– Простите, пожалуйста, за беспокойство, можно подняться? – немного повысив голос, вежливо обратилась я к настороженной даме. – Вам звонили насчет меня, договаривались о разговоре. Обещаю, никаких бестактных вопросов и хамства! Заодно отдам кастрюльку…

Дама опустила бинокль, задумчиво пробежала по мне глазами, особенно задержавшись на алюминиевом, но все же довольно увесистом «снаряде» в моей руке.

– Хорошо, милочка, поднимайтесь, – усмехнулась метательница посуды и, перегнувшись через перила, сказала: – Нажмите «пятьсот сорок два» и «ключ».

Я как на крыльях влетела в подъезд и понеслась по ступеням. Ура, все налаживается: мы поняли друг друга, сестра Боба на моей стороне, и совсем скоро уже я буду пить чай на крохотной кухоньке, внимая ее увлекательному рассказу! А не повторить ошибки наглого Живчика мне вполне по силам.

Сгорая от нетерпения, я бодро втопила кнопку звонка. Дверь тут же отворилась, и из пространства, ограничиваемого цепочкой, вытянулась требовательная рука. Я аккуратно вложила в пальцы кастрюльку, после чего они исчезли. Оставалось потерпеть еще какую-то минутку – сейчас пожилая женщина успокоится, окончательно сменит гнев на милость и наконец-то пригласит меня войти…

Я не сразу поняла, что произошло. Звякнула цепочка, дверь на мгновение закрылась и тут же широко распахнулась, после чего раздалось яростное шипение. Все пространство вмиг наполнилось омерзительным сладковатым запахом, и я поспешила отпрыгнуть назад, инстинктивно зажмурившись. В носу противно закололо, а горло уже вовсю саднило от распыленного на крошечной лестничной клетке химиката.

– Так вам, мерзким писакам! Сбежались, как тараканы, так попробуйте-ка отравы для вашей братии, может, это вам мозги прочистит! – мстительно заорала седовласая фурия, с яростью тряся каким-то баллончиком, и я, уже задыхаясь от кашля, рванула вниз по ступенькам. – Теперь-то, надеюсь, поумнеете и забудете сюда дорогу!

Пулей вылетев из подъезда, я с размаху плюхнулась на лавочку. К счастью, в этот жаркий день в моей сумке лежала бутылка самой обыкновенной негазированной воды, и я, смочив платок, приложила его к горевшему лицу. Чтобы более-менее прийти в себя, мне потребовалось минут десять. Все это время Живчик с нескрываемым удовольствием наблюдал за моими страданиями, то и дело заливаясь хохотом.

Весь остаток дня обида грызла меня изнутри. Это ведь я – я! – так всегда ратовала за правдивую, максимально корректную работу, а по горькой иронии судьбы меня причислили к самым беспардонным папарацци. Расстроившись, я долго не могла заставить себя вернуться к изучению материалов о моем герое. Лишь под вечер, вспомнив, какими пагубными оказались последствия обид в бытность клуба, я взяла себя в руки и наметила план действий на завтра.

Наутро я уже сидела в такси, в который раз изучая содержимое тонкой папки, выданной издателем. Одна из отсканированных статей, датированная сентябрем 1988 года, касалась биографии знаменитости и лежала в основе досконально изученного мной материала из Интернет-энциклопедии. Сейчас меня интересовал лишь последний абзац этого рассказа, кратко освещавший обстоятельства смерти Боба на отдаленной загородной трассе, расположенной на границе двух областей.

«В понедельник, 14 сентября 1987 года, приблизительно в 7.15 утра, возвращаясь в столицу, певец не справился с управлением, в результате чего его автомобиль “Москвич-2141” врезался в бетонное ограждение и загорелся. Прибывшим на место экстренным службам оставалось лишь констатировать смерть. Машина выгорела практически полностью, и этот факт впоследствии породил слухи о том, что инцидент был лишь умелой инсценировкой гибели. Спустя год после трагедии некоторые поклонники еще продолжают отстаивать подобную версию, но, очевидно, всем нам рано или поздно придется смириться с тем, что звезда любимца публики погасла навсегда».

Я подняла глаза от размытых газетных строчек и задумчиво посмотрела в окно. Не знаю, зачем мне понадобилась эта поездка на место гибели Боба. За прошедшие тридцать с небольшим лет трасса наверняка изменилась до неузнаваемости, и никаких свидетельств былой аварии на ней не осталось. Но мне интуитивно хотелось оказаться там, словно сама атмосфера места могла подбросить ценные для журналистского расследования идеи.

