– Прости, Риточка, – сестра Боба дружелюбно потрепала меня по руке, – я лишь потом поняла, что коллега попросил уделить внимание именно тебе. Хорошо помню твоего дедушку, мы общались пару раз, он советовался насчет переводов. Прекрасный был специалист, дотошный! Но я так разозлилась на того болтуна из журнала, совсем разум потеряла… Он, кстати, успел прочитать злосчастную статью и пообщаться с участниками тех квартирников. Кто-то из них и признался, что именно я поведала о том, как заметила брата спустя несколько лет после его смерти…

– Подождите-ка, – на эмоциях я дернула рукой и опасно задела чашку, – так это вы видели Боба у школы? И в кафе тоже?

– Нет, про кафе ничего не знаю. Но о встрече у школы рассказала действительно я. Собственно, и встречи-то никакой не было… – Пожилая дама вдруг задумалась, погрузилась в молчание, а потом махнула рукой. – А, ладно, что скрывать… Дело в том, что примерно за год до гибели брата мы с ним рассорились. В пух и прах. Я все пыталась открыть ему глаза на окружение, прежде всего на этого с позволения сказать «администратора». Приводила аргументы, спорила, а в ответ только одно: «Не лезь, не твое дело». Он все от меня скрывал, но кое-какие слухи доходили. О выпивке, скандалах, гулянках, долгах, каком-то подпольном бизнесе… Однажды Борька забежал ко мне, просто навестить, слово за слово, я и разоралась. Тогда он ушел, хлопнув дверью. Больше мы не общались, и после его смерти… словом, меня замучила совесть. Вот брат, видимо, и привиделся.

– «Привиделся»? – Нет, определенно, еще немного подобного «расследования», и я начну рекордными темпами поставлять Аньке клиентов! Впрочем, сестра Боба наверняка выразилась фигурально, просто заметила кого-то похожего…

– Знаешь, Риточка, как бывает: часто думаешь о человеке, и он начинает везде мерещиться. Или понимаешь, что он должен присутствовать в каком-то конкретном месте, при определенном событии, – и выдаешь желаемое за действительное. Видимо, это со мной и произошло, все время Борьку вспоминала, винила себя за ту затянувшуюся ссору.

Эх, и почему мне вот так не померещится Алик? Хотя бы на мгновение, на одну жалкую секундочку… Внутри все заныло от острой тоски, и я часто заморгала, чтобы не заплакать. Надо сосредоточиться на разговоре. Как-то странно прозвучали слова собеседницы… Что еще за событие она имеет в виду?

– А эта школа… Он что, в ней учился? – растерявшись, уточнила я, смутно осознавая, что несу чепуху. И тут же опомнилась. – Ох, простите, я ведь помню, что он оканчивал школу не в Москве.

– Все верно, – кивнула моя визави и, отправив в рот кусочек торта с легким белым кремом, буднично, мимоходом сообщила: – В тот день его сын пошел в первый класс.

Я поперхнулась и судорожно глотнула чай, пытаясь остановить кашель. Какой еще сын? Боб ведь был одинок – так, по крайней мере, написано во всех доступных источниках. Представляю, как поредел бы полк его поклонниц, узнай они о том, что у их кумира – такого одинокого, брутального, сексуального – появилась семья! Если есть сын, наверняка была и жена. А что, если до них уже успел добраться Живчик?

От этой мысли я зашлась в новом приступе кашля, и вполне еще крепкая ладонь опустилась мне между лопаток. Как-то я читала о неэффективности и даже опасности подобного рода «помощи», но на сей раз неожиданно подействовало. Придя в себя, я обрушила на сестру Боба поток вопросов.

– Сын? О нем нигде не упоминается: ни в Интернете, ни в прессе. Неужели ваш брат был женат? Вы общаетесь с его семьей? Можно ли встретиться с его супругой? Ох, извините, я потрясена, поэтому столько вопросов сразу… Если это – тайна, обещаю, не обмолвлюсь ни с кем ни словечком!

