Спуская с его бедер брюки, он ненадолго задержался, оглаживая ягодицы, стоя так близко, что они соприкасались телами, напряженное сбивчивое дыхание Глеба опаляло ему щеку. Взгляд Игоря скользнул по прикушенным губам, он слегка усмехнулся своим мыслям и поцеловал Глеба в шею, в часто бьющуюся жилку, заласкал языком, всосал, помечая его темным пятнышком засоса, упиваясь солоноватым вкусом кожи и его запахом, от которого у него все тормоза слетали напрочь. Парень заполошно застонал, ртом хлебнув воздуха, и мотнул вихрастой башкой, словно хотел тоже его коснуться. Сдержался... 

Молния брюк ползет вниз, прямо поверх напряженного члена. Игорь ничего не сказал об этом, но с нажимом погладил его ладонью поверх ткани, раздевая, лаская, сжимая, будоражащими касаниями пальцев очерчивая контуры, перекатывая на ладони приятную тяжесть мошонки. Глеб не подкачал, членом его природа одарила красивым, длинным, прямым, с крупной головкой, которую немедленно захотелось взять в рот. Но… кое-кто тут ему здорово надерзил, и должен был сначала получить по заднице.

  Игорь молча неумолимо раздел его, оставив лишь расстегнутую рубашку, сдернутую на локти, и носки. В прохладном воздухе любое касание к члену, торчком стоявшему вперед, предательски выдавая все его секреты, вызывало волны возбуждения по всему телу, тем сильнее, чем мягче и мимолетнее оно было. Вот чужие пальцы легко погладили ствол, едва-едва касаясь кончиками пальцев, легкий поцелуй-укус в шею. И тут же на контрасте с ним – жесткая рука сжимает мошонку, вырывая стон, шлепает по напряженно торчащему члену, выкручивает соски, запрокидывает голову, цепко впившись в волосы, подставляя его искривленные губы чужим губам, ненасытным и опытным, горячим и наглым. Глеб, слепой и связанный, не знал, чего ждать в следующую секунду, и совершенно извелся этим ожиданием, часто со всхлипами глотая воздух ртом.

    - Игорь… пожалуйста… - музыкой прозвучало для слуха, столько в этой мольбе было жажды.

  Игорь взял его за локоть и чуть толкнул, понукая, подвел к подоконнику и надавил на спину между лопатками, заставил прижаться грудью к мраморной поверхности, провел пальцами по спине, очертив ложбинку позвоночника. Он загнул его в такой дразнящей позе, что самому стало тяжело дышать от открывшейся картины: подол рубашки задран до поясницы и подоткнут под туго связанные кисти рук, ноги широко расставлены, попка такая аппетитная, что яйца просто звенят от напряжения. Ох, черт бы его побрал… От одной этой его позы можно было кончить.

  - Так вот, - как ни в чем не бывало, прозвучал хриплый голос Игоря у Глеба за спиной, отвлекая провокационными разговорами, чтобы тот даже испугаться толком не успел. На обнаженные ягодицы, примериваясь, легко лег ремень. Быстрый легкий замах – и на светлой коже чуть вспыхивает первая бледно-розовая полоса. – О соглашении… Видите ли, Глеб Александрович, - еще одна полоса ложится ровно рядом с первой. – Я не склонен считать его расторгнутым. Нам стоит его пересмотреть, не так ли?

  Еще, еще и еще, ремень мягкий и упругий, не столько сечет, сколько шлепает, но когда счет шлепков идет уже на десятки, зад парня начинает гореть и сладко ныть. На порозовевших ягодицах уже живого места не осталось. Игорь внимательно слушает его дыхание и голос. Глеб сладко стонет на вдох и выдох и вертит задом, приподнимается на цыпочки, не в силах удержаться. Это сильнее его, гори оно всё огнем…

  - Так же нельзя, - стонет он, наконец, срываясь во всхлип. – Это уже слишком… Так…. Нельзя поступать!

   Хватит для начала... Сзади слышится щелчок, как от открытой крышечки или флакона. Миг - и его горящего зада касается крепкая ладонь, ложится на ягодицы и оглаживает, смазывая чем-то масляным, с неярким приятным запахом, ласкает пальцами, поцарапывает горящую кожу ногтями, потирает впадинку кончиками пальцев, смазывая снова, снова и снова, скользит внутрь и наружу, расширяя вход. Черт, туго-то как... Наконец, что-то твердое и горячее упирается в анус, и губы, безжалостные губы, умело ласкающие его ухо, выдыхают прямо во влажную чуткую раковинку:

   - У моего партнера есть поговорка, Глеб… - тот замирает на миг, и вскрикивает в голос, когда Игорь пронзает его, вламывается напористо и крепко, придерживая трепещущие бедра. – Победителей не судят!

