«Не одиночество тебя пугает, – сказала Мишель сама себе. – Тебе просто хочется его увидеть снова. Но зачем?»

Время близилось к вечеру, пора на что-то решаться. Или остаться дома и вкусить все прелести одиночества, или идти к трубочисту. Мишель заглянула в холодильник, оценивая объём работ. Как донести все до его лофта? Самое время махнуть рукой на эту затею и устроится перед телевизором. Но Мишель уже одевалась, чтобы опять бежать в магазин.

Контейнеров она купила с запасом, что бы точно хватило и на салаты, и на нарезки, и на торт. Нагрузилась пакетами, сама себе напоминая верблюда, и пошла в Старый город.

Поднимаясь в горку мимо башни Пикк Ялг, Мишель поняла, что не помнит точно, куда ей идти. Нет, она не забыла про Александро-Невский собор и Ревельскую крепость. Но в каком из домов живет трубочист? Мишель шла по улице и поочередно подходила к домам, внимательно разглядывая входные двери, в безумной надежде узнать искомую. Напрасные надежды, ни одна из дверей не спешила ответить ей взаимностью.

Когда Мишель совсем отчаялась и решила, что Новый год она встретит прямо на мостовой, в окружении пакетов с едой, дом слева показался ей смутно знакомым. Кажется, именно отсюда она бежала нынешним утром.

Мишель сгрузила свои пакеты прямо на землю и подошла к двери. Осмотрела старую древесину, подергала за ручку. Закрыто. Внимательно изучила наличник. Напрасно, ни звонка, ни таблички.

«Прекрасно, – сказала сама себе. – Можно вернуться в квартиру или устроится прямо тут, под дверью. Вдруг мне повезет, и он вернется до наступления нового года?»

Она еще решала, как поступить, когда ее мысли были прерваны:

– Решила вернуться?

Мишель смотрела на своего трубочиста и не узнавала. Вместо черной формы на мужчине были светлые джинсы, из-под распахнутой стильной дубленки виднелся белый свитер.

«Кашемир, – решила Мишель. –  Итальянский или шотландский, он их путает».

Трудно было узнать в этом дорого одетом мужчине человека, чистящего дымоходы.

– Пришла уже с вещами? – спросил он насмешливо.

– А ты против? – включилась в игру Мишель.

– Я? Нет, я не против. Живи на здоровье.

– Спасибо.

– А что случилось? Тебя выселили из квартиры?

– Это имеет значение?

– Абсолютно никакого.

Он облокотился о старую дверь и продолжал разглядывать Мишель и ее пакеты, не торопясь пускать в свой дом.

Под его пристальным взглядом Мишель подумала, что немного погорячилась с приходом. Ведь у него могли быть свои планы на эту ночь. Друзья, родные, женщина, в конце концов. Они переспали, но Мишель совершенно ничего о нем не знала.

– Так пустишь? Или мне идти дальше? – спросила  с вызовом.

– Дальше? Есть еще кто-то, кого ты готова осчастливить?

Стало обидно. Она наготовила кучу всего, несколько раз бегала в магазин, пришла сюда, к нему, а он, вместо того, чтобы обрадоваться, стоит и насмехается на ней.

– Я, пожалуй, пойду, – Мишель наклонилась и стала собирать пакеты с едой.

– И куда же пойдет холодная московская барышня?

– Встречать Новый год.

– Одна?

– Да, – Мишель собрала сумки. – Горячий эстонский парень не произвел на меня должного впечатления.

Он рассмеялся, шагнул к Мишель и разом отобрал все ее пакеты.

– Облажался, – ответил трубочист. – Дай ему еще один шанс.

– Думаешь, стоит? – с сомнением спросила Мишель.

– Он будет очень стараться, – заверил ее трубочист и без перехода попросил: – Достать в кармане ключи, пожалуйста.

Мишель не стала ломаться, она ведь пришла именно для того, чтобы встретить праздник с этим мужчиной. Достала ключи, открыла входную дверь.

– Сбоку есть кнопка, – сказал трубочист, – нажми.

Мишель послушно провела рукой по стене, нашла кнопку и нажала. На лестнице загорелся свет.

– А выключать как?

– Сам выключиться, – трубочист стал подниматься по ступеням. – Через четыре минуты.

Он быстро шел наверх, Мишель с трудом поспевала за ним. А ведь считала себя тренированным человеком.

– Что у тебя в сумках? – спросил он, не сбавляя темпа.

– Еда.

– Еда?