– Риточка, я тебе верю. Но, увы, ничем не могу помочь, – сокрушенно вздохнула Нина Николаевна, вдруг поникнув и разом утратив всю свою энергию. Теперь передо мной сидела не гордая, сохранившая живость ума пожилая дама, а сгорбленная от горя и прожитых лет старуха. – Я потеряла с ними связь, мы не общались много лет. Брат женился втайне ото всех, даже меня на свадьбу не позвал, администратора своего послушал… Как же, кто-то из этих визжащих от восторга барышень пронюхает про его великую любовь, сразу карьера насмарку – ну не чушь? Невеста – если ее можно так назвать – на сносях была, расписались где-то второпях, вот и вся церемония. Потом мальчик родился, назвали то ли Коля, то ли Костя… Что и говорить, плохая из меня вышла тетя, ребенка видела всего ничего, мельком. Последний раз в тот самый день, когда он пошел в школу. Борькина вдова объявилась, пригласила посмотреть на сына, я и сходила. После этого мы как-то перезвонились, а потом они пропали. Признаться, теперь меня греет мысль, что где-то живет мой племянник. Вот бы его разыскать…

Сестра Боба с надеждой воззрилась на меня. Ага, выходит, теперь моя задача осложнилась: придется искать еще и сына Боба… Хотя это ведь в моих интересах тоже, не так ли? Да и долго искать, возможно, не придется. По словам Нины Николаевны, после свадьбы брат стал частенько бывать в родных местах жены, ездил в какую-то отдаленную деревню. Там, скрывшись ото всех, проводил время с близкими, отдыхал, приходил в себя после очередного «чеса». Возможно, в тех краях что-то слышали о семье известного артиста. Тем более что как раз в этой деревне он и нашел свой последний приют…

С трудом поднявшись, Нина Николаевна добрела до видавшего виды секретера, пошарила в бумагах и протянула мне смятый листок с адресом. Я тут же схватила свой телефон. «Деревня Лесное» – если верить карте в Интернете, именно оттуда и возвращался Боб в то роковое утро. Уже кое-что.

– Его жена мне никогда не нравилась, слишком тихая, забитая какая-то, – немного виновато призналась Нина Николаевна. – Мы никак не могли найти общий язык, она все больше смущалась и отмалчивалась. А парень, Борькин сын, забавный был, крепыш такой, с характером – в нашу породу! Но меня в ту пору закрутила своя жизнь, кандидатскую готовилась защищать, да и личные драмы изматывали. А потом произошла та ссора… Хватилась я поздно, вдруг однажды задумалась: ни мужа, ни детей, брата в ту пору уже не было, а с его семьей все контакты потеряны! Вдова-то молодая была, наверняка еще раз замуж вышла, фамилию могла сменить. Я хотела разыскать родню, отправиться в это Лесное, да проблемы со здоровьем начались, тут самой бы выкарабкаться…

Я обреченно вздохнула. Что ж, судя по всему, в ближайшее время мне предстоит что-то вроде командировки. Перспектива провести часть лета в какой-то глуши уныния не навевала, даже наоборот, я была не прочь немного отдохнуть от суетной офисной жизни. Только вряд ли мне удастся совместить приятное с полезным. Скорее всего, там давно забыли о Бобе и его семье, и я лишь потрачу впустую ценное время. Но проверить этот вариант следовало.

– Сомневаюсь, что найду ваших родных, но обещаю сделать все от меня зависящее. – Я помедлила, решая, стоит ли задавать пожилому человеку самый главный и волнующий вопрос. Но потом вспомнила Анькин совет говорить правду и осмелилась: – Вы сказали, что выдали желаемое за действительное. Значит, уверены, что видели не брата? До сих пор ходят слухи, что он жив, но, как ни печально признавать, подтверждения подобных версий нет.

Нина Николаевна пожала плечами.

– Видишь ли, я – человек рациональный, чуждый всей этой конспирологии. Да, я видела человека, похожего на брата. Такого же роста, чуть полнее, коротко стриженного и уже начинавшего седеть. Не скажу, что это было точное сходство, скорее что-то едва уловимое в том, как он повернул голову, глядя на ту школу, как вздохнул… Не успела я опомниться, как он сел в такси и укатил. Конечно, это был не Борька. Просто накануне я много думала о том, как он мог измениться за прошедшие годы, как радовался бы, глядя на сына. Так что, повторюсь, мои мысли и сама обстановка вполне благоприятствовали этому «видению». Призраков не существует.

Я снова видела перед собой старуху с потухшими глазами, оставшуюся под занавес жизни в полном одиночестве. Которое, кстати, было совершенно противопоказано человеку ее деятельного ума и кипучей энергии. Кажется, она еще пишет какие-то статьи, перезванивается с коллегами, и те отзываются о ней с теплотой…