  С губ сорвалось шипение, плавно перешедшее в глубокий стон. Задница саднила после порки и пульсировала болью там, куда методично вбивался горячий твердый ствол, но Глеб не мог себе соврать – было хорошо. Охуенно хорошо! Так хорошо ему ни с кем из его подружек ни разу не было. Игорь просто пришел и взял что хотел. Каким-то немыслимым образом он почувствовал в Глебе жажду, чтобы так оно и случилось, глубоко скрытую усталость всегда быть сильным, быть всем опорой и жилеткой, без права на ошибку и на слабость. Игорь был с ним жестким, но не жестоким. Он не устраивал БДСМ-шоу в духе «раб-господин», не засовывал в него подручных предметов и не сыпал похабными комментариями. Он вообще практически не говорил, за исключением нескольких фраз в самом начале, после которых Глеб задохнулся от боли первого проникновения и какое-то время тонко постанывал, почти скулил, мелко дрожа всем телом. Игорь не двигался больше, только крепко сжимал его бока, не давая увернуться, и слегка покачивал бедрами, растягивая его. А потом был новый толчок и новый вскрик, ещё, ещё и ещё, пока саднящая распирающая боль не смешалась с таким кайфом, какого Глеб раньше никогда не испытывал. Его собственный член стоял как каменный, пульсировал, яички поджались и готовы были лопнуть, прямо на следующем толчке! Нет, вот на этом… вот сейчас…

    Игорь снял с него повязку, и Глеб заморгал, щуря отвыкшие от света глаза. Внутренний дворик был пуст, во всем здании «N*» не горело ни единого огня, и только луна сквозь застекленный потолок равнодушно омывала светом пару, тесно слившуюся у окна. Глеб поневоле встретился взглядом с собственным отражением в оконном стекле и поразился тому, как горят его глаза. Он не заметил, когда Игорь успел снять с себя рубашку, но когда устал выгибаться и прилег грудью и щекой к холодному мрамору подоконника, то, обернувшись, увидел широкие плечи и крепкие руки, сжимающие его бока, и что-то тепло ёкнуло внутри. Глеб облизал губы, застонал громче и замер на самой границе опустошающего оргазма, нетерпеливо подрагивая, предвкушая, вот-вот… ну же…

   Игорь резко вышел из него, и Глеб так искренне запротестовал, застонав в голос, что тот не удержался от тихого смешка.

  - Что такое? – насмешливо уточнил он, легко проведя пальцами по члену парня, который был так напряжен, что почти звенел.

  - А то ты не знаешь, - пробормотал Глеб и качнул бедрами, пытаясь ткнуться головкой ему в ладонь.

  - Не знаю, - равнодушно обронил Игорь, сжимая член у основания, немного сгоняя напряжение. Хотелось, чтобы и он тоже понял, что это не изнасилование, что самому хочется, и еще как...

  - Сво-ооолочь ты! – мучительно застонал Глеб и вскрикнул, получив весьма увесистый шлепок по пылающей  заднице. – Ну не томи!

   - Не дерзи, - отрезал Игорь, за узел на руках вздергивая его вверх.

   Развязав путы, он отошел в сторону, на ходу сбросив на пол брюки и белье, подошел к дивану, вытащил из шкафчика лёгкий плед и набросил на диван сверху. Глеб следил за ним от окна, потирая затекшие запястья и не совсем понимая, что будет дальше. На Игоря смотреть было приятно, он двигался легко, пружинисто, экономно, и тело у него было хоть и не перекачанное, но красивое, литое, все мышцы как резцом обтесаны, а в одежде и не скажешь…

  - Замечтался? – услышал Глеб и моргнул, обнаружив, что он вправду завис. Игорь уже опустил жалюзи, постелил на диване, и сидел в тени, курил, наблюдая за выражением его лица. Своё удовольствие он уже получил, и это было… Черт, даже лучше, чем в его мечтах. Но вот будет ли у него еще такое приключение? Такое удовольствие… Тут решать должен был сам Глеб.