– Салаты всякие, закуски, торт.

– Ты привезла все это из Москвы? – с изумлением спросил он, остановившись на лестничной площадке.

– Ты дурак, что ли? – удивилась Мишель. – Зачем бы мне это делать?

– Купила здесь?

– Приготовила здесь, – поправила его. – Знаешь, нужно сходить в магазин, купить продукты, а потом приготовить разные блюда.

– И торт сама испекла?

– А что такого? У вас в Эстонии не принято готовить?

– Принято, – ответил он немного рассеяно. – А тебе-то зачем?

– А что, я не человек?

– Человек, конечно. Только можно ведь было купить готовые блюда.

– Я не ем готовое.

Они замолчали, разглядывая друг друга. Внезапно погас свет.

– Мы идем? – спросила Мишель. – Или так и будем стоять в темноте на лестнице?

– Идем, – согласился трубочист и двинулся дальше. – Не ожидал от тебя.

– Чего не ожидал? Что я умею готовить? Или что приду к тебе?

– Всего не ожидал.

А Мишель вдруг вспомнила, что они так и не познакомились.

– Меня Мишель зовут, – сказала ему в спину.

– Как? – он остановился и резко развернулся к ней лицом. – Как тебя зовут?

– Мишель.

Несколько долгих мгновений трубочист смотрел на нее, словно пытаясь разглядеть что-то в темноте, потом опомнился, хмыкнул и продолжил подъем.

– А тебя как зовут? – спросила Мишель, так и не дождавшись ответного представления.

– Ты не поверишь.

– А все-таки?

– Михаэль, – ответил трубочист.

– Очень приятно, – автоматически сказала Мишель прежде, чем до нее дошел смысл его слов.

Мишель и Михаэль. Мишка и …. Мишка? Два Мишки. Это прямо Шишкин какой-то.

– Как тебя зовут близкие? – спросила Мишель после паузы.

– Так и зовут, Михаэль.

Они добрались, наконец, до чердака. И теперь Михаэль стоял и ждал, когда Мишель откроет дверь.

– А сокращенно? – настаивала Мишель, уж очень ей было интересно.

– А тебя?

– Миша, – ответила она, а потом вспомнила Павла и добавила: – Или Мишка.

– Косолапый? – уточнил трубочист.

– Очень смешно, – она прошла в дом следом за ним. – Так как тебя называют? Миша или Мишка?

– Мих, это все-таки Эстония, – сказал трубочист. – Пакеты я сразу несу на кухню, да?

– А куда же еще? Конечно, на кухню. Сейчас разденусь, и будем накрывать на стол, – ответила Мишель и поразилась, насколько привычно и по-домашнему прозвучал ее ответ.

Трубочист, вернее Мих, тоже это почувствовал. Но комментировать не стал, только одарил ее еще одним долгим взглядом и ушел на кухню.

Скинув пальто и обувь, Мишель прошла за ним на кухню.

– Салаты в холодильник? – спросил Михаэль, разглядывая содержимое сумок.

– А где мы накроем на стол? – вопросом на вопрос ответила Мишель.

– Не знаю, – улыбнулся Мих, взял самый большой контейнер и открыл его. – Можем здесь или в гостиной, но у меня нет большого обеденного стола.

– Почему?

– Да он как-то не нужен, – Михаэль взял ложку, явно собираясь продегустировать ее стряпню.

– Салат не заправлен, –  предупредила Мишель. – Ты не собираешь в доме большие компании?

– Нет, – ответил трубочист. – Ты салат специально не заправляешь? Что бы было не так калорийно?

– Специально, но не поэтому. Не люблю, когда он киснет в заправке. А гости у тебя бывают?

– Редко, – Михаэль вернулся к разбору сумок. – Слушай, у меня нет майонеза. Оливье же майонезом заправляют, да?

– Да. Может, успеем купить?

– Вряд ли, в магазинах сегодня короткий день.

– Значит, будем есть оливье без майонеза, – решила Мишель.

Михаэль попробовал салат.

– Ого, – сказал удивленно. – Так даже вкуснее. Кстати, есть сметана. Может, сметану добавим?

Мишель кивнула. Она вдруг поняла, что ей очень, ну просто очень – очень, нравится этот мужчина. Вот такой, в белом свитере, с легкой щетиной, стоящий посреди кухни и с удовольствием лакомящийся приготовленной ею едой. Она так на него засмотрелась, что чуть не пропустила момент, когда Мих потянулся к торту, решив закусить им селедку под шубой.