Темный узкий коридор показался длинным туннелем, в глубине которого я видела приглушенный свет. Чувствовала себя мотыльком, стремящимся к опасному огоньку свечи, только двигалась медленно, как в замедленной съемке. Даже видела в тот момент себя как будто со стороны – не я это здесь и сейчас, а кто-то другой. В животе все внутренности сжались, а разжиматься никак не хотели.  И дыхание, кажется, вслед за сердцем остановилось.

По пути в комнате слева увидела накрытый журнальный столик. Романтичная обстановка: тихая музыка спокойно лилась из подсвеченного голубыми огоньками музыкального центра; на столике по краям красиво расставлены две матово-белые горящие свечи со стекающими капельками парафиновых слез, дорогое вино в центре, два хрустальных бокала на тонкой изящной ножке с недопитым красным, в темноте почти черным, вином, фрукты, на блюдце сыр кубиками на деревянных шпажках.

Рядом со столиком красный диван, на полу – серебристого цвета ковер с высоким ворсом. Еще недавно я мечтала купить такой же нам в комнату. Увидела его здесь и мгновенно расхотелось.

Я заметила каждую деталь в этой комнате. Как детектив цеплялась за мелочи, надеясь, что они мне скажут, что я не туда попала. Не к тем. Случайно.

Остановилась перед прикрытой дверью в другую комнату. С той стороны доносилось то, что должны слышать только двое – мужчина и женщина, предающиеся страсти, – стоны, вскрики, шлепки.

По сути, я пришла в чужую квартиру неизвестно к кому. И собиралась помешать их соитию. А если это все же розыгрыш и люди незнакомые? Что я скажу? "Извините, у вас не заперто, я ошиблась? Продолжайте, не обращайте на меня внимания?» или «Простите. Я виноградик захотела, смотрю – у вас есть. Можно я возьму ягодку и уйду…"?

Сердце отмерло, и теперь я отчетливо слышала его частый и гулкий стук по ту сторону ребер.

Вобрала побольше воздуха в грудь, чтобы заглушить бешено стучащее сердце и поднимающуюся к горлу тошноту. Совсем не уверена, что надо открывать дверь. Не уверена, что хочу видеть кто там. Страшно. Капец как страшно!!!

Толкнула дверь.

Шаг.

Взгляд вперед. В темноту. В то место, откуда доносились стоны.

Рукой машинально пошарила по стене в поиске выключателя. Где же он? Должен же быть рядом, по стандарту, как у всех… Ледяные пальцы щелкнули кнопку, и вспышка света ослепила. Или это представшая перед глазами картина?

Зажмурила глаза. Так сильно, что векам стало больно. И больно стало всему телу, особенно внутри меня. Кажется, я простояла так вечность. Или миг? Решилась, наконец, открыть глаза. Это как в детстве – нужно резко открыть рот в кабинете стоматолога, чтобы позволить врачу выдрать больной зуб. Только после недолгой боли приходило облегчение, а сейчас наоборот, стало хуже. Больнее. Острее.

Нет!

Зачем мне это?!

За что?!

За то, что любила?

За то, что люблю?

Фигуристая голая девица – блондинка с прямыми волосами ниже плеч, оседлавшая мужчину, медленно повернула голову в мою сторону. Она улыбалась. Она все еще получала удовольствие. И от секса, и от того, что я их увидела. Глаза в глаза с ней смотрели друг на друга. Я шокировано, она… она ждала этого. Ждала моего появления. Хотела, чтобы я узнала о ней.

Она продолжала грациозно двигаться, и в такт ее движениям покачивалась грудь третьего размера. Вверх, вниз. На ее бедрах мужские руки. На безымянном пальце правой руки обручальное колечко. Длинные пальцы сжимали кожу этой девки до белых пятен под пальцами. Это руки моего мужа. Я знаю, как он умеет мять ягодицы. Даже почувствовала, вспомнила эти ощущения.

Я перевела взгляд на мужчину. Он расфокусировано смотрел на меня слегка помутневшими глазами, и по мере того, как он осознавал кто перед ним, его лицо медленно менялось из довольного в пораженное. Он-то не хотел этой сцены. Не хотел, чтобы я увидела их. Застала за этим. Узнала об его измене (изменах!).

