Чёткого плана у него не было и тогда, когда он принял окончательное решение. Он решил действовать по обстоятельствам; всё равно он ничего не терял. От наркотика и прочего, что проделывал с ним Шитаха, у него начались галлюцинации и сильнейшие головные боли, но он больше не отвечал ни на какие вопросы Вэйхэ. Не смотря на все попытки принуждения и угрозы, он продолжал молчать и накапливать информацию о терминале, на котором находился.

Молчание его Вэйхэ терпели ровно два дня. На третий за ним пришли трое Бехидже, сделали инъекцию наркотика и повезли куда-то прочь с уровня, на котором находились офты. Ив получил давно желанную возможность немного ознакомиться с терминалом: он увидел, каким образом Бехидже открывают двери, как пользуются лифтом, который двигался не только по вертикали, но и по горизонтали, как активируют переходы. Да, времени прошло достаточно: для многого из того, что он видел здесь, Ив не мог подобрать слов в своём языке. Без союзника нечего было даже думать выбраться отсюда. Вырваться, вернуться в офт, – рассуждал он, ведь пока его везли, он успел заметить десятки дверей, подобных той, за которой находился и он сам, – попытаться вскрыть эти двери… Все двери и переходы, и даже лифты, Бехидже вскрывали с помощью одной и той же пластины с желобками, зубчиками и стержнями, прозрачной, по которой то и дело пробегали огоньки и разряды. Она помещалась в ладони, но при желании Бехидже становилась длиннее или шире. Ив наблюдал за нею сквозь полуопущенные ресницы. Наркотик действовал, и он чувствовал себя, как человек слегка навеселе, но это и помогало: лишало страха и ненужных сомнений. Он совершенно забыл о том, что его тело не прежнее, тренированное и послушное, а совершенно новое, можно сказать, с иголочки; но это было и к счастью. В последствии, если бы он хоть на секунду усомнился в себе, то неминуемо погиб бы.

В помещение, куда Ив был доставлен буквально за несколько минут, Бехидже не допустили. Вэйхэ, которые приняли его там, говорили на своём языке, который Ив совершенно не понимал; но всё, что находилось в этой лаборатории, было красноречивее всяких слов. Как-то сразу он понял, для чего предназначено устройство с идеальной режущей поверхностью, и догадался, что Шитаха решил привести в действие свой первоначальный план: извлечь его мозг и вырастить нового офта. Отчаяние придало ему сил: как только его освободили, чтобы уложить в камеру, он ухватился руками за края носилок и ногами ударил в грудь ближайшего к нему Вэйхэ. Тот отлетел к дальней стенке, свалив и второго, а Ив волчком крутанулся на носилках и сшиб с ног третьего, который уже наставил на него какой-то крохотный чёрный предмет. Спрыгнув с носилок, Ив навалился на него, обхватил ладонями длинную лысую голову и стукнул ею об пол. Хрупкие кости гуманоида неприятно хрустнули в руках, Ив в отвращении отшатнулся и развернулся, учуяв движение за спиной. Упал спиной назад за носилки, увидев нападающих Вэйхэ. Он был так близок в этот момент к поражению, что Вэйхэ не сомневались в этом и упустили возможность позвать на помощь. Ив, лёжа на спине, сцепленными вместе руками наотмашь вмазал первому из них так, что кровь брызнула на пол и стену веером мельчайших капелек; с невероятным проворством увернувшись от падающего тела, Ив вскочил на ноги и, схватив второго Вэйхэ в охапку, швырнул его в камеру.

Та приняла жертву безразлично и надёжно. Вэйхэ отчаянно вырывался, и камера ввела ему успокаивающее, рассчитанное на человека, не на гуманоида. Реакция была мгновенной и такой ужасной, что Ив отвернулся, с трудом подавляя позывы к рвоте. Только теперь он вдруг осознал то, о чём должен был подумать раньше: что он стал намного сильнее и быстрее, чем был прежде, чем это вообще свойственно человеку. Он и опешил слегка, и испытал нелогичный в этой ситуации мальчишеский восторг. Проверяя свою силу, подошёл к камере, стараясь не смотреть внутрь, легко отломил стержень с режущим диском, и почувствовал себя увереннее, вооружившись. Когда-то в прошлой жизни он владел техникой боя, являвшейся достоянием Дома Кайлов: Бойца теней, – и теперь сильно рассчитывал на это, да ещё на то, что с его времени не поменялось золотое правило: никакого оружия в помещениях космических объектов, кроме чистого металла и собственной силы и ловкости. Обшарил тела, забрал две пластины, подобные тем, с которыми ходили Бехидже, маленький чёрный предмет, которым угрожал ему Вэйхэ, тонкий стержень, наполненный светло-зелёным огнём, контакты на пальцы, и плоский серый жетон. Вышел в коридор, готовый, если нужно, драться, но никого не было. Слегка приободрившись, Ив направился обратно в офт

