Обратный путь до Бизоньего Хвоста в компании с Барсуком Чизомом обошелся без приключений. Всю дорогу он страшно нервничал и каждый раз, заслышав мой голос, подпрыгивал в седле и норовил куда-нибудь спрятать голову. Когда шериф надевал на него наручники, из груди Чизома вырвался громкий вздох облегчения. Я расслышал что-то вроде «Ну слава Богу!», «Наконец-то в безопасности!», и, весь в поту от нетерпения, он с блаженной улыбкой водворился в добрую камеру за надежным засовом. Преступники – они тоже, знаете ли, бывают с придурью.

К моему удивлению, после этого события я стал в Бизоньем Хвосте популярной личностью. Как видно, в этом городке жили люди гораздо более развитые, чем, скажем, те дремучие парни в окрестностях Рваного Уха. Жизнь в городке била ключом: постоянно шла крупная игра, круглосуточно работали бары, и не проходило часа, чтобы кому-нибудь не пришла в голову блажь пострелять. Должность шерифа у них исполнял на редкость чувствительный и отходчивый человек, который не слишком вмешивался в дела честных граждан. Шериф давно уже оставил мечты очистить город от лишнего сброда и следил только за тем, чтобы число воров и убийц не превышало установленную им самим меру. Таким образом шериф поддерживал спокойствие среди населения, и все оставались довольны. Лично мне он мягко заметил, что я окажу ему большую услугу, если, выясняя отношения с другим джентльменом, не продырявлю кого-нибудь из зрителей, которые обычно сбегаются на звуки стрельбы. Я пообещал, и он сразу заявил, что своим присутствием я оказываю обществу честь, после чего мы отправились в салун и скрепили взаимопонимание выпивкой.

После долгого перерыва не очень-то удобно было отправляться в гости к Долли Риксби, но я подумал: «Что скажет Глория Макгроу, если я снова заявлюсь к ней без невесты?» и, собрав в кулак всю свою волю, решился. Увидав меня, Долли почти не рассердилась, хотя и не удержалась от легкого попрека:

– О, да вы, кажется, немного опоздали? Дня на два, если не ошибаюсь? Ну да ладно – лучше поздно, чем никогда.

В отличие от некоторых, она шире смотрела на вещи и поняла мое состояние. Мы прекрасно поладили друг с другом, особенно после того, как я убедил нескольких ухажеров, постоянно крутившихся вокруг нее, в необоснованности их притязаний. Дело это было деликатное, и приходилось соблюдать осторожность, поскольку Долли выходила из себя всякий раз, стоило мне надолго уложить в постель очередного воздыхателя. Судя по всему, я ей нравился, но ей также было небезразлично и внимание других парней, в особенности молодого старателя Блинка Уилтшоу. Иногда меня даже терзали сомнения: нравлюсь ли я Долли сам по себе или же ей нравится купаться в лучах моей славы, поскольку к этому времени, в полном соответствии с обещанием, данным Глории Макгроу, заявил о себе в свете и мое имя загремело по всему Западу. Впрочем, паблисити меня мало волновало. Главное, что Долли не противилась моим ухаживаниям, и я уже мечтал, что вот пройдет совсем немного времени, и я без хлопот смогу стреножить мою лошадку, и поставить на нее свое клеймо, и увезти на Медвежью речку, где представить каждому как свою жену. Мне не терпелось узнать, что скажет о моей избраннице Глория Макгроу. Я даже почувствовал к ней нечто вроде сострадания и решил, что не стану выговаривать ей за прошлые насмешки, а буду сохранять достоинство и выдержку, как и подобает джентльмену моего размера.

И тут у меня вдруг вышли все деньги. Со дня возвращения в Бизоний Хвост дела шли как нельзя лучше. В первую же ночь я сел играть в покер в салуне Задиры Реда с десятью долларами в кармане, а когда встал из-за стола, на моем счету было уже пятьсот – я и не подозревал, что в кармане может поместиться такая куча монет. Три недели обернулись сплошным везением: я много играл и помногу выигрывал, жил широко, витал в облаках и, удовлетворяя малейшие капризы Долли, швырял деньги направо и налево. Потом вдруг полоса удач оборвалась, и не успел я опомниться, как забултыхался на мели. Да-а. Для того чтобы ужиться в таком буйном городке, как Бизоний Хвост, и пройтись по улице с красоткой вроде Долли Риксби, требовались немалые деньги. А поэтому я решил найти себе работу, которая приносила бы солидный доход. И вот, когда я уже почти дошел до точки и готов был устроиться простым поденщиком, до меня докатились слухи, что в Явапайе, за сотню миль к северу от Бизоньего Хвоста, намечается грандиозное празднество. Говорили о скачках, о состязании в бросании лассо, а также о родео. Я сразу смекнул, что для меня там открываются прекрасные возможности без особых хлопот сорвать приличный куш. Само собой, стоит мне показать спину, как выздоровевшие ухажеры снова роем завьются вокруг моей девчонки, но я не считал их серьезными конкурентами. Что же касается Блинка Уилтшоу, то он отбыл неделю назад в Тетон Галч. Похоже, до него наконец-то дошло, что плетью обуха не перешибешь.

Итак, я собрался в путь, а Долли попросил не слишком убиваться в мое отсутствие, пообещав привезти кучу денег. Девушка вздохнула и сказала, что постарается. Крепко поцеловав ее, я вышел под звездное небо и сразу же столкнулся с неприятным явлением. Я имею в виду Блинка Уилтшоу, поднимавшегося по ступенькам крыльца мне навстречу. От неожиданности я до того разошелся, что непременно вымел бы Блинком всю улицу, но тут на крыльцо выбежала Долли, отобрала у меня этого парня и приказала нам пожать друг другу руки. Блинк поклялся, что заглянул лишь сказать Долли «Привет!» – и больше ничего. И вообще, он завтра утром уезжает обратно в Тетон Галч. От таких слов я смягчился и, не задерживаясь более, отбыл в Явапайю.

Через пару дней я въехал в ковбойскую столицу. Город был уже битком набит лихими ковбоями и краснорожими индейцами – все под завязку накачались виски и вели себя довольно шумно. Потребовался целый день для наведения порядка.

Я подал заявки на участие во всех забегах. Мы с Капитаном выиграли подряд три первых забега, зрители подняли страшный галдеж, а судьи заявили, что им очень жаль, но они вынуждены запретить мне участвовать в остальных. Тогда я сказал: «Вот и прекрасно!» и добавил, что мне тоже очень жаль, но я вынужден буду уложить всех отдыхать рядком в тенечек, а они побледнели и сунули мне пятьдесят долларов, лишь бы я согласился снять остальные заявки.