Немного потолкавшись в пробке, такси наконец-то вырулило на оперативный простор и понеслось вперед. Я пыталась представить, как провел Боб последние часы перед гибелью, – и ничего не получалось. Слишком мало информации, слишком много вопросов. Откуда он возвращался? Что происходило накануне? И почему вообще случилась эта авария на исправной новенькой машине – отвлекся, заснул за рулем, выпил? Утро после выходных – опасное время, подобные происшествия нередки…

– Где остановиться? – прервал мои размышления водитель, немного сбрасывая скорость. – Там, где вы указали, теперь не получится, слишком оживленное движение. Или ехать еще километра три, или здесь.

Проследив за направлением его кивка, я увидела впереди остановку, неподалеку от которой виднелся пост ДПС. Хорошо, выйду тут, посижу, вдруг свежий загородный воздух надует в мою утратившую сообразительность голову светлые мысли…

Подышав смрадными газами от пролетавших мимо машин минут пятнадцать, я утвердилась в мысли о том, что мой внутренний голос дал маху. На остановке не было ни души – если верить висевшему рядом полустертому расписанию, следующий автобус должен был прибыть через полчаса. Да и о чем могли поведать мне местные жители? Вряд ли кто-то из них знал детали давнего происшествия, не освещавшиеся в СМИ. Мой взгляд в который раз скользнул в сторону небольшого бело-синего «кубика» с буквами «ДПС». Рядом с постом прохаживались два инспектора, уже успевшие на моих глазах остановить для проверки небольшой грузовик со строительным хламом. Может, пора составить компанию стражам дорожного порядка?

«Разговаривай с людьми по возможности честно. Врать ты не умеешь, и любые подобные попытки будут отдавать фальшью», – напутствовала меня Анька по мессенджеру перед началом «расследования». Решив внять совету подруги, я бодро направилась к инспекторам, после отъезда грузовика стоявшим со скучающим видом.

– Простите, пожалуйста, что отвлекаю, – кротко заблеяла я. – Не уделите мне пару минут? Возможно, вы что-то слышали об аварии, которая произошла неподалеку много лет назад? Журнал, в котором я работаю…

– Да что ж такое, ходят тут целыми днями, вынюхивают, от работы отвлекают! – тут же вскинулся один из инспекторов и укоризненно бросил: – Вообще-то, девушка, мы тут не прохлаждаемся! И по вашей милости наверняка уже упустили парочку нарушителей. Так что идите-ка, откуда пришли, не маячьте.

Грубо, но правильно – в самом деле, не следовало их отвлекать. И как такое вообще пришло мне в голову? Не иначе от отчаяния, в которое я уже начинала впадать, понимая, что не продвинулась в сборе материала ни на шаг. Два дня коту под хвост! В полном осознании собственной профнепригодности я удрученно сникла и, уронив голову, поплелась прочь.

Не успела я отойти на пару шагов, как за моей спиной раздался бодрый топот. Развернувшись, я увидела другого инспектора, постарше.

– Эй, подождите! Не обижайтесь на моего коллегу, его довели до ручки с утра пораньше. Мы только-только заступили на смену, когда здесь объявился какой-то балабол. Крутился рядом, выспрашивал про какую-то аварию, вот как вы сейчас, только наглее, удостоверение пихал, мол, мы не можем препятствовать законной профессиональной деятельности журналиста… – Он махнул рукой, приглашая меня вернуться, а по дороге сказал товарищу: – Ну что ты так взъелся, не видишь, совсем еще девчонка, стесняется! Я-то понимаю, у самого дочь институт оканчивает… Небось стажерка… Наверняка первое подобное задание, ведь так?

Я растерянно – и совершенно честно – кивнула. Разумеется, мне не раз доводилось писать статьи и брать интервью, но хитрые детективные головоломки, да еще и с участием знаменитостей такого масштаба, я пока не решала. Видимо, неуверенность и отсутствие пробивных способностей слишком бросались в глаза. А еще сыграло свою роль то, что после вчерашней «химической атаки» я решила отдохнуть от косметики. Ни тени «краски» на лице, стянутые в обычный хвост волосы, майка и джинсы – наверное, я действительно производила впечатление робкой студентки.