– А сам за руль не хочешь? Раз такой умный?

Вот сейчас меня прямо тут кончат, даже и доехать не успею. Совсем берега попутал, такое ляпнуть.

– У меня прав нет. Отобрали. Они с аминазином не сочетаются.

Снова тот же хриплый, надломленный голос, без малейшего следа эмоций. Как? Спустил? Даже разок не впаял? Да он за меньшее мудохал так, что оппонент в лёжку. Ну точно сегодня день сюрпризов. Крайне поганых сюрпризов, надо сказать.

Да гори оно всё синим пламенем. Жить! Блять, как же жить то хочется! Но вот если я сейчас развернусь, то жить мне не светит. Коляныч прощать не умеет, вернее прощает он только тем – кому сам должен. Мутная тварь, но он сейчас для меня в роли капитана, первый после дьявола. Ему пальчиками забитыми щёлкнуть, а мне звездец, масштабы которого только от этой зонной падлы зависят. На стрелке если и грохнут, есть шанс, что быстро откинешься, а вот так… Умолять будешь чтоб добили. Да и не дадут мне свернуть, сидит вон сука, пялится глазками стеклянными. Ненавижу! Всё ненавижу, и жизнь эту блядскую в первую очередь.

Мысли в голове одна другой краше, только вот мы кажется уже и приехали. МКАД совсем рядом, неподалёку торчат толстенные кирпичные трубы ТЭЦ. Мы протискиваемся в обширный, заваленный мусором двор и облезлые зелёные ворота с единственной открытой створкой, отсекают нас от улицы. Под шинами хрустят осколки бетона, там и тут громоздятся груды плит с пучками торчащей арматуры и ржавого металла. Прямо по курсу здание-скелет, без окон, внутренних стен, без ничего, один каркас, да и тот уже разваливаться начал. Того и гляди какая плита рухнет. А вот если снайпера туда посадить или просто мужика с чем-то скорострельным, так одной из сторон хана однозначно.

Но не это в первую очередь привлекает моё внимание. Конкуренты прибыли всего на одной машинах при оговоренных двух. Сами себе обрезали возможности, перейдя в меньшинство? Маловероятно. Значит у них какой-то козырь припрятан. А вот это погано, крайне погано, не зря ж у меня мандраж такой, что руки подрагивают и во рту как с похмелюги гадостно.

Наши начинают выгружаться, скучиваясь вокруг Коляныча, сзади хлопают дверцы. А затонированная по кругу десятка напротив, даже не подаёт признаков жизни. Окна плотно закрыты и из неё не выходят. Что за чёрт?

На негнущихся ногах выбираюсь наружу и тут же опираюсь на капот, буквально захлёбываясь страхом. Только время не терпит, надо идти, иначе разборки не миновать.

– Стой. Не рыпайся. Нас туда не звали.

На моём плече сжимается стальной капкан чужих пальцев. Он когда-то успел обойти машину и стоит чуть левее меня.

– Не спеши подыхать, сопляк.

– Что?

– Если я прав, то к машине лучше не подходить.

Блять! Он точно совсем шизанулся! Вот только почему у меня те же ощущения? Это заразно? Коляныч с пацанами уже прошли «свою часть» разделявшей нас с чужой машиной площадки. Остановились рядком, у половины мудачья руки в карманах. Быковать так, конечно, можно, но вот до ствола попробуй ещё дотянись.

Водительская дверца на десятке медленно распахивается, и наружу плавно вытекает один единственный чудило. Несколько стремительных шагов навстречу и мужик меняется на глазах, фигура течет, раздаваясь в плечах и даже увеличиваясь в росте. Руки удлиняются, показываются когти, а морда вытягивается и приобретает звериный оскал. К обалдевшим браткам подлетает уже гротескная туша, похожая на карикатурное подобие человека. Кроме того, тварь оказалась потрясающе быстра.

– Ёб мааааать….

– Чё это за херня!

– Тикаем!!!

Загрохотали выстрелы, пули вгрызались в уродливое создание, но лишь немного притормаживали его. Зато гадина впала в ярость, полетели оторванные клочья тел, кровь залила бетон. Несколько мгновений и всё будет кончено.