Он в шоке, растерян.

Подорвался.

Скинул с себя эту девицу. Они даже не предохранялись! Суки!

Как долго они встречались, спали? Сколько раз после нее, после незащищенного секса с этой блядью он прикасался ко мне? А может быть, это не первая? Сколько их уже было?

Меня передернуло от отвращения.

Противно.

Снова затошнило, а легкие сжал болезненный спазм и не давал им раскрыться. Я хватала ртом воздух, чтобы хоть как-то впустить в грудь кислород, начать дышать. Ногти впились в ладони до боли. Кажется, я проткнула себе кожу, зато это помогло прийти в себя.

Память настойчиво подкидывала фрагменты последних нескольких месяцев. Тревожные звоночки, на которые я упорно не обращала внимания все это время. Неужели… это у них давно?

– Как? – прошептала, вытаращив глаза на мужа. – Как ты мог? – Спазм отступил, и голос набрал силу, стал громче.  Истерично громче: – Паша?! Как?!! Зачем?!!

Паша суетился, нервничал, дрожащими руками подбирал с пола возле кровати трусы, штаны, рубашку. Торопливо натягивая одежду на себя, не сводил с меня глаз. В них – вина, сожаление. Только от чего? Что он изменил или что я застукала его с девкой?

Я смотрела на него в упор и не могла поверить, что все это правда. Боковым зрением я следила за той шалавой. Она, нисколько не стесняясь, сидела на кровати, поджав под себя ноги и выставив вперед красивую грудь. Смотрела, ухмыляясь, то на меня, то на моего мужа. Наслаждалась, сучка. Добилась чего хотела.

– Наташа, любимая, прости, это случайно получилось. Я выпил. Уснул. А тут эта…

«Эта» возмущенно уставилась на моего мужа. С его стороны – полный игнор на нее, только мне от этого не легче.

Сквозь шум в голове до меня доносился оправдывающийся голос мужа. Через пелену застилающих глаза слез видела его виноватый взгляд, косую улыбку все то время, что он пытался одеться, путаясь сначала в штанах, затем в рукавах рубашки.

Он не пьяный! По крайней мере, не настолько, чтобы уснуть, как он говорил. Эта его косая улыбочка окончательно вывела меня из себя, и я уже не смогла контролировать свои эмоции.

Вспышками в голове возникали звоночки-предупреждения, в которые меня тыкала интуиция в последнее время, а я упорно не хотела этого замечать: запах женских духов от одежды мужа, почти незаметный след от розовой помады на рубашке, редкий секс, частое раздражение любимого, вызовы на работу в нерабочее время, смски ему в любое время суток, нелепые оправдания, шуточки в ответ на мои вопросы… Участившиеся пьянки и постоянная нехватка денег, долги, кредиты… На нее тратил наши деньги? На эту блядь?

– Сука! Ненавижу!!! – заорала во все горло, со всех сил, захлебываясь от жгучих слез, ненависти, бессилия. Желала выплеснуть, выплюнуть ту боль, что резала меня изнутри на мелкие кусочки. Хотелось сделать ему также больно. Еще больнее. Чтобы корежило его от всей этой грязи не меньше моего.

Подскочила к мужу и со всей силы влепила ему пощечину правой рукой. Левой. Снова правой. Еще и еще. Ладони мгновенно обожгло об уже колючие щеки. Постаралась впиться ногтями ему в кожу. Глубже, еще глубже, желательно до кости. Расцарапать, разодрать в клочья вмиг ставшее ненавистным мужнино лицо. Под ногтями почувствовала влажную кожу – расцарапала до крови. Только легче не стало. Мне больно! Боже, как же мне больно!

Сердце мое, остановись, прошу! Не могу больше!

Я кричала и била куда попало. Била и кричала. О том, что у него семья. Жена. Маленький сын. О том, что его любят, боготворят, а он гуляет налево, изменяет. Наставляет рога наивной дуре-жене, верно ожидающей его дома. О том, что он последняя сволочь и козел…

Эмоции зашкаливали. Выбивали из сил, опустошали, а я продолжала бить, царапать и орать.

Эмоции зашкаливали. Выбивали из сил, опустошали, а я продолжала бить, царапать и орать.