина, казавшаяся невосприимчивой к жаре, следующие пятнадцать минут провела, рассматривая книги на полках, и наконец выбрала последнюю книгу мисс Остен и еще одну — от «Минерва пресс».

Потом, когда они дошли до лавки зеленщика, долго болтала с хозяином, пытаясь решить, не стоит ли ей взять немного корицы для кухарки.

— Вообще-то, она может купить у уличных торговцев, но качество товаров здесь значительно лучше.

— Заверните и это тоже, — сказал Эндрю, доставая из кармана несколько монет.

Сабрина уже открывала свою сумочку.

— Не глупите, Эндрю. У меня есть деньги для расходов по хозяйству. Не надо этого делать…

— Позвольте, Сабрина, это будет жестом благодарности за ваше гостеприимство. Уверяю вас, мне можно сделать подобный жест, — с саркастической усмешкой прибавил он.

— Я никогда не думала, что вы не можете, — холодно отозвалась Сабрина.

«Черт возьми, ну и женщина, — подумал Эндрю. — Будь проклята моя глупость!» Ей удалось возбудить в нем одновременно страсть, раздражение и гнев.

Итак, к тому времени, как они сели на лошадей, Джайлз и Клер были уже, вероятно, в часе езды от них. А когда они добрались до развалин, стало совершенно ясно, что их никто не ждет.

— О боже, они не подождали нас! — возмутилась Сабрина.

— Но ведь мы сказали, что нагоним их через четверть часа, — ответил Эндрю и взглянул на небо. — Наверное, Джайлз решил, что разумнее будет не дожидаться нас, — заключил Мор, указывая на грозовые тучи, начинавшие сгущаться перед ними.

— Ну, что скажите, Эндрю?

— Что вы имеете в виду, Сабрина?

— Я говорила вам… Мы поскачем прямо на грозу… Хотите?

Эндрю усмехнулся.

— Мне пришлось примириться с такой возможностью еще несколько часов тому назад… Поедем, может быть, нам удасться обогнать надвигающуюся бурю.

Проехав половину пути, они поняли, что добраться до Уиттона, опередив грозу, не удастся. Изломанные линии молний освещали окрестности, погруженные во мрак. Слышались глухие раскаты грома.

— Она движется прямо на нас, да, Эндрю?

— Да… Не думаю, что мы останемся сухими… вообще-то, оно и неплохо освежиться. Но меня беспокоят молнии… Вы не знаете здесь неподалеку какого-нибудь места, где бы мы могли укрыться?

— В нескольких милях отсюда есть заброшенный дом. Кажется, мы успеем добраться до него до начала бури.

До сих пор они щадили лошадей. Теперь же, направляясь навстречу грозовым тучам, Сабрина и Эндрю погоняли коней изо всех сил.

Она ехала впереди, показывая дорогу. В одном месте, когда у нее с головы сорвало шляпу и волосы упали на спину, Сабрина на скаку обернулась к Эндрю и рассмеялась. Вот это-то он и любил в ней: леди Уиттон всегда готова мчаться навстречу опасности да еще и радоваться ей.

Сабрина остановила лошадей у края небольшого поля.

— Кажется, дом вон там, — сказала она, указывая рукой на небольшую рощицу.

От оглушающего раската грома лошади вздрогнули. Эндрю, не медля ни минуты, спешился и схватил коня Сабрины под уздцы.

— Слезайте немедленно, Брина.

Она соскользнула вниз. Не успели они дойти до середины поля, как хлынул ливень. Сабрина запрокинула голову, как будто хотела выпить капельки дождя, упавшие ей на лицо.

— Скорее! — крикнул Эндрю.

Ему еще никогда не доводилось видеть такой бури. Молнии сверкали одна за другой, не переставая грохотал гром, а они находились еще на середине поля, подвергаясь огромной опасности. Наконец они добрались до рощи и нашли маленькую тропинку, ведущую к дому.

— Позади здания есть сарай, — крикнула Сабрина, — лошадей отведем туда.

Эндрю подтолкнул ее вперед.

— Заходите в дом, а я позабочусь о лошадях. Сабрина толкнула дверь. Она много лет не наведывалась сюда, но запах сырости и плесени вернул ее в детство.

Внутри все было по-прежнему. Тот же старый стол и два стула, у другой стены стояла небольшая кровать. Сабрина, насквозь промокшая, стояла у порога, пока не услышала за спиной шаги поднимающегося по ступенькам Эндрю.

— Ради бога, входите же, Брина, — крикнул он и, схватив ее за руку, потащил в дом. Едва Эндрю закрыл дверь, как раздался такой сокрушительный удар грома, который, казалось, вот-вот разнесет ветхое строение в щепки.

— Хуже этого и быть ничего не может, — смеясь и дрожа, произнесла Сабрина.

Они стояли посреди комнаты, поглядывая, как в щели над окном протекает вода. Волосы Сабрины прилипли к голове, ее светлая амазонка вымокла и так облепила фигуру, что Эндрю вынужден был отвернуться. Его брюки тоже намокли и липли к телу…

Чтобы сдержать себя и не выдать своих чувств при виде четкого силуэта Сабрины, он стал думать о вещах довольно неприятных: в частности, сколько здесь может быть мышей и крыс, которые устроили себе в этом доме настоящие апартаменты.

Когда он вновь посмотрел на нее, Сабрина пыталась справиться с волосами, которые тяжелой мокрой массой лежали на плечах.

— Садитесь, — предложил Эндрю, пододвигая ей стул.

Она, улыбнувшись, присела.

— А теперь запрокиньте голову.

Сабрина отклонила голову назад и закрыла глаза, чтобы не встречаться взглядом с Эндрю. Он поднял ее волосы вверх, собрал их вместе в толстый узел и осторожно стал выжимать.

— Я чувствую себя русалкой, — засмеялась она, когда дождевая вода потекла по полу.

— Ну, вот, теперь ваши волосы уже не так мокры и тяжелы.

Он быстро окинул взглядом помещение:

— К сожалению, здесь нет ничего такого, что могло бы заменить полотенце.

Волосы упали на спину тяжелым потоком, и Эндрю стал распутывать локоны, нежно перебирая их пальцами. Несколько намокших завитков упали ей на уши, и он, не думая ни о чем, протянул руку, чтобы поиграть с ними.

Сабрине казалось все происходящее погружением в транс. Она ничего не чувствовала, кроме его ласковых рук. Леди Уиттон была бы счастлива, если бы гроза продолжалась вечно… Вдруг его пальцы перестали двигаться, и она, не сознавая, что говорит, произнесла: