Митчелл сдёрнул со стола газету, заставив их всех вздрогнуть от неожиданности:

– Никто этого не знает, потому что нет ни единого доказательства, что он вообще существует. Это всего лишь миф, легенда, сказка.

Но Скандара было не сбить с мысли. В конце концов, в Британии ещё недавно единороги тоже считались сказочными персонажами, однако же сейчас он ездит на одном из них верхом. Он уже открыл рот, но его перебила Фло, с надеждой сказав:

– Может, ничего из этого не произойдёт. Может, того дикого единорога убила не Ткач, а это был несчастный случай, и тогда ничего из этих ужасных предостережений песни не сбудется.

– Именно, Фло, – одобрительно кивнул Митчелл. – Безумие – верить словам какой-то песни о будущем.

– А бывают истинные песни о наездниках? – внезапно оживилась Бобби. – Готова спорить, обо мне обязательно споют, когда я прославлюсь. Или, может, уже спели? По типу пророчества!

Митчелл хмыкнул:

– Не думаю, что какой-нибудь бард стал бы тратить единственную и неповторимую истинную песню всей своей жизни на тебя, Роберта.

– Ты же вроде в них не веришь, – поддразнил Скандар.

– Бобби Бруна и Соколиная Ярость выиграют Кубок Хаоса пять лет подряд! – дрожащим, как у рассказчика страшилок, голосом пропела Бобби, пугающе помахав пальцами.

Это разрядило обстановку, и Скандар и Фло засмеялись. Митчелл тоже с трудом сдержал улыбку:

– Вот видишь, даже Бобби не повелась. Просто не берите в голову.

– Не понимаю, о чём ты. – Бобби экспрессивно подвигала бровями под аккуратной чёлкой. – Это была моя истинная песня. Кто-нибудь из вас её записал?

– Пятого элемента нет, просто не может быть, – в сотый раз сказал папа.

– Если Председатель Инкубатора говорит, что элемент духа существует, – значит он существует, пап, – упрямо возразила Кенна, тоже в сотый раз.

С визита Дориана Мэннинга прошла пара месяцев. Кенна с папой сидели за кухонным столом квартиры номер 207 и спорили – опять.

– Но почему Скандар нам не сказал?

Кенне тоже хотелось бы это знать. Конечно, её брат водный маг – но почему он ни разу не упомянул, что элементов не четыре, а пять? Или элемент духа встречался так редко, что Скандар о нём даже не знает? Если подумать, она ни разу не видела духовного мага среди участников Кубка Хаоса. Потому что иначе зачем Скандару это от них скрывать?

– Какая разница, – вслух сказала она. – Важно то, что я духовный маг, и мой единорог всё ещё где-то там. Ждёт меня! Председателю Мэннингу просто нужно его найти, чем он и занимается!

Папа потёр воспалённые глаза:

– Объясни ещё раз: почему ты провалила инкубаторский экзамен?

– Потому что духовные маги вроде меня встречаются крайне редко! Они ошиблись! Я должна была сдать экзамен и открыть дверь Инкубатора, если бы только мне позволили.

Папа вздохнул:

– Что-то во всей этой истории не сходится. Этот мужчина…

– …Председатель Инкубатора. Очень важный человек.

– Да. Он является в полночь и говорит, что два года назад с твоим экзаменом произошла ошибка и теперь ты должна встретиться с ним посреди моря в ноябре?

– Он сказал, что не может забрать меня на Остров прямо сейчас. И – да, я должна приплыть к нему на лодке.

– Это я отвезу тебя к нему на лодке.

В сердце Кенны затеплилась надежда.

– Так ты разрешаешь?

По папиному лицу промелькнула тень сомнения, но наконец он кивнул. Кенна взвизгнула и бросилась его обнимать.

Папа крякнул, не ожидая нападения, но обвил её руками:

– Я два года не видел тебя такой счастливой, милая. Я не буду держать тебя здесь насильно, зная, как ты из-за этого мучаешься. Отец из меня не самый лучший, я это знаю, но всё, чего я тебе желаю, это чтобы ты была счастлива. Чтобы твоя мечта исполнилась.

Кена едва не плакала от облегчения. По правде говоря, она бы отправилась на встречу с председателем Мэннингом и без папиного благословения, но так было намного лучше.

