Я никогда и нигде не позволяла даже самой себе такой ужасной эмоции, как жалость. Особенно по отношению к себе. Не говоря уже о том, чтобы позволить кому-то жалеть меня. Сочувствие – да. Понимание – однозначно. Жалость – исключено!

  Скорее всего на моё эмоциональное формирование большое влияние оказала моя бабушка, у которой я гостила каждое лето. Анна Игнатьевна долгое время проработала в хирургии. Казалось бы, жалость к пациентам – вот, что должна была испытывать она к своим подопечным. Но, нет!

– Наши пациенты не должны чувствовать жалости по отношению к себе, – часто повторяла бабушка. – Поддержка, сопереживание, да, что угодно! Но только не жалость. Иначе человек теряет надежду!

  И ведь не поспоришь! Пожалеть можно лишь неопытного малыша, но никак не взрослого состоявшегося человека. И я надеялась, что вызвала в душе Филатова все что угодно, кроме жалости к себе. Эх, уметь бы читать чужие мысли. И ведь не спросишь напрямую! Одно радовало, завтра у меня стоял в расписании методический день. А это значило, что целый день, я буду предоставлена самой себе. И никаких: “Вас срочно вызывают в кабинет декана”, – точно не предвиделось. Но самое главное, я смогу, наконец-то, разгрести все те залежи бумажной макулатуры, что притащила пару дней назад из университета к себе домой.

    Тому, кто придумал интернет, нужно срочно поставить памятник. И, даже если он где-то уже и был поставлен, он точно заслуживал еще с десяток таких. Зайдя на официальный сайт университета, я, как и предупреждал Филатов, нашла всё необходимое для работы, включая технологические карты и поурочные программы тех предметов, что были указаны в моем тарификационном листе. Всё это существенно облегчало мою работу как молодого и пока еще неопытного педагога.

  Скачав важную информацию  для  работы на свой рабочий ноутбук, я без зазрения совести отправила всю ненужную бумажную макулатуру в мусорное ведро.

– Можно считать миссию выполненной! – с улыбкой на лице, похвалила я саму себя и нажала на рабочей панели кнопку отключения.

  Так получилось, что совместно с отключением на один из мессенджеров пришло сообщение, высветившись зеленой иконкой. Теперь, чтобы прочитать полученное смс, необходимо было либо вновь включить ноутбук, либо найти свой телефон. Который, к слову, терялся по десять раз на дню.

– Так-с… –  найдя “потеряшку” на кухонном столе, я быстро провела пальцем по холодному стеклу экрана. – Кому это я понадобилась в пятницу вечером?

“Привет! Завтра всё в силе?” – гласило послание от Виноградовой.

“Разумеется!” – быстро настрочила я ответ и нажала “отправить”.

“Тогда жду тебя к десяти вот по этому адресу”, – подруга скинула не только название улицы и номер дома, но и ссылку на геолокацию здания, куда мне следовало приехать раньше, чем  было оговорено всего лишь сутки назад.

“Почему в десять? И почему не к тебе?” – не удержалась я от вопроса.

“Будем красотку превращать в богиню!” – тут же ответила Настя, дополнив текст кучей смайликов.

   Эх, знала ж, что у этой девушки абсолютно отсутствуют “стоп-сигналы” и какие-либо тормоза, и если она чего-то задумала, то уже не отступиться ни на йоту. Что ж, посмотрим, что запланировала подруга для меня на завтра. Тем более, что ждать ее “сюрприза” осталось всего каких-то пятнадцать часов.

  Без пяти десять я стояла возле огромного центра под названием “Beautiful nymph”. Большие стеклянные двери с вращающимся механизмом приветствовали входящих в этот “храм красоты и преображения”.

– Ну? Чего стоим? Стесняемся? – услышала я голос Виноградовой и тут же обернулась.

– Я… Да вроде про салон речи не было? – неуверенно пролепетала я.

– Не было, – плотоядно улыбнулась подруга. – Именно поэтому я и накинула ещё пару часиков сверху.

– Думаешь, управимся? – еле сдерживая улыбку поинтересовалась я.

– Будем на это надеяться, – со всей серьезностью произнесла Анастасия и, схватив меня за руку, утащила в “царство” бьюти-возможностей.

