Шкаф не имел ручек, только обтертые золотистые скважины для ключей. Сами ключи нашлись тут же рядом, на этажерке. Настя вставила один в правую дверцу. Подошел. Открыла шкаф, там висела одежда, аккуратно убранная в вещевые чехлы. К некоторым из них булавочками крепились какие-то бумажные конверты.

Настя сняла с вешалки ближайший чехол, отнесла его на кровать и расстегнула. Она была уверена, что там обнаружится какой-нибудь «бабушкин» наряд: кримпленовое платье, вязаная кофта, старомодное пальто…

То, что оказалось в чехле, не походило ни на что из вышеперечисленного. Когда железная молния разъехалась, из-под нее ослепительно блеснуло нечто… Настя даже не сразу сообразила что это…

Не веря своим глазам, она вынула вещь из чехла и бережно положила на кровать. В свою бытность женой влиятельного человека она привыкла посещать важные мероприятия, куда приходилось одеваться соответствующе. Престижно и дорого. Насте, которую до замужества не особенно привлекала мода, пришлось буквально учить наизусть всю модную «теорию», гуглить популярные бренды и следить за коллекциями от известных дизайнеров.

Так вот, телесного цвета вечернее платье, лежащее перед ней, явно стоило дорого.

Очень дорого.

Длинный подол, ткань – паутинистый призрачный маркизет, умопомрачительный вырез, текучесть, блеск. Слезы страз… Настя с благоговением прикоснулась к шедевру. В таком только на «Оскар» выходить. Откуда эдакая красота у девяноставосьмилетней Яны Маровны?

Она вспомнила про конверт, прикрепленный к чехлу, осторожно открепила его, открыла. Внутри лежало сложенное вчетверо письмо. От чуть пожелтевшей бумаги до сих пор нежно пахло духами. «Dear Yana…», – писал кто-то легким разлетистым почерком. Настя неплохо знала английский, не то что Белов. Она часто выступала для мужа в роли личной переводчицы на неформальных встречах с иностранными партнерами, поэтому прочесть письмо не составило труда.

«Дорогая Яна, в знак нашей продолжительной дружбы дарю тебе это платье на твой юбилей. Пусть оно принесет тебе удачу. Твоя подруга Мэрилин».

Дочитав до конца, Настя медленно опустилась на диван и, не выпуская из рук письма, стала лихорадочно оглядывать деревянный потолочный плинтус и широкую балку, к которой крепилась лампа в желтом пыльном абажуре. В голове сладкий голос Мэрилин Монро пропел: «Happy Birthday, Mr. President…». Настя снова взглянула на подпись. На платье. Она ведь столько раз видела его на репродукции, что висела в маминой мастерской напротив мольберта – на ней знаменитая кинодива была запечатлена со спины…

Как ее платье могло оказаться тут, в доме старенькой бабушки из провинциальной российской глубинки? И эта «Дорогая Яна» в письме…

Тут Настя все поняла.

– Это розыгрыш. Реалити-шоу про розыгрыши… Здесь где-то должна быть скрытая камера, – забормотала себе под нос. – Неспроста все эти странности с неожиданным исчезновением и наследством…

Не обнаружив искомых камер, Настя убрала платье в чехол и повесила на место. Оставшиеся чехлы так и притягивали взгляд.

Выбрав еще один, тоже с письмом, Настя вытянула его наружу и открыла. Оттуда буквально вылилось платье. Черное, блестящее, с тонкой талией и пышным подолом, великолепное, но Настю интересовало теперь не сколько само платье, сколько прикрепленная к его чехлу записка в конверте. Она оказалась не на английском. На итальянском, вроде бы…

«Cara Giovanna…» – начиналось письмо. В дальнейшем тексте Настя разобрала только слово «амика» – «подруга». И имя на подписи – София.

Вернув чехол с платьем и конвертом обратно в шкаф, Настя повернула ключ в замке, вынула и прижала в груди. Положить его обратно на этажерку рука не поднялась, ведь в шкафу, который он запирает, похоже, хранится целое состояние – коллекция платьев, каждое из которых стоит несколько тысяч долларов. Быть может, сотен тысяч…

Настя огляделась по сторонам в поисках надежного места. В итоге зарыла заветный ключ в горшке с подсохшей геранью. Вторую дверцу она открывала с трепетом, но там, к счастью, ничего шокирующего не нашлось. Полочки да ящички с типичными старушечьими вещами: застиранные шелковые комбинации, фильдеперсовые панталоны, цветастые блузы, платочки, шали, кофточки, старомодные спортивные брюки, рейтузы и самовязанные носки.