Открывая одну за другой одинаковые двери, он начинал постепенно впадать в отчаяние: везде были только гуманоиды. Бехидже, Бехидже, Бехидже… несколько вранов, два келта, один клоп – никому из них Ив довериться бы не решился. Он вспомнил, как Шитаха говорил, что он первый человеческий офт, и начал было уже подумывать об альянсе с клопом, как вдруг за очередной дверью обнаружил пристёгнутую к лежанке женщину – Агой.

Нужно сказать, что во времена Мерака вражда мероканцев с Агой ещё не приняла такого абсолютного характера. Ив помнил ещё времена, когда Агой и мероканцы были союзниками; сам он относился к рыцарям Агой с большим уважением. Поэтому он ничуть не испугался; проник внутрь и закрыл за собой дверь. Агой зашипела и ощерилась на него, забившись на лежанке в бессильной ярости, но Ив прижал тыльную сторону запястья к губам, призывая её к молчанию. Агой притихла, удивив этим саму себя. Смерть, каждую секунду которой она помнила сейчас, ярость, возраставшая в ней день ото дня, и постепенно охватывающее её отчаяние многое в ней изменили. Сначала она лишилась родичей, потом – чести и корабля, и ещё потом – жизни и свободы. После всего этого мероканец, призывающий её к молчанию, был такой мелочью!

– Хочешь вырваться отсюда? – Шёпотом спросил мероканец на слегка изменённом диалекте Биафра. Жёлтые глаза Агой полыхнули, мускулы под гладкой серой кожей напряглись снова.

– Скажи «Да», сестра.

– Да!

– Это не тот ответ. – Возразил мероканец. Показал ей свои израненные запястья, и она наконец-то обратила внимание на его серую одежду офта, такая же была и на ней. И ненависть исчезла. Кто бы они ни были прежде, но ужас смерти и воскрешения объединил и примирил их.

– Шах, брат. – Ответила она, и он улыбнулся. Этот жалкий оскал никчёмных человеческих зубов, как она знала, считался у этой расы знаком приязни, а не угрозы, поэтому она отреагировала должным образом: сжала собственные губы, скрывая великолепные острые и длинные клыки. Он тоже был осведомлён. Не мешкая больше, он освободил её от пут и дал оружие: стержень с режущим диском.

Едва в руках рыцаря Агой очутилось оружие, как она на глазах расцвела: серая тусклая кожа налилась бронзой, чернью и позолотой, глаза вспыхнули змеиным огнём.

– Как? – Коротко спросила она.

– Не знаю. – Ответил мероканец. – Сможешь вести корабль, если мы его захватим?

– Смогу. – Она почувствовала, что мероканец, возможно, достоин её уважения.

– Если не вырвемся, то умрём. – Сказал мероканец, окончательно покорив её. – Терять мне нечего. Ты со мной, сестра?

– Шах! – Ответила она, уже не скрывая своего восхищения.

Прихватив лёгкую лежанку, Ив первым вышел в коридор, и вовремя: к ним уже спешили несколько Бехидже и боевых андроидов. Прикрывшись лежанкой от первого залпа шокеров, Ив швырнул ею в них, посеяв лёгкое замешательство, которого для Агой было достаточно: воин из клана Сакирш-ш, она была рождена для битвы, и показала это в те несколько секунд, что ей потребовалось, чтобы самым жестоким образом буквально порвать в клочья всех, кто противостоял им в коридоре. Светлые стены и пол были забрызганы кровью и мозгами, когда она опустила своё оружие и повернулась к мероканцу:

– Что дальше, брат?

– К лифту. – Ответил тот, ничуть не шокированный, как было бы большинство его соотечественников. Это Агой понравилось: он не был слизняком, как остальные люди, привыкшие к чистому убийству и брезгующие его грязной стороной.