Перед ними, между двумя миниатюрными холмами, находился низкий домик. Свет, вероятно, от единственной свечи, пробивался сквозь щели в стенах.

— Это бревна? — спросил Протас. — Где вы нашли здесь такие большие деревья, сэр?

— Это не бревна, это кости, — ответил гид. — Я их не находил, их нашли те люди, которые построили жилище, в котором я вынужден жить. И хотя я могу только догадываться, кажется разумным, что они выкопали кости из холмов. Подобные кости выветриваются даже сейчас.

Дом был длинным и беспорядочно построенным. Вместо того чтобы пройти через дверной проем, прикрытый тканью, приколотой к раме, Кэшел направился к юго-западному углу, чтобы осмотреть это место при лунном свете. Это были настоящие кости, в основном бедра, но с большими лопатками, соскользнувшими вбок между слоями и заляпанными грязью. Фермы крыши представляли собой ребра, покрытые дерном. Ну, в любом случае, грязью, и Антесиодор, должно быть, постоянно ее смачивал, потому что повсюду росла жесткая трава, а не просто пучки тут и там, как в целом по ландшафту.

— Сэр? — обратился Кэшел. Он постучал костяшками пальцев по кости; звук был такой, словно стукнули по хорошо просушенному дубу. — Откуда они взялись? Такие гиганты? Потому что никогда еще не бывало таких больших быков.

— Они от мастодонтов, — ответил Антесиодор, останавливаясь с поднятой дверной занавеской. Вид у него был кислый, но Кэшел догадался, что он из тех парней, которые чаще выглядят кислыми, чем нет. — Стали ли вы  мудрее, Мастер Волшебник? Это животные, и они, очевидно, крупнее быков; или были ими, потому что, насколько я знаю, они мертвы больше веков, чем существуют люди. В любом случае, все, что я здесь видел, — это кости.

— Спасибо, — тихо сказал Кэшел. — И я на самом деле не волшебник, сэр.

Антесиодор смущенно откашлялся. — А теперь, если вы здесь закончили осмотр, — сказал он, — не могли бы вы войти? С этой стороны кости выглядят почти так же, и твари, которые могут захотеть вас съесть, не смогут проникнуть сквозь стены.

— Извините, — сказал Кэшел, выпрямляясь. — Я никогда не видел такого дома, построенного подобным образом.

Он кивком послал Протаса внутрь, и последовал за мальчиком; Антесиодор задернул занавеску на двери позади них. Стены были достаточно прочными, чтобы уберечь от волков или кого-то еще, о чем беспокоился гид, но простая тряпка, висящая в дверном проеме, казалась несущественной.

Но это был плащ из черного бархата, покрытый символами, вышитыми серебряной нитью. Кэшел почувствовал, как волоски на тыльной стороне его ладони задрожали, когда он дотронулся до него.

Антесиодор пристально посмотрел на Кэшела. Фонарь в его руке и желто-коричневая сальная свеча на столе освещали длинную комнату на удивление хорошо.

— Значит, вы узнали его? — спросил Антесиодор вызывающим тоном. — Плащ Холла?

— Нет, сэр, — ответил Кэшел. — Но я понимаю, почему вы не беспокоитесь о том, что кто-то может проникнуть к вам через дверь, когда эта штука висит здесь. Моя сестра, вероятно, могла бы рассказать вам больше, но я и так все вижу.

— Значит, вы являетесь волшебником, — сказал Антесиодор, сделав едва заметное ударение на слове «являетесь». Его голос прозвучал озадаченно.

— Но не так, как думают люди, — ответил Кэшел, смущенный тем, что говорит о том, чего не понимает. Он огляделся в поисках места, где можно было бы присесть, но подходящего не увидел. — А? — добавил он. — Если бы я мог выпить кружку воды — или пива, если оно у вас есть, — я был бы очень благодарен.

— У меня нет пива, а вода щелочная, — сказал Антесиодор, шаркая в угол, который, по-видимому, был его кладовой. Он был босиком, а его одежда — туника и короткая накидка — были сделаны из какого-то грубого растительного волокна, которое было не намного лучше мешковины. — Этого достаточно для меня, и я боюсь, что этого должно быть достаточно и для вас.