– Наверх! Быстрее…

Меня сильно толкают в спину, разворачивая к какой-то будке с торчащей вдоль стены ржавой металлической лестницей. Поздно не успеть. Живых кроме нас не остаётся, а тварь принюхивается, разворачиваясь в нашу сторону. И останавливается, уставившись на длинное тусклое лезвие. В руке «Психа» странный, ни на что не похожий нож. Прямой, полуторной заточки клинок не похож на сталь. Вдоль лезвия струятся две строчки, вычурной арабской вязи.

– Помолись если умеешь.

– Но я …

– И если не умеешь тоже. На авось…

Рву с шеи серебряную цепочку с крестом, зажимаю в кулаке, непонятно на что надеясь. Никогда не молился, не верил, не умел, но теперь истово прошу. Помоги мне, Господи! Помоги пережить этот день! Помоги, клянусь – выживу в монастырь уйду. Вот только выживу… Господи да помоги же!!!! Просто помоги, ты ведь можешь!

Внезапно ноги резко слабеют, перед глазами туман. Но и тварь отшатывается, падает, зажимая лапами голову.

«Псих» срывается с места, кидаясь вперёд. То ли тварь почти сразу умудряется сбить его с ног, то ли он сам намеренно идёт на короткую дистанцию не понять. Там вообще невозможно ничего различить, настолько близко они сцепились.

Внезапно комок разлепляется, Афганец отлетает в сторону, его протаскивает словно неживого. Да и мог ли человек выжить в этой свалке? Монстр остаётся на месте, он дергается, бьётся в попытке подняться, когти прочерчиваю борозды в бетоне. Отойдя от ступора, выдергиваю ПМ и всаживаю в него пулю за пулей, продолжая жать на курок даже после того, как затвор встаёт на задержку.

Тварь затихает, перестав царапать всё вокруг, прекращая попытки дотянуться. Они лежат почти рядом: то что не должно существовать и тот, кто смог это остановить. Всё кончено, просто ещё два трупа. Пора сваливать, скоро должна подойти группа зачистки. Вряд ли такое оставят для ментов. Выстрелов было до хера и мусора заявятся очень быстро. Так что времени совсем мало.

Мне плевать на то, что здесь будет. Но оставить здесь того, кто меня спас неправильно. Не по-людски, не по-божески. Вывезти, хоть похоронить нормально. Не такая уж большая плата за возможность жить.

Пытаюсь аккуратно приподнять изломанное тело и едва не падаю вместе с ним. Трупы не дышат и не матерятся.

– Не трогай. … Всё равно … сдохну. … Бери … машину, … лучше … беху…

Дальнейшее похоже на бред. Он практически не может говорить, но упорно выплёвывает слова вместе с кровью. Требует гнать в область, в какую-то жопу мира, где надо срочно найти церковь, потому что там поп. Какой-то грёбаный поп, с которым они вместе служили, тот знает, что делать и он должен помочь.

– Адрес … пов … тори…

Послушно называю адрес, ориентиры при подъезде, имя загадочного батюшки.

– Может сначала тебя в больницу?

Он весело скалиться окровавленным ртом.

– Ты … совсем еба … нутый? Вали … пока не … пришли. Или … пока … зверушка не … встала.

Но на этот раз я не слушаюсь, тем более что и мой спаситель просто вырубается при попытке его приподнять. Поэтому аккуратно гружу его в бумер на переднее пассажирское. Сажусь за руль и проворачиваю ключ, резкий разворот под вонь горелой резины. МКАД совсем рядом, мне бы только вырваться, только б не попасть на глаза гайцам. Документов на машину у меня нет, но при таком пассажире это уже не канает. Псих прав, моя тачка давно барахлит и для долгой поездки явно не подходит.

Мои молитвы похоже снова услышаны, и я притормаживаю уже на обочине третьестепенной дороги. Ну не трассу же лезть было? Так, теперь быстрее, здесь нас не добьют сразу, тут ещё найти надо. В каждой из машин есть специальная сумка, есть она и в этой. Кромсаю расползающуюся под ножом синтетику, сюда лучше не смотреть, но надо. Перевязать, остановить кровь. Рёбра однозначно переломаны, кровь пузыриться на губах, стекает тонкими струйками на подбородок…

– Зачем?

Силён мужик, очнулся как обезболивающее вколол.

– Гони, прос … то гони и … ни на что … не отвле … кайся. Если она … нас до … гонит…

– После всего?

– С такими … ни в чём нель … зя быть … уверенным. … Я вот … не верил, … что второй … раз … встречу.

– Так она не одна? И ты знаешь кто это?