— Вы так считаете? Скажите, доктор Симкин, неужели той ночью вам не пришло в голову никакое другое объяснение?

— Да, мне показалось странным такое количество синяков и ссадин…

— Но лорд Рейнсборо был так огорчен…

— Да. И, в конце концов, в мои обязанности не входит задавать слишком много вопросов в подобных случаях.

— Ну, конечно, нет, — медленно протянул Эндрю.

— Скажите, доктор Симкин, вы слышали показания леди Рейнсборо и ее бывшей служанки? Могли синяки и ссадины на теле леди появиться в результате побоев, о которых вы недавно слышали?

— Да, — ответил доктор, доставая платок и вытирая пот со лба.

— Теперь, когда вы знаете всю историю случившегося, можете ли вы сказать утвердительно, что именно жестокое поведение лорда Рейнсборо явилось причиной потери ребенка?

— Ну, если он избивал ее подобным образом, то да.

— Если? Вы все еще продолжаете сомневаться в правдивости показаний двух свидетелей, доктор Симкин?

— Вообще-то, нет, — немного нервничая, произнес доктор.

— Спасибо, мистер Симкин.

Эндрю отвернулся, как будто врач больше его не интересовал, но только тот стал вставать со своего места, вновь повернулся к нему:

— И все же, доктор Симкин, вы должны были подозревать, что лорд Рейнсборо бьет свою жену?

— Да. Это приходило мне в голову, — с неохотой признался врач.

— Почему же вы не рассказали об этом никому?

— Я знаю эту семью вот уже много лет…

— Но не лорда Рейнсборо.

— Это верно… Казалось, он такой заботливый муж… Я… гм… не хотел вмешиваться в то, что принято называть личной жизнью.

— Если вы увидите, как на оживленной улице мужчина начал бить свою лошадь, вы вмешаетесь? Примете меры, доктор?

— Я… на самом деле не знаю. В конце концов, человек волен делать со своей собственностью все, что ему будет угодно.

— А согласно закону, жена является собственностью своего мужа. Хорошо, вы выразили свою точку зрения, доктор, — произнес Эндрю. — Спасибо. Вы можете быть свободны.

Мистер Симкин открыл рот, чтобы что-то возразить, но протестующий знак коронера заставил его промолчать и спуститься вниз.

— Это ваш последний свидетель, мистер Мор?

— Да, милорд.

— Теперь нам предстоит, все взвесив, принять окончательное решение. Члены суда удаляются на совещание для вынесения приговора.

Двенадцать мужчин, лица которых были обращены в зал, сдвинули свои стулья, образовав своеобразный круг. По их склоненным головам ничего нельзя было предположить.

Когда Джайлз стал наблюдать за совещанием, он и представить себе не мог, сколько оно продлится, прежде чем судьи вынесут окончательное решение.

— Не хочешь подышать свежим воздухом, Сабрина? — спросил брат.

— Нет, я и так боюсь пропустить что-то важное…

— Мне кажется, Эндрю просто великолепно провел процесс, правда?

Лицо Сабрины просветлело.

— О, да. Если кто и смог убедить судей в невиновности Клер, то это только Эндрю.

«Он и меня сумел кое в чем убедить», — подумала Сабрина.

Это уже был не тот Эндрю, с которым она встретилась много лет тому назад. Он теперь стал намного сильнее. Особенно ее покорила манера задавать вопросы свидетелям. Как прекрасно все вышло у Эндрю с Клер! Как-то удивительно тонко… Сейчас он находился подле нее, и по мимолетной улыбке Клер Сабрина догадалась, что он старается успокоить ее. Да и сидел Эндрю таким образом, чтобы леди Рейнсборо не могла видеть членов суда.

— Как ты думаешь, Джайлз, о чем они говорят? — спросила Сабрина, пристально вглядываясь в совещавшихся мужчин.

— Просто не вижу, каким образом они могут вынести другое решение, кроме оправдательного приговора, — сказал Джайлз.

— А если вдруг решат иначе?

— Тогда это еще не окончание процесса… У Эндрю будет достаточно времени, чтобы еще лучше подготовить дело. Но вердикт коронера будет иметь достаточный вес…

— Они не могут привлечь ее к суду. Одна мысль, что ее могут обвинить в убийстве… что приговор… — голос Сабрины задрожал.

