Участие в судьбе Козлова и желание помочь ему встать на ноги – дело хорошее и, можно сказать, богоугодное, но ситуация в те времена сложилась так, что не меньше в помощи, о чем уже было сказано, нуждался и сам Нарышкин. Деньги, что он получил по своему офицерскому дембелю, таяли с невероятной быстротой. Плохо ориентируясь по прошествии двух лет на рынке вакансий и не имея полезных связей на гражданке – а откуда им взяться, если он служил? – Нарышкин пошел на поклон в Агентство печати «Новости», в свою редакцию переводов, возглавляемую, как и прежде, Софьей Игоревной Фонвизиной, корпулентной дамой «50 плюс», открытой, требовательной и до костного мозга убежденной в правоте марксистско-ленинского учения. Подробности их встречи, а также суть первого рабочего проекта, который поручила Софья Игоревна своему возвращенцу, имеет смысл передать в полной мере, поскольку они серьезно повлияли на дальнейшую судьбу Нарышкина, оказались, не побоимся громких слов, поворотным пунктом в его личностном становлении. Итак, солнечным утром сразу после майских праздников, предварительно договорившись об аудиенции, Нарышкин стоял на ковре в редакционном кабинете у «самой».

– С возвращением, Олег! Вы возмужали! – констатировала Фонвизина, оглядывая визитера. – Даже взгляд стал какой-то взрослый.

– Спасибо за добрые слова, Софья Игоревна. Я, чтобы не занимать у вас время, хотел вернуться к нашему телефонному разговору и…

– Все поняла, не продолжайте. Вот что. Место в штате я вам пока предложить не могу, времена сами видите какие. Но есть несколько иные соображения. Новые условия работы поставили перед нами новые задачи. Мы сейчас активно интегрируемся с редакцией периодических изданий, помните такую?

– А как же! Этажом выше сидят. Или переехали?

– Сидят, сидят, все верно. В целях финансовой окупаемости проектов мы хотим переводить не те материалы, что нам раньше навязывали сверху – выступления политиков и так далее, на Западе это мало кто читает, – а свои, про современную жизнь и необычные факты, открытия, достижения… Все это как раз вызывает интерес. И наука, и культура, и религия, и спорт…

– Понял, я того же мнения.

– Теперь конкретно по вам. Раз мы интегрируемся – значит, на плечи наших сотрудников ложится не только перевод, но и написание собственного материала.

– Журналистская работа?

– Именно. Мы хотим перестроить людей так, чтобы они могли сделать материал сами – от А до Я. То есть собрать информацию, сделать на ее основе статью и перевести на иностранный язык для западных СМИ: в вашем случае – на португальский или английский. Вот таких сотрудников – нового типа – мы планируем в будущем объединить в одну структуру. Требования к ним гораздо выше, здесь нужно умение не только переводить, но еще и писать – и писать хорошо, живо. В вас я вижу именно такого человека. И пока официально структура не сформировалась, я вам предлагаю работу не в штате, а сдельную, по конкретным поручениям. Задание – гонорар. По деньгам не обидим, уверяю.

– И частыми будут такие задания?

– А это от профессионализма зависит. Напишете хороший материал, переведете – тут же предложу следующий. Интересных тем – море. Задания мы будем вам давать по собственному усмотрению, исходя из того, какое конкретно «забугорное» СМИ к нам обратится. У каждого из них ведь тоже свои предпочтения имеются. В смысле – по темам: ну, что лучше продается для их аудитории…

– Понятно. А что сейчас лучше продается? Я ведь не ориентируюсь, занимался военным переводом…

– Много чего. Вот, например, достижения из книги рекордов Гиннесса. Вы знаете, сколько русских за годы вашей армии в нее попало?

– Даже не представляю.

– Десятки. И западников серьезно интересует, откуда вдруг такое нашествие, такой прорыв. Вам интересно было бы подготовить материал про это?

– Конечно, с удовольствием.

– Тогда вот вам и задание на завтра. У вас срочных дел на завтра не намечено?

– Нет.