   Если есть на свете рай – то он точно находился на седьмом этаже “Beautiful nymph”, по другому просто не могло быть. Хотя… На пятом он тоже оставил свой “филиал” под присмотром “ангела” Михаила, мужчины с самыми нежными руками, которые только прикасались к моей коже. После его умопомрачительного массажа, все мои клеточки готовы были пищать от радости и благодарить массажиста за его работу всеми доступными способами.

– Не расслабляться! – воскликнула Настя, словно это и не она только что лежала на соседней кушетке и стонала от удовольствия.

– А можно я останусь здесь? – умоляюще пролепетала я, поднимаясь на ноги и укутываясь в теплый бархат белоснежного халата.

– Уверена, тебе понравиться, – играя бровями, прошептала подруга.

   И ведь была абсолютно права. Пилинги, шугаринги, педикюры, маникюры… Казалось, я прошла через десятки бьюти-процедур, испытав ни с чем несравнимое удовольствие от полученных результатов.

– Ну вот! – воскликнула Настя, когда в очередном кабинете развернули кресло, и мы встретились с ней лицом к лицу. – Выглядишь просто “вау”!

– Мне, кажется, я стала какой-то другой…

– Нисколечки! Просто ты стала ещё красивее, – искренне улыбнулась Виноградова. – Это как с цветами. Куст розы сам по себе прекрасен, но в умелых руках садовника он становится изысканнее и великолепнее.

– Серьёзно? – удивилась я. – Ты правда так считаешь?

– Конечно! – тут же ответила подруга. – В тебе есть природная красота. Одни только твои волосы цвета летнего заката чего стоят! Да мы на курсе все хотели перекраситься в рыжий! Но только, чтобы оттенок был именно таким, – ткнула она пальцем в яркие локоны волос, накрученные на крупную плойку и свободной волной лежащие на моих плечах. – Две даже рискнули поэкспериментировать.

– Хах! Помню, – рассмеялась я. – Их потом наши парни окрестили “лисички-сестрички”.

– Точно! И ведь прозвища остались даже после того, как они вернули себе свой идеальный “блонд”, – засмеялась Виноградова.

– Слава богу, что ты не стала экспериментировать со своими волосами.

– Знаешь, сначала дико хотела, а потом… Потом мне стало жалко. Чтобы перейти в светлый цвет, нужно сначала вытравить весь пигмент из моих натуральных чёрных волос. Сама понимаешь, что одной процедурой тут не обойтись.

– И ты решила не экспериментировать, – закончила я ее мысль.

– Совершенно точно. И ни капли не жалею. Слушай, во сколько тебя твой “мажорик” должен забрать? – резко перескочила она с темы на тему.

– Через полчаса, – взглянув на часы, констатировала я.

– Ой! Тогда мы уже опаздываем! – воскликнула Настя и вновь схватила меня за руку.

   Глядя на себя в большое зеркало во весь мой рост, я так и хотела протереть глаза, на которых, к слову, был великолепнейших “мейкап”. Длинные рыжие локоны крупными волнами ниспадали на мою грудь и спину и чудесно гармонировали с чёрным цветом моего вечернего платья.

– Потрясающе… – выдохнула я одно единственное слово.

– А то!

– Надеюсь, оно не слишком дорогое? – как бы между делом поинтересовалась я, расправляя на юбке несуществующие складки.

– Не переживай, – отмахнулась она. – Я надевала его на свадьбу матери, теперь оно мне без надобности.

    Учитывая то, какие отношения сложились у Анастасии со своей непутевой мамочкой, которая уже в шестой, хотя нет, уже в седьмой раз выходила замуж за очередного престарелого “богатенького Буратино”, черное платье на ее свадьбе – меньшее, что можно было ожидать от подруги. И скорее всего, его стоимость не ограничивалась пятизначной суммой в рублёвой валюте.

– Насть, я просто боюсь…

– Вась, – тут же перебила меня Виноградова. – Расслабься! Считай, что я его тебе подарила, как и эту маленькую безделушку.

   Протянув раскрытую ладонь, на которой красовалась потрясающей красоты заколка для волос, Настя лучезарно улыбнулась.

– Это?.. Это васильки? – с придыханием в голосе произнесла я, глядя на произведение искусств в виде трёх переплетённых между собой сине-голубых соцветий, выполненных так филигранно, что цветы смотрелись как живые.