– Я не хочу навредить тебе. Хочу только помочь.

Продолжаю настороженно смотреть на него, сердце колотится как сумасшедшее.

– Я не враг тебе, – с нажимом произносит Артем.

И я сдалась. Села обратно и под его натиском, под собственным настроением от нашей встречи, я сделала откровенное признание. Я так устала быть одинокой в своих мыслях.

– В ближайшие дни я хотела сбежать со своей дочерью из дома. У меня даже есть поддельные документы, накоплены деньги. Я все просчитала.

Глаза Артема вспыхивают, и он без всяких слов прижимает мою ладонь к своей щеке. В его глазах неподдельная тревога, боль и… радость.

– Расскажи, что ты придумала.

Я рассказываю все, в деталях. Не знаю, может я и совершаю глобальную ошибку, но почему-то я ему поверила. Да я всегда верила. К тому же, с моим мужем они друг друга ненавидели. Только я даже и подумать не могла, что они встречались…

– Позволь помочь. Я боюсь за тебя. Если он прознает обо всем, это может все окончиться весьма трагично. Права на ошибку нет. Просто сбежав, ты только разозлишь его. Ведь он найдет. Все перероет, но найдет тебя.

Сердце пропустило удар, от разочарования я откинулась на спинку стула.

– И что делать?

Артем задумчиво размешивал ложечкой остывший кофе.

– Надо подумать. Есть одна идея, нужно сначала подумать над ее воплощением в жизнь. Я не хочу рисковать тобой. Но и твой план, прости, котенок, слишком слаб.

Котенок.

Так он называл меня всегда. В шутливой форме, как будто я шкодливый ребенок. Я была такой, даже не верится. Веселой, беззаботной, со здоровыми амбициями. Я спала и видела, как покоряю модельный бизнес. Отец недовольно кривился, а Артем, посмеиваясь, всегда говорил, что я сделаю это слишком быстро и легко. Мне от его слов всегда было волнительно. Как влюбленная дурочка, я вздыхала, подглядывая за ним во время его работы в нашем доме. Он много ковырялся с документами, увлеченный ими, не замечал, как я пряталась за колоннами или за стеллажами папиной библиотеки.

Но иногда я своим шуршанием или даже чихом выдавала себя.

– Это ты, котенок? – вздрагивал он, отрываясь от документов. – Из меня чуть дух не вышел, думал привидения вашего особняка наведались.

– Мне просто скучно.

– И поэтому ты подглядываешь за мной? Не думаю, что это намного веселее.

– Да, ты прав. Ничего не происходит. Успела посчитать, что ты перелистнул страницы бухгалтерской книги восемнадцать раз за час.

Артем смеется.

Раньше было все-по-другому.

И я вдруг понимаю, что готова броситься за ним снова. Плюнуть на все, на последствия, просто за то, что он сейчас пытается поддержать и помочь. У нас ведь может получиться.

– Так какая идея? – спрашиваю я, поглядывая на часы.

Французский маникюр скоро должен закончиться.

Покусывая губы, Артем смотрит прямо.

– Ставки слишком высоки. И действенными будут только самые жесткие методы.

Я молчу, ожидая того, что он скажет. Мне страшно. Но когда он объявляет это, меня по-настоящему прошибает озноб .

– Вам с дочерью нужно притвориться погибшими. Только тогда он от вас отстанет.

Глава 8

Домой я вернулась вовремя, но, к моему ощутимому страху, машина супруга уже стояла в гараже. Мне еле удалось припарковаться, так я разнервничалась. Водитель был готов принять ключи в любой момент, но мне было тупо страшно выходить из машины.

Безумие. Я боюсь собственного мужа.

Собравшись с мыслями, я все-таки открыла дверцу и неторопливой походкой отправилась в дом, делая вид, что все прекрасно. Ноги предательски дрожали, шаг на каблуках был неровный.

В гостиной ЕГО не было, и я быстро прошмыгнула по коридору в сторону своей комнаты, не желая его встретить. По пути хотела было попробовать пройти к Машеньке, но Римма мгновенно вышла из детской навстречу, едва я появилась у двери. В камеру неотрывно пялится, что ли?

– Маша уже спит, – отрубила она, и я замерла, не сводя взгляда с ее маленьких круглых глаз, крючковатого тонкого носа.

