— Я ученый! — ответил Антесиодор. — Это все, кем я когда-либо хотел быть. Давайте оставим все это?

— Но если вы такой великий волшебник, — продолжал Протас, снова становясь похожим на нервного мальчишку, — почему вы так живете, сэр? Мы… видите ли, мы должны полагаться на то, что вы будете направлять нас.

Кэшел отломил кусочек хлеба и кусочек  твердого плоского сыра, затем пожевал их вместе. Ему показалось, что в словах мальчика был смысл, хотя сам он до этого бы не додумался. В том, как жил Антесиодор, не было ничего необычного — по меркам бедного мальчика из деревушки Барка.

— Я выбрал такую жизнь, — ответил Антесиодор. Кэшел не мог прочесть эмоции, скрывавшиеся за выражением его лица, но они были сильными. — Я совершил ошибку. Вот и все, это просто была ошибка. Я не хотел, чтобы случилось что-то еще!

Он поднял руки в широком жесте. — Я согласился помочь кое-кому в обмен на то, что мне позволят жить спокойно, — продолжил он. — Я нахожу для него разные вещи. Я ученый, я могу использовать книги и рукописи, которые собираю, так, как другие не смогли бы. И он обеспечивает...

Антесиодор снова махнул рукой. — Мне много не нужно, и я многого не хочу! — сказал он. — Просто чтобы меня оставили в покое, дали достаточно еды для жизни и воды из колодца, который я выкопал сам. Почему они не могут позволить мне это, и оставить меня в покое?

— Это хороший сыр, — сказал Кэшел. — Спасибо. Где же ваши козы, сэр?

Если бы Антесиодор держал животных, Кэшел бы их учуял. Кроме того, он не видел, чтобы ученый мог справиться с обязанностями пастуха лучше, чем это сделала бы Теноктрис. Разговор со слугой волшебника мог бы рассказать им то, чего не сказал бы сам Антесиодор.

Антесиодор посмотрел на него. — Да, конечно, — раздраженно сказал он. — Почему вас должны волновать мои проблемы? Еду мне доставляют. Иногда забирают предметы, которые я обнаружил в ходе своих исследований,  — я не буду говорить, что взамен, просто в то время, когда приносят еду. Иногда их вообще не берут, как вы видите.

— Я сожалею о ваших неприятностях, мастер, — сказал Кэшел. — Но я не знаю, как вы здесь оказались и что вы делали. Я не мог бы многого сказать, не зная больше.

Он посмотрел Антесиодору в глаза и снова улыбнулся, но уже не с таким выражением, как раньше. Кэшел не искал людей для драки, но в его жизни было много драк, и он предполагал, что их будет еще больше.

— Что я могу сказать, — продолжал он, — так это то, что это хороший сыр, и я ценю, что вы поделились им со мной.

Антесиодор сглотнул, и, казалось, ушел в себя, сгорбившись и выглядя еще худее, чем был. Он взял с полки рядом с собой маленькую серебряную булавку и пристально посмотрел на нее; Кэшелу показалось, что это рыба, но в основном это был просто блеск в отсвете свечей.

— Я бы не хотел, чтобы случилось что-то еще, — пробормотал он. — Я был молод, и это было просто ошибкой.

— Мастер Антесиодор? — обратился Протас. Мальчик стоял чопорно, официально, но он не важничал, как делал, когда злился. — Вы здесь для того, чтобы отработать долг, или отбываете наказание?

— А есть разница, милорд? — сказал Антесиодор и слабо улыбнулся. Он прижал булавку к груди, полностью прикрыв ее пальцами. — Если долг, то это тот, который я никогда не смогу отплатить; а если приговор, то это пожизненное заключение. Вот как я допустил ошибку, видите ли. Я думал, что это важно — спасти мою жизнь.

Он пожал плечами. — Вы оба поели? Тогда нам лучше немного поспать. Нам нужно будет отправиться в путь, как только утром взойдет солнце. У меня есть несколько гобеленов, которые подойдут в качестве постельного белья, хотя, боюсь, спать здесь не на чем, кроме пола.

Антесиодор поднял голову. — Или на моем диване, — резко добавил он. — Но это камень.

— На полу будет нормально, — ответил Кэшел. — Не так ли, Протас?

Но мальчик держал топаз в левой руке, и взгляд его был устремлен вдаль.