– Смотрите: статью заказали бразильцы – журнал Veja. Фотографии – это не по вашей части, их нам фотокор предоставит: от вас только текстовое наполнение. Рассказываю суть. На прошлой неделе один наш гиревик из Сибири установил новый рекорд в поднятии веса: сколько раз – я не знаю, про вес гирь тоже не знаю. Завтра у нас в пресс-центре с этим мужчиной будет интервью: там до вас все данные донесут, запишете вопросы и ответы на диктофон, сделаете материал, мы его утвердим, переведете – и я вас поздравлю с первым успехом. Уверена, что вы справитесь.

– Да, Софья Игоревна, только у меня диктофона нет…

– Завтра с утра приходите – пресс-конференция в одиннадцать, – и диктофон я вам выдам. Только его завтра же надо вернуть. Вопросы есть?

– А во сколько надо быть у вас?

– Ну, за полчаса до начала. В 10:30. Идет?

– Идет, спасибо, договорились.

Итак, следующим утром, в 10:30, Нарышкину выдали японский диктофон – тогда еще запись делалась на стандартную компакт-кассету – и показали, как им пользоваться. Дебютант расписался в получении аппарата и, выслушав от Фонвизиной слова напутствия, отправился в апээновский пресс-центр. Процесс там должен был вот-вот начаться: герой-рекордсмен сидел на возвышении в окружении двух корреспондентов и оператора с камерой. Нарышкин включил диктофон чуть раньше, чтобы проверить, нормально ли он пишет. Само же интервью оказалось неинтересным: гиревик, заурядный парень из глубинки, отвечал на все вопросы тупо и односложно. Нарышкин понял, что в процессе написания статьи ему предстоит многое додумывать и добавлять самому – якобы со слов рекордсмена. Иначе за рубежом эту галиматью вряд ли кто-то станет читать. Его мнение спустя буквально пару минут разделили вошедшие в зал селебрити журналистского Олимпа – Спартак Иванович Круглов, главный политобозреватель АПН, и его большой друг Александр Ковин, занимавший ту же должность в «Известиях», а наряду с ней – пост ведущего телепередачи «Международная панорама». К удивлению Нарышкина, Круглов после двух лет разлуки его узнал и пригласил своего старого кореша Ковина присесть рядом. Так Нарышкин оказался в окружении двух светил российской журналистики, причем от них обоих сильно тянуло только что выпитым в пресс-баре коньяком.

– Здоров, Нарышкин! Никак отслужил, я смотрю! – Круглов весело похлопал своего экс-сотрудника по плечу.

– Здравствуйте, Спартак Иванович! Рад вас видеть. Вот, возвращаюсь к работе: от Софьи Игоревны задание получил, – улыбнулся в ответ Нарышкин.

– А, от Фонвизиной! Дело хорошее. О чем вещают? – кивнул Круглов в сторону сцены.

– Наш гиревик в книгу Гиннесса попал. На диктофон его пишу, чтобы материал сделать.

– Понял, понял, – прислушался Круглов. – Сань, как тебе этот рекордсмен?

– Говно, двух слов связать не может, – резюмировал Ковин. – Ну что про него можно написать?

После реплики Ковина беседа на сцене пошла в несколько ином ключе, и Нарышкин почувствовал, что в ней все-таки будет нечто интересное. Герой начал подробно расписывать свой распорядок дня и перечислять рубежи, которые он себе по нарастающей закладывал на тренировках: довольно протяженный монолог и хоть какая-то конкретика. После его тирады один из интервьюеров сказал: «Хорошо, понятно. Но вы так и не ответили: на чем все-таки основан главный секрет вашего успеха?» – «Главный секрет, – резюмировал гиревик, – в том, что при подготовке нельзя поддаваться дурным и пустяшным желаниям».

– Во лупит! – удивился Круглов. И, взглянув на Ковина, добавил: – Ну, дурным, я так понимаю, это выпить.

– А пустяшным – это вдуть кому-нибудь, – ответил тот.

Друзья, окончательно потеряв интерес к происходящему, встали и направились на выход: видимо, опять в пресс-бар, чтобы повторить.

Еще минут через пятнадцать действо завершилось. Нарышкин выключил запись, и в этот момент понял, что не обсудил с Фонвизиной один очень важный нюанс: диктофон ему сегодня надо сдать, а с чего он будет воспроизводить, делать расшифровку? Ах, ну да, с обычного магнитофона, дома, кассета-то стандартная. И он направился в кабинет главной редакторши. Фонвизина находилась в добром расположении духа.