Неизменный строгий пучок на голове волос блеклого цвета. На теле чуть ли не монашеская ряса. А ведь она немногим старше меня. Может лет на пять.

Няня смотрела на меня с откровенной неприязнью, и мне стоило неимоверных усилий держать лицо и не начать ей хамить.

– Я тихонечко войду и просто поцелую дочь на ночь, – тихо прошептала я.

От небывалого унижения в горле появился комок, а глаза наполнились слезами. Почему я просто не могу отодвинуть эту ужасную женщину в сторону и подойти к своему ребенку?! Какого дьявола?!

– Она уже спит, вы ее разбудите. – Римма даже не дрогнула, но уже через миг едва заметно выпрямилась и уставилась мне за спину.

– Что у вас тут? – послышался холодный голос Марка.

Я с неприязнью обернулась.

– Я должна спрашивать разрешения поцеловать свою дочь на ночь?

Синие глаза прищурились, он скользнул взглядом по мне, предполагая, где меня носило. Хотя, скорее всего, уже давно водитель ему доложил. Маникюр у меня и так всегда свежий, а уж французский или нет, ему вряд ли разобраться. Мужчины от этого далеки.

Я выдержала его пристальный взгляд, и он, коротко улыбнувшись, заговорил.

– Римма, сделаем небольшое исключение. Думаю ничего страшного не произойдет, если Виталина Павловна тихо пройдет в Машину комнату и поцелует ее. Она не разбудит. Спасибо вам, что беспрекословно выполняете мои указания.

– Да, конечно, – Римма растерянно отошла от двери и, залившись румянцем, опустила лицо.

Внезапно я, усмехнувшись, осознала одну вещь – эта серая кошелка влюблена в него. Глаза сразу заблестели, щеки порозовели, дыхание участилось. Нет, ну точно. Наверное, навоображала себе принца на белом коне, который жил несчастливо со своей истеричной женой.

Неудивительно. Марк нравился многим. Только на меня не действовал его магнетизм, потому что он заставил быть с ним.

На влюбленность его преданной стражницы мне было в принципе наплевать. Пусть любит. Скоро меня здесь вообще не будет. Пусть хоть охомутает его.

Аккуратно пробравшись к спящему ребенку, я тихонько спустила стенку кроватки и наклонилась, чтобы поцеловать. Любимый человечек сразу же закопошился, я чуть отпрянула, но, вцепившись, в прутья кроватки, не уходила. Вдыхала ее нежный детский запах, трогала шелковистые волосики.

Малышка моя. Скоро мамочка будет рядом всегда.

Предложение Артема безумное. Я не смогу так поступить со своим мужем. Да, я ненавижу его. Но разве так можно? Просто взять и объявить ребенка мертвым. Это чудовищный план. И я сразу сказала об этом Артему. Что я никогда на такое не пойду.

Пока я разглядывала дочь, тень мужа в дверном проеме застыла, не шевелясь. Он наблюдал за мной. Опять вторгался в личное пространство. Даже со спящей дочерью нельзя побыть наедине.

Поцеловав крохотный кулачок и пухлую щечку еще раз, я выпрямилась и направилась в свою комнату. Отстраненно заметила, что супруг идет за мной. На расстоянии. Вошел в мою комнату вслед за мной.

Около шкафа я замерла, не решаясь раздеваться при нем. Отвернулась к окну и обхватила себя руками, внутренне приготовившись к его прикосновениям. Тишина в комнате уже начала бить по барабанным перепонкам, а плечи окаменели, как вдруг раздался тихий щелчок,а потом моя дверь аккуратно прикрылась. Обернувшись, я увидела, что комната опустела. Он молча ушел.

Только на кровати лежала темная матовая коробка, а рядом с ней такая же, только поменьше. Я даже не заметила их, когда вошла. С облегчением вздохнув, я прикрыла глаза и, проигнорировав его подарки, пошла в душ. Но перед сном все равно заглянула, отрешенно поднимая крышки коробок. На случай если он спросит понравилось ли. Нужно знать что там.

Внутри оказались восхитительные дизайнерские туфли из нежного дымчатого атласа, с небольшой россыпью кристаллов. Во второй коробке лежала небольшая сумочка, из того же атласа и переливистых камушков. Теперь мне такое не придется носить. Мне предстоит прятаться по съемным квартирам, неброско одеваться, даже маскироваться.