– Мой собственный единорог, пап! Я буду жить со Скандаром в Гнезде! Может, мы когда-нибудь даже будем соревноваться вместе на Кубке, как мы всегда хотели! – Она виновато осеклась и отстранилась, чтобы взглянуть ему в лицо. Папа выглядел таким усталым. – Ты точно будешь в порядке один? А вдруг тебе понадобится помощь со счетами, или с готовкой, или с составлением резюме, или… – Кенна не договорила, внезапно запаниковав из-за перспективы оставить папу в одиночестве.

– Не волнуйся об этом. – Он заправил ей волосы за ухо.

У Кенны встал комок в горле:

– Я буду по тебе скучать, пап.

Он засмеялся, но в этом звуке слышалась грусть:

– Нет, не будешь.

– Буду! И я буду постоянно тебе писать. Придумала: а давай мы со Скандаром будем писать тебе совместные письма?

Перед внутренним взором Кенны вдруг встал образ брата, раскрашивающего единорога, когда ему было шесть лет. А теперь он мог нарисовать единорога, предназначенного ей.

Папины глаза заблестели от слёз:

– Два наездника в семье. Каковы шансы? Твоя мама так бы вами гордилась! Как жаль, что она всего этого не видит.

– Давай сходим в воскресенье на кладбище? – предложила Кенна. – Расскажем ей обо всём?

Папа нахмурился:

– Тебе нужно написать Скандару. Он должен знать, что ты едешь на Остров. Мне будет спокойнее, если…

Кенна замотала головой:

– Нельзя. Председатель Мэннинг приказал держать всё в строжайшем секрете. Все привыкли, что детей на Остров привозят только в день летнего солнцестояния, и если обо мне узнают, каждый британский ребёнок, заваливший экзамен, решит, что он тоже духовный маг, понимаешь? И председатель Мэннинг сказал, что тогда мне могут отказать в переезде на Остров и всё пойдёт коту под хвост! – Кенна так перепугалась, что начала тараторить, забыв о необходимости дышать.

– Но мы скажем только Скандару…

– Нет, – отрезала Кенна. – А вдруг письмо вскроют на почте? Это слишком рискованно.

– Хорошо-хорошо, – возвёл руки к потолку папа. – Но разве Скандар не заподозрит неладное, если ты вообще перестанешь ему писать? Он будет волноваться.

Кенна уже продумала этот момент. В своём последнем письме брату она упоминала, как ей грустно, и это навело её на мысль.

– Я не хочу ему лгать, и я подумала: давай ты напишешь ему вместо меня? Скажешь, что мне пока тяжело писать о единорогах. И тогда никто ни о чём не догадается, когда я отправлюсь на Остров.

– Предлагаешь мне ему лгать? – пробормотал папа, отстраняясь.

– Мою ложь он сразу распознает!

– И о чём мне ему писать? – спросил папа, теряя терпение.

– Напиши просто, что со мной всё нормально, но мне нужно какое-то время, чтобы смириться с тем, что я никогда не стану наездницей.

– Но если верить этому председателю как-его-там, ты уже наездница.

– Да, но Скандар пока об этом не знает! – напомнила Кенна. – Я наверняка увижу его практически сразу, как только окажусь на Острове: представляешь, какой для него это будет сюрприз!

Папа крякнул и с сомнением покачал головой:

– Что ж, тебе лучше знать.

– Это ненадолго, пока всё не устаканится, – убеждала Кенна.

– Ладно, я понял. Господи, ты вся в мать: она тоже не умела уступать и всегда побеждала в любых спорах.

Кенна, услышав это, расцвела улыбкой от уха до уха.

Позже, лёжа в постели, Кенна смотрела на старый постер Скандара с Морозом Новой Эры, единорогом Аспен Макграт. Потом она повернула голову к пустующей кровати брата, но в кои-то веки не ощутила ни малейшей грусти. Её сердце было полно надежды. Да, она не до конца честна с папой: председатель Мэннинг сказал, что на поиски её единорога потребуется время, а значит, могут пройти месяцы, прежде чем она встретится со Скандаром на Острове. Поэтому ей так важно, чтобы папа ему написал: она не хотела волновать брата.