***

— Ваше высочество, — решительно обратился Лорд Тадаи к Шарине, — вам нечего здесь делать. Вы должны быть в Моне, где сможете должным образом контролировать правительство.

Войска в укреплениях вокруг Бухты Калф Хед были готовы к бою. Подкрепление, расквартированное на северной оконечности острова, прибыло ночью, лязгая и бормоча. Они проклинали грязь и темноту, вызывали офицеров связи, которые должны были проводить их на новые позиции, и спорили между собой о местоположении и пайках, а также о том, кто имеет преимущество на тропинках. Кровавые Орлы, охранявшие принцессу Шарину, не дали усталым солдатам споткнуться о веревки и обрушить на нее ее палатку, но они не смогли сделать эту ночь спокойной.

Все было в порядке; она видела, с чем столкнулись войска днем ранее. Нарушенный ночной сон был просто мелочью, чтобы страдать от этого.

— Милорд, — ответила Шарина, — я именно там, где мне нужно быть. Сначала я, как и вы, думала, что буду мешать. Я вам не мешаю. Посыльные могут связаться со мной здесь, и я могу подписывать документы так же легко, как и во дворце.

— Это очень неэффективный способ правления, ваше высочество! — попытался Тадаи. — Клерки...

— Клерки справятся, — отрезала Шарина. — Вы справитесь. Потому что солдаты там, снаружи...

Она указала на южную стену палатки. За брезентовой стеной был склон, ведущий к полю боя, а затем к морю, откуда на рассвете они могли ожидать еще больше адских растений.

— ... справляются с чем-то гораздо более трудным, чем семимильное путешествие по плохой дороге. Пока они здесь сражаются, я тоже буду здесь. Точно так же, как поступил бы мой брат. Как вам это хорошо известно.

— Вы ничего не сможете сделать, ваше высочество, — сказал Тадаи, но его протесты потеряли свою ожесточенность. Он не был с ней согласен, но теперь уже знал, что она не сдвинется с места.

— Пусть меня видят, Тадаи, — ответила Шарина. Она улыбнулась; это было не то, что мог понять такой человек, как Лорд Тадаи. — Войска могут видеть, что я наблюдаю за ними, когда они сражаются, чтобы спасти королевство.

Хотя спасение было в руках Двойника, по крайней мере, на данный момент. Если волшебник потерпит неудачу, армия в лучшем случае задержит атакующие растения.

За ночь было привезено еще больше дров, кустарника и более тяжелых брусьев; они заполнили траншеи перед бруствером. Это продержится какое-то время, и мечи солдат задержат врага на еще какое-то время.   Маршем по острову прошла фаланга; возможно, ее двадцатифутовые пики окажутся более полезными, чем более короткие копья регулярной пехоты.

Но после этого человеческие ресурсы будут исчерпаны. Без Двойника это был просто вопрос того, насколько быстро смогут передвигаться адские растения, и сколько еще их выйдет из моря. Хотя после вчерашнего триумфа волшебника были ли какие-то основания опасаться неудачи…

— Прошу меня извинить, милорд, — сказала Шарина, выходя из палатки мимо дворянина. — Скоро рассветет, и я хочу предварительно поговорить с Теноктрис.

Они с Тадаи обсудили все, что можно было сказать о местонахождении Шарины. По правде говоря, у нее не было никаких важных дел с Теноктрис. Но старая волшебница была другом в том смысле, в каком Лорд Тадаи — каким бы он умным, умелым и абсолютно преданным, ни был — он никогда не смог бы быть другом тому, кто никогда не забывал, что она была воспитана как крестьянка.

Теноктрис тоже была дворянкой, но все, что ее когда-либо заботило, — это учеба. Она провела большую часть своей жизни на чердаках и в пыльных подвалах библиотек, не обращая внимания на окружающее и совершенно не имея представления о рождении и семье. Тадаи был пухлым, холеным и подчеркнуто культурным человеком. Подобно Уолдрону, дворянину совсем другого сорта, Тадаи был храбрым и трудолюбивым, но, ни один человек не мог взглянуть на другого человека, не определив сначала, какое место этот человек занимает в социальном укладе.

Друзья равны. Шарине было не более комфортно от почтения Тадаи, чем от того, что он игнорировал бы ее, если бы она обслуживала столики в гостинице своего отца.