— Значит, вы не хотите закончить все здесь, как планировали раньше? Мы с Шерил будем очень скучать без вас, Саманта.

— Вы должны извинить меня, мистер Кастеллано.

Он покачал головой:

— Это все молодой Мэнсфилд. Вы влюбились друг в друга. Я повидал слишком много, знаю о любви все, чтобы не заметить ее признаков. — Он подошел ко мне, взял мою руку и поднес к губам. — Я завидую Ричарду. Вы знаете об этом, Саманта?

Я что-то пробормотала невнятно в ответ, опять ощутив его неотразимую притягательность.

— Я действительно так думаю, Саманта, — тихо добавил он.

Я убрала руку.

— Саманта, я был предельно откровенен во время наших интервью и осознавал, что многое в моих признаниях вас отталкивало. Но вы должны помнить, что женщины, о которых я рассказывал, так же виновны, как и я. Любить меня означало для них некий символ, это давало им статус в обществе, известность.

— Я пытаюсь помнить об этом. Но Тереза не была такой.

— Верно, верно. Тереза не была на них похожа.

— Вы никогда не думали, что если бы полюбили ее, то могли найти с ней свое счастье?

— О, очень часто, — легко ответил он, — но ее ревность делала это невозможным. Когда вы выйдете замуж, моя дорогая, мой настоятельный совет — не допускайте ревности в ваши отношения. — Он снова поцеловал мне руку. — Надеюсь, вы будете очень счастливы с Мэнсфилдом, Саманта. Мы с Шерил самые заинтересованные люди и желаем вам счастья.

Я не принимала его слова всерьез, поэтому лишь машинально улыбнулась.

— Скажите, как вы думаете, я могу поговорить с Сашей, мистер Кастеллано?

— С Сашей? — Он сдвинул брови. — Почему вы хотите с ним поговорить? Не думаю, что Саша сможет добавить что-то в мой рассказ, — он деликатно кашлянул, — скажем так, расцветить деталями мои любовные истории или сценическую карьеру. Он об этом наверняка ничего не знает. Могу я спросить, почему вы хотите с ним побеседовать? Что за причина?

— Разумеется, мистер Кастеллано, — поспешно стала объяснять я, — никаких секретов. Просто Саша — единственный человек в доме, с которым я еще не говорила, и есть пара вопросов, которые я хотела бы ему задать. Но теперь я подумала, что вы, пожалуй, смогли бы ответить на них вместо него. — Я подарила ему одну из моих самых ослепительных улыбок. — Действительно, нет никакой нужды встречаться с ним.

Мне показалось, я хорошо справилась со своей задачей. Конечно, мне не следовало, да и не было поручено слишком глубоко копать историю гибели Терезы, и Сашу я хотела увидеть просто из собственного любопытства. Но Питер Кастеллано, кажется, счел мои объяснения достаточно обоснованными, потому что с улыбкой произнес:

— Разумеется, вы можете увидеться с ним, Саманта. Я пошутил.

— О, тогда все в порядке. Вы не могли бы послать за ним? — решилась я.

— Почему бы вам не взять у него интервью в комнате-башне, где вы держите весь ваш материал, собранный у нас?

— Нет, — быстро ответила я, — предпочитаю поговорить с ним здесь, пока у меня все мои впечатления... свежи еще в голове. Вы ведь будете присутствовать, не правда ли, мистер Кастеллано?

— С восторгом! Но боюсь, что для Саши нет законов. Он может отказаться. А если и придет, то, может быть, не станет с вами говорить. — Он потянулся к шнурку звонка.

— Давайте решим так: если он скажет «нет», вы не будете настаивать. — Он дернул шнурок и снова подошел ко мне. — Мне кажется, все-таки существует какая-то неясность...

— Нет, просто мне интересно с ним пообщаться...

Открылась дверь, и появился Стефан.

— Скажи Саше, что мисс Кроуфорд и я хотим поговорить с ним немедленно.

Стефан склонил голову, на лице его не дрогнул ни один мускул, и покинул комнату.

— Что тревожит вас, Саманта? — Питер снова вернулся на свое место и сел. — Может быть, я помогу вам, если Саша не сможет?

— Саша был в Ширклиффе в тот день, когда Тереза... умерла, не так ли?