Кэшел не ответил. Антесиодор оказался совсем не таким стариком, каким он показался ему, когда они были снаружи. О, конечно, ему, должно быть, сорок, но Лорду Аттаперу было сорок, и он мог дать бой большинству мужчин вдвое моложе себя. Однако гид выглядел старым и очень усталым. Так что в его словах, на этот раз были возраст и усталость, а не гнев.

Протас быстро расхаживал по комнате, глядя то на одну вещь, то на другую. Единственной настоящей мебелью был стол — плита из желтого известняка, который, возможно, был местным. Плиту поддерживали с обоих концов клыкастые черепа с огромными глазницами. Верх был завален книгами и свитками, некоторые из них были открыты.

Костяные стены дома не защитили бы от проливного дождя, но здесь, в центре длинной комнаты, вероятно, было безопасно. Крыша не протекала бы; или, во всяком случае, протекала бы, но не так быстро. Кэшел знал, что штормы в этом климате могут быть жестокими, но он и представить себе не мог, что они могут продлиться долго.

Протас взглянул на книги, но в основном он разглядывал предметы, размещенные вдоль стен. Они лежали на подносах, сделанных путем установки костей более мелких животных в щели между бедрами мастодонта. Там были шкатулки из ракушек и алебастра, а одна маленькая шкатулочка была сделана из какого-то фиолетового металла, о каком Кэшел и не слышал. Там был ржавый железный шлем, похожий на металлолом, из которого можно было сделать подковы, и кинжал с лунным камнем размером с детский кулачок в навершии. Мальчик был очарован.

— Вот, — сказал Антесиодор, протягивая Кэшелу чашку. — У меня есть лепешки и козий сыр, если вы голодны.

Вместо терракотового или простого деревянного кубка, из которого обычно пили люди, одетые как Антесиодор, это было стекло чище, чем вода, которая его наполняла. Выполненная золотом гравировка на внутренней стороне изображала гончих, преследующих антилопу, красивая картинка и очень хорошо прорисованная — за исключением того, что у антилопы было шесть рогов, а не два.

— У меня только одна чашка, — сказал Антесиодор. — У меня никогда не было посетителей.

Затем сердито добавил: — У меня не должно быть посетителей! Меня следовало бы оставить заниматься своими занятиями! Я не прошу многого, не так ли?

Кэшел выпил вместо ответа. Он бы все равно ничего не сказал, поскольку их гид не задавал настоящего вопроса. С водой было все в порядке, хотя у нее был привкус, который, казалось, обволакивал язык Кэшела и заднюю стенку горла. Он пил воду и похуже, но эта заставила его вспомнить те дни, когда он мог спуститься к ручью  Паттерн Крик и наполнить свою деревянную бутылку из холодного, прозрачного потока прямо над камнями дна.

Эта мысль заставила его улыбнуться, а улыбка заставила его вспомнить о Шарине; он улыбнулся шире. Он вернул чашку.

—Спасибо, Мастер Антесиодор, — сказал он. — Я бы съел немного хлеба с сыром, которые вы предложили, если не возражаете. И если у вас найдется немного зеленого лука, было бы еще лучше.

— Да, конечно, — сказал их проводник, отступая к кладовой. — И еще воды? Это простая еда, но я верю, что она очищает мое тело и помогает мне думать.

— Воды, пожалуйста, — сказал Кэшел. С усмешкой в голосе он добавил: — Я не знаю, насколько такая еда помогает мне думать, но это то, что я ел практически всю свою жизнь.

— Мастер Антесиодор, — сказал Протас, держа в руках что-то похожее на картину из песка, приклеенного к подложке. — Где вы это взяли? Где вы взяли все это?

Мальчик указал на стену, вдоль которой он шел. С костяной сердцевины рога бизона свисало янтарное ожерелье; один из кусочков был почти таким же большим, как топаз, и внутри него что-то было. Рядом с ожерельем лежала восковая табличка, а рядом — набор врачебных инструментов с золотыми ручками и лезвиями из блестящей острой стали. Вещей было больше, чем овец в самом большом стаде, которое Кэшел когда-либо видел.

— Вы тоже хотели бы поесть, Лорд Протас? — спросил Антесиодор, возвращаясь с сыром и хлебом на серебряном подносе.

— У моего отца были подобные вещи, — сказал Протас, снова с вызовом и говоря в нос. — Только не так много и не такие хорошие. Вы волшебник, не так ли?