— Исключительная мера наказания — пережиток прошлого. В наше время мы уже достаточно цивилизованы.

— Ну, конечно, мы настолько цивилизованы… Мы можем просто повесить женщину, вся вина которой лишь в том, что она пыталась защитить себя.

Оба вдруг замолчали. Им представилась страшная картина: вот полуослепшую от слез Клер ведут к эшафоту, привязывают к позорному столбу, и пламя уже подбирается к краю ее платья.

Эти видения оказались столь необычными для Джайлза, что ему начало казаться все кошмарным сном наяву, от которого невозможно избавиться. Джайлз никак не мог представить себе, что Клер, подруга детства, которую маленькой девочкой привезли в Уиттон, и женщина, в которую он, став взрослым, влюбился, пойдет под суд за убийство. Это просто немыслимо и переворачивает все его представления о добре и зле. Если ее помилуют — а она обязательно должна быть помилована, — тогда он постарается, чтобы они оба пробудились от этого страшного сна. Джайлз даст ей свою фамилию и защиту, они возвратятся в Уиттон и будут жить той жизнью, какой им и нужно было жить уже давно: гулять, ездить верхом, ловить рыбу… Все будет так, будто никогда в их жизни не было ни Джастина Рейнсборо, ни этих кошмарных двух лет. Он обнимет Клер и больше уже никогда не отпустит ее. Никому больше Джайлз не позволит обижать свою любимую. Если будет нужно, он защитит ее, даже если весь мир ополчится против нее.

— Джайлз, они раздвигают стулья, — прошептала Сабрина.

В зале повисла напряженная тишина, в которой одиноко скрипнул стул одного из членов судебной комиссии.

Коронер оглядел присутствующих таким взглядом, словно хотел сказать вслух: «Пока будет читаться вердикт суда, ни слова, ни вздоха».

— Вы приняли решение? — спросил он членов суда. Секретарь, джентельмен средних лет, одетый в черное, встал со своего места.

— Приняли, милорд.

— Огласите его.

Руки брата и сестры встретились…

— Мы находим, что леди Рейнсборо убила своего мужа, пытаясь защитить себя, и вследствие этого не может быть признана виновной.

— Господи, спасибо, — прошептал Джайлз.

В зале пронесся шепот, становившийся все громче и громче по мере того, как зрители выражали свое отношение к решению присяжных заседателей.

Когда Джайлзу и Сабрине удалось пробраться к тому месту, где находилась Клер, ее уже не было. При первых же криках Эндрю схватил ее за руку и увел через боковую дверь из зала. Вокруг слышались одобрительные восклицания людей, оживленно обсуждавших увиденное. Джайлз посмотрел на сестру и улыбнулся.

— Я боялся, что они будут так же весело и громко кричать, когда ее поведут на казнь… Но все равно, я рад слышать все это… Держись, Брина, — сказал он, предлагая ей свою руку, — теперь нам нужно, чтобы толпа с таким же почетом пропустила нас.

Клер мысленно следовала тем же путем, каким ее вот уже несколько дней подряд вел Эндрю: сначала к тому времени, когда она была замужем, потом в зал заседаний, затем к рассказу о своей жизни… Она чувствовала в душе полную пустоту. Клер казалось, что ее тело лишено веса… Она даже не вполне понимала смысл судебного вердикта. Ей вспоминалось, что будто бы прозвучали слова «не может быть призвана виновной», но едва секретарь произнес их, Эндрю буквально вытащил ее из зала, прежде чем к ней хлынула толпа.

Клер предполагала, что это, должно быть, хороший вердикт, раз ее адвокат, сидящий напротив, улыбался и говорил о том, какую прекрасную работу она проделала. «Что же такого хорошего сделала я? Рассказала все? Сумела выжить? Убила своего мужа? Господи, как пусто и… страшно», — вихрем пронеслось в ее голове. Клер закрыла глаза и откинулась на спинку сидения кареты, в которую ее усадил Эндрю.

— С вами все в порядке, леди Рейнсборо? — участливо спросил он, беря ее за руку. Это прикосновение, живое и теплое, вернуло ее в мир действительности. Она открыла глаза и улыбнулась ему.