— Да, действительно он был там. — Его, казалось, совершенно не удивил мой вопрос. — Когда я узнал, что Тереза решила ехать в Ширклифф и находится в истерическом состоянии более чем обычно, я попросил Сашу поехать с ней вместе.

— Почему?

Он пожал плечами:

— Мне казалось, что Саша сможет ее успокоить. Но в тот раз ему не удалось. Во всяком случае, пока они ехали в машине...

— Почему Саша был отослан домой сразу же после гибели миссис Кастеллано?

— Перед, а не после, Саманта, — мягко поправил меня Питер. — Саша уехал с Игорем вскоре после того, как Тереза ударила мисс Марсден, моего секретаря. Саша предложил, и я согласился... — Он замолчал, потому что открылась дверь.

Я обернулась и увидела на пороге Сашу. Он был с непокрытой головой, в белой длинной рубахе, подпоясанной кушаком, темных брюках и высоких сапогах. И очень похож на Распутина.

— Мадемуазель Саманта хочет спросить тебя о той части истории, которая ей не совсем ясна, Саша. Она спрашивает, почему ты сразу покинул Ширклифф, когда моя жена атаковала мисс Марсден. — Он улыбнулся, глядя на хмурое Сашино лицо. — Садись, пожалуйста.

Саша потряс лохматой гривой волос. Как только он появился, его глаза ни на мгновение не оставляли моего лица. Но я старалась не смотреть на него, уткнулась в свои заметки.

— Почему она спрашивает об этом?

Я вдруг поняла, что еще ни разу не слышала, как Саша говорит по-английски. У него почти отсутствовал акцент.

— Чтобы дополнить и закончить свою книгу, Саша.

— Она спрашивает об этом меня?

— Нет. Она спросила меня. Я хотел ей рассказать, что мы успокоили мою жену, и у тебя не было причин оставаться там дольше. Потому что Тереза уснула, и я собирался оставить ее на ночь.

— Значит, вы ответили ей за меня, месье.

Я посмотрела на него, но не смогла вынести взгляд пронзительных черных, глубоко посаженных глаз, злобно сверливших меня из-под кустистых бровей.

— Так и было, Саша? Вы успокоили мадам Кастеллано?

— Мы успокоили ее вместе — месье и я.

— Саша, в этой стране любой человек, обладающий информацией о покушении на убийство или о самоубийстве, должен прийти на процесс по делу или на допрос и дать показания, которые должны быть запротоколированы. Но вы этого не сделали. Ни вы, ни Игорь. Почему?

Саша молчал.

— Может быть, я отвечу, Саманта? — поспешно вмешался Питер. — Не было необходимости для появления у следователя Саши или Игоря. И адвокат, представлявший мои интересы, согласился с этим. Эти двое могли лишь подтвердить показания других. Вы же знаете, я хотел как можно меньше разговоров об этом происшествии, мне не нужен был скандал, широкая огласка этой неприятной истории. Как будто знал, что это мне вскоре понадобится.

— Каким образом, мистер Кастеллано?

Он взглянул на Сашу:

— Я заболел вскоре после следствия. Слишком много работал, а потом все это волнение... Я мог никогда не поправиться, если бы не Саша...

Кажется, в этом доме все без исключения неохотно говорили о болезни Питера, но я не могла упустить момент и, собрав всю смелость, полюбопытствовала:

— Болезнь или нервное потрясение?

Ответом мне была тишина.

— Я не стану писать этого в книге, — заверила я.

— Да, нервное истощение, — проговорил наконец Питер.

— Вы лежали в клинике?

— Да, — вновь сухо и коротко отозвался он. Потом посмотрел на Сашу. — Лучше рассказать ей, Саша. — Он повернулся ко мне спиной и заговорил: — Я скажу вам, Саманта, хотя прошу вас не писать этого в книге. Я был потрясен смертью Терезы. Я винил себя. Выдержал следствие, но после этого... я хотел убить себя. Так же, как это сделала Тереза.

Саша вдруг прервал Питера. Горячо, быстро и сердито полилась русская речь. Но Питер упрямо покачал головой:

— Нет, Саша. Уверен, ей можно доверять. Она не напишет этого.

— Я уверяю вас, что не стану писать! Саша вас остановил?

— Да. Так вот... Вызвали доктора Мэннинга. Он... велел отвезти меня в клинику.

— В какую?

Питер нетерпеливым жестом махнул рукой в неопределенном направлении: