За завтраком Зыбин завёл c Лизой разговор о Ницше. «Лучше бы обсуждали маршрут, чем заниматься словоблудием», − я не стал их слушать и пошёл к речке.

Несмотря на то, что инспектор рыбнадзора забрал у нас удочки и спиннинг, в моём рюкзаке оставались крючки, грузила и леска. И я смастерил «кораблик». Он был больше похож на катамаран – две сухие еловые палочки вдоль, и две – поперёк, привязал камень в качестве груза, прикрепил длинную леску. А уже к ней через каждые полтора метра подвязывал леску с грузилом и крючком, как на перемёте. Над крючками вместо червей приладил по три толстых нитки, выдернув их из своего красного носка. Запустил «кораблик» поперёк сильного потока реки под острым углом. И сразу же стал вытаскивать. На крючках бились четыре крупных хариуса. «Ну, ты, Влад, даёшь!» − похвалил я себя. Одну рыбину выпустил в реку. На уху хватало, а заготавливать впрок не имело смысла: от реки далеко уходить теперь уже не будем.

Увидев рыбу, Лиза подскочила ко мне.

− Ух ты, какие большие!

− Влад, ты не рыбак! Зачем рыбу отпустил? – крикнул оставшийся у костра Паша.

− На обед хватит и трёх.

− Лови, пока клюёт, а то в другом месте можем и не поймать.

− Не велика беда. Если рыбы не будет – наберём грибов, ягод. Лес прокормит.

Схватив прыгающую возле воды рыбину, я ударил её о камень.

− Как жестоко. Тебе её не жалко? – упавшим голосом произнесла Лиза.

− Сейчас выпотрошу, посолю для вкуса, и минут через пятнадцать можно будет есть.

− Как? Сырую?

− Почему бы и нет. Кожим – река чистая.

− Ты, может, и мясо сырое ел? – не успокаивалась Лиза.

− Доводилось. А ты знаешь, что у ненцев принято есть сырое мясо и пить кровь только что убитого белого медведя?

− И ты вместе с ними…?

− Нет, я впервые на Севере.

− Влад, мне кажется, что ты выживешь, даже если окажешься в тайге за тысячу километров от жилья без еды, палатки и спичек.

Весь следующий день мы шли по ущелью. У подножия высокой горы остановились на привал. Взглянув наверх, Лиза предположила:

− За трое суток до вершины добраться вполне реально.

−Ну-у, если от основания до вершины, без рюкзаков – то можно дойти и за один день, − определил «всезнающий» Зыбин.

− Если без рюкзаков, я бы за один час добежал до вершины, − пошутил я, включаясь в разговор. Пашка оживился:

− Спорим на коньяк, что за час не успеешь?!

Спор был явно проигрышным для меня, но что-то меня подталкивало.

И вот мы втроём на старте: Павел, Лиза и я. Все трое выставили на часах одинаковое время. По условию, после прикосновения рукой к геодезическому знаку на вершине горы, секундомер останавливается. Лиза осталась на старте, Пашка побежал вместе со мной.

Гора, на которую мы забирались, напоминала груду насыпанных камней. Под ногами даже большие камни неустойчиво раскачивались, и приходилось перемещаться на четвереньках, опираясь на руки. Темп я взял неплохой, пошёл в отрыв от Павла, уходя от него всё дальше и дальше, чувствуя спортивный азарт. Вдруг меня остановил его голос: «Постой, я, кажется, сломал ногу». Спустился к нему, осмотрел, пощупал лодыжку. «Зыбин, с ногой всё в порядке, никаких переломов. Может, ты пошутил?» Он тяжело дышал, и я понял, что таким хитрым способом Пашка решил дать себе передышку. Я следил за временем, прикидывал расстояние до вершины, и понимал, что успеваю уложиться в один час. Когда мне оставалось всего несколько метров до геодезического знака, вновь услышал снизу голос Павла: «Влад, стой! Посмотри вон туда! – он показывал рукой на склон горы. − Там пещера, а рядом с ней стоит человек! Видишь?» Я ничего не увидел. «Приглядись получше», − не унимался Пашка. Поняв, что тут что-то не так, отмахнулся от него и дотронулся до геодезического знака. Паша рассмеялся: «Ты опоздал на 12 секунд!»

Вернувшись к точке старта, увидели поджидающую нас Лизу.

− Влад, ты покорил самую высокую вершину Приполярного Урала! – она захлопала в ладоши.

− Не люблю я таких громких слов, гора меня просто к себе допустила.

Пришли на место, откуда должен был начаться сплав. Нужно было построить плот. Но, к сожалению, все сухие ёлки туристы-водники уже спилили, остались только сухие лиственницы. Я пытался объяснить, что лиственница не годится, что она тяжёлая, что плот получится неуправляемым, а то и вовсе потонет, но Зыбин только отмахнулся от меня. Плот, как я и предполагал, утонул. На дно, конечно, не пошёл, но плыть на нём было невозможно. Я понимал, что сплава не будет.

− Зыбин, что делать будем? – удручённо спросила Лиза.

− Перейдём реку вброд и по дороге вернёмся к железнодорожной станции.

Он сам выбрал место для переправы. Я вызвался идти первым, обвязавшись верёвкой, чтобы натянуть её поперёк реки. Тогда, держась за верёвку, как за перила, им было бы легче перейти на другой берег. Зыбин не согласился: «Не нужно никаких верёвок. Не будем терять времени. И вообще, я разрабатывал маршрут! Я старший в нашей группе, а, значит, как решу, так и будет! Ты пойдёшь первым, а мы с Лизой – за тобой». Это было не самое безопасное решение, но я не стал спорить. Тут Лиза вдруг воспротивилась:

− Я пойду с Владом.

− Почему? – растерянно спросил Зыбин.

− Не могу объяснить, но я ему доверяю.

Меня это удивило, ведь Зыбин был выше меня ростом и шире в плечах. Он какое-то время молчал, но потом согласился.

Первыми Паша послал на переправу нас с Лизой. Я взял её за руку, и мы зашли в воду. Войдя в стремнину, Лиза испугалась и закричала: «Влад, мне страшно! Помоги!» Я увидел, что она не может сдвинуться с места, сделал шаг к ней, присел, взвалил её на плечи, как коромысло, и понёс. Зыбин что-то кричал с берега, но в грохоте воды я не мог разобрать ни слова. Каждый шаг под напором мощного потока давался с трудом, ледяная вода доходила мне до пояса. Я уже не чувствовал ног от холода. Неожиданно посередине реки мы провалились в яму. Пытаясь устоять на ногах, я весь напрягся, из моего горла вырвался звериный рык. Я рванул вперёд и… пошёл.

Выбравшись на берег, мы упали на песок. У меня даже не было сил снять с себя рюкзак и мокрую одежду.

Зыбин махнул нам рукой и вошёл в воду, медленно продвигаясь к середине реки. Я бросил ему верёвку для страховки. Намотав спасательный конец на руку, он благополучно обошёл яму стороной. Я наблюдал за ним и мысленно ругал себя за слабость, за то, что не настоял на безопасном варианте и согласился на рискованный переход реки, при котором любой из нас мог погибнуть. Вдруг Паша споткнулся и потерял равновесие, его понесло течением. Мы с Лизой ухватились за верёвку. И тут я заметил, что благодаря натянутой верёвке водным потоком его стало прижимать к берегу. Мы бросились к Паше и выволокли его на сушу. Испуганный, нахлебавшийся воды, он судорожно кашлял.

Разбили лагерь, разожгли костёр и стали сушиться форсированным способом: я вставил в штанины брюк крестообразные распорки из тонких палочек, длинную палку просунул через кресты и подвесил над костром. Поясная часть брюк захватывает горячий дым, который выходит через штанины. Сушка происходит очень быстро. При такой методике можно сушить одежду даже под дождём.

После ужина и выпитого для согрева спирта сидели у костра, молчали. Каждый думал о своём.

− Да, Пашенька, Эсхил оказался прав, когда говорил: «Мудр не тот, кто много знает, а тот, кто знает нужное»,− с ироничной улыбкой произнесла Лиза, − Влад – дитя природы, тебя же, интеллектуала, весь поход природа отторгала, а сегодня и вовсе хотела утопить.

После этих слов Зыбин болезненно поморщился.

− Для него природа − открытая книга, он читает и воспринимает её напрямую. Такие, как Влад, занимаются конкретным трудом. Из них получаются отличные фермеры, прекрасные производственники…

Паша усмехнулся:

− Какой пафос.

Я не выдержал:

− Лиза, ты не на собрании. Здесь нет трибуны и графина с водой.

Все замолчали. Зыбин клевал носом. Усталость брала своё. Ему надоело бороться со сном, и он ушёл в палатку. Через некоторое время оттуда донёслось лёгкое похрапывание.