Отыскав среди повседневных вещей Яны Маровны длинный вязаный кардиган – такие и сейчас носят – Настя примерила его. Подошел. Сидит удобно, и шерсть неколючая, мягкая, приятная к телу. Найти бы теперь на ноги что-нибудь подходящее…

Обувь отыскалась в ассортименте. В прихожей стояли на полочках кожаные, задубевшие от времени туфли, галоши, войлочные сапоги, валенки и несколько пар грубых ботинок. Ботинки были, на Настин взгляд, вполне ничего, но в магазин пришлось идти все в тех же разнесчастных вьетнамках. Все, что хранилось в обувных полках, оказалось сильно мало.

Настя вышла на покосившееся крыльцо. Солнце ударило в глаза, легкий ветерок принес запах клейкой листвы, только-только проклюнувшейся из почек. Под ногами хрустнули опавшие листья, оставшиеся с осени.

«Надо будет подмести здесь. Вообще, убраться – окна помыть, проветрить все, – подумала Настя, – постирать. Тут стиралка-то есть, интересно? И где?»

Ванную она так и не нашла. Придирчиво и не искала, надо сказать. Туалет – это дело первостепенное. А насчет ванной… Вчера отрубилась без задних ног, а сегодня сполоснуться хотелось бы. Может, ванной вовсе нет. Вода вон холодная в кране только. Но прежняя хозяйка мылась же как-то? На кухне в тазике?

Ох…

Настя вздохнула, потом предположила, что где-то в саду – он, заросший густо, как джунгли, виднелся из кухонного окна – вероятно, есть баня. Ну такая, как в деревне. Ее ведь топить надо как-то?

Несколько раз они с Беловым ездили в пафосную загородную баню, но там растопкой занимались специальные люди, поэтому детали процесса прошли стороной…

Был бы смартфон с интернетом под рукой!

Настя прикоснулась к карману кардигана – там лежала оставленная Яной Маровной «Виза». Интересно, сколько на ней? И насколько полученную сумму надо будет растянуть. Нехорошо… Нехорошо за старушкин счет в старушкином же доме жить! Это уже наглость какая-то получается.  Ну и что, что у Яны Маровны кинодивы в подругах. То ведь когда было? Годах в пятидесятых? А теперь пенсия среднестатистическая, обычная…

Неудобно.

Настя спустилась с крыльца на растрескавшийся узкий тротуар. За ним, отгороженная рядком старых лип, тянулась двухполосная дорога. Довольно тихая – район непроездной частный. Тут только жильцы. Дом напротив – новый коттедж последнего поколения, построенный в стиле минимализма. Перед входом припаркована добротная «шкода». Справа и слева от дома Яны Маровыны – старые дома. Тоже с резными окнами.

По левую сторону непонятно, жилой ли? Из-за высокого забора поднимаются стеной сирени и вишни. По правую – пластиковые окна вставлены, пристроечка кирпичная. Тут точно живут.

Соседи.

И вся Болотная улица такая: пустая проезжая часть, липы, домики – то старые, то новые. Несколько поколений домов разных эпох.

Настя обернулась и разглядела дом, в котором ей теперь предстояло жить. Он хоть и походил на своих современников, все равно отличался. Стилем, резьбой, монументальностью.

Дом стоял на высоком кирпичом фундаменте, за которым прятался подвал. Оттуда низкие, закрытые железными ставнями окна выходили на улицу, прямо под ноги редким прохожим. Над кирпичами возвышался мощный деревянный сруб, обшитый доской, поверх которой шли накладные декоративные элементы с резьбой: розетки, подзоры и наличники. Когда-то дом был покрашен и даже разрисован – на потемневшем дереве тенями лежали следы стершейся росписи. Под двускатной крышей с кружевными причелинами находился просторный балкон – видимо, в доме был второй этаж. Наверное, когда-то, в самом начале своего существования, это был настоящий сказочный терем, яркий и величественный!