– Это София Габелл. Её все знают по хриплому, вечно недовольному голосу.

Я вспыхнула и хотела было возразить, но мужчина уже сунул в руки служителей закона по серебряной монетке, и те, приложив руки в козырькам, спешно откланялись, пожелав счастливого пути.

– Нормальный у меня голос, – ответила я, когда мы со спасителем остались одни. Окрестности уже спали крепким сном, добропорядочных граждан в такое время и калачом на улицы не выманишь.

– Был бы нормальный, я бы вас не запомнил, София, – произнёс Рысь, а это был именно он, и скинул капюшон. – Могли бы и спасибо сказать. Я дважды спасаю вашу шкуру.

– Благодарю, – улыбнулась я, робея. Сейчас мы на улице одни, вечер для прогулок поздний, кто знает, что на уме у Короля мошенников?

– Иди, больше тебя никто не окликнет.

Рысь снова надвинул капюшон на глаза и, отсалютовав на прощание, скрылся в подворотне. Я так и не успела спросить, случайно ли он оказался здесь или следил за мной. Да это и неважно, больше мы вряд ли увидимся.

***

– Где ты была? – строго спросила Ванда, оглядев меня с ног до головы. – На другой конец леса моталась? И грязная такая, будто всё, что росло под ногами, выкопала? Это так?

– Нет, госпожа. То есть, хозяйка. Я тут зернового спирта достала, он ведь для настойки пригодится?

И я выудила из сумки пузырёк, который мне отдала Стефа.

– А спагригию принесла?

Ванда махнула рукой и пошла в дом. Я поспешила следом, аккуратно прикрыв калитку и посмотрев по сторонам. Никого. Рысь и верно не следил за мной, а по своим тёмным делам ходил.

– Да, это ведь мелисса лекарственная.

– Знаешь, для чего она нужна? Знаешь, раз спирт принесла! Ну, мне и лучше, меньше объяснять.

Хозяйка протёрла полотенцем и без того чистый кухонный стол и показала рукой, чтобы я выкладывала свои трофеи.

Да, я-то представляла, что у Ванды Многорукой есть хотя бы малюсенькая лаборатория! Она же и пищу готовит в кухне, и тут же яды делает. После заката.

Надо будет запомнить и не спешить пробовать её выпечку.

– Пусти тебя в лабораторию, так ты и её разнесёшь, – прищурилась Ванда и вздохнула. – Приступим, долго объяснять я не люблю. Схватывай на лету. Да и не записывай, ты должна хранить всё это здесь!

Хозяйка проворно для своей комплекции вырвала у меня из рук блокнот для записи, грифель я от неожиданности выронила сама. А потом Ванда приложила указательный палец к моему лбу. И так больно тыкнула, я думала, у меня череп треснет.

– Мелиссой управляет Юпитер. Такого тебе в школе не рассказывали, верно? Как и четвергом. Поэтому мы начинаем сегодня. Молиться умеешь?

Вопрос застал меня врасплох. Не то чтобы я не верила в Единого Бога, но, живя в приюте, поневоле научишься полагаться на себя больше, чем на Небеса.

– Ну, монашки пытались приучить нас к молитвам на восходе и закате Солнца…

– Значит, закрой глаза и моли Бога, как умеешь, о том, чтобы он позволил тебе проникнуть в тайны. А главное, скажи, «восстанови моё равновесие в мире». Ну, что смотришь, как собака на блоху? Давай!

Ванда села на табурет и сложила руки на животе.

Я некоторое время смотрела на неё, но потом поняла, что теперь ход за мной. И время позднее, чтобы стоять и таращиться на хозяйку. Ей виднее.

Так, закрыла глаза, мысленно произнесла три строчки молитвы и добавила слова, подсказанные Вандой.

И ничего не изменилось. Никакого дуновения ветерка или внутреннего сияния света прозрения!

– Ну что застыла? Теперь мельчи, а я посмотрю, – Ванда подвинула мне каменную ступку с пестиком.

Ага, Стефа говорила, что надо прям в порошок истолочь. Только растение ведь не засушенное, только тюря получится.

– Вот, моё возьми, а твоё я засушу, – улыбнулась хозяйка, поймав мой растерянный взгляд. – Проверить хотела, как ты справишься. Вижу, что соображаешь немного, чутьё меня не подвело.

Истолочь в ступке сухие листья и корни было нетрудно, я нашей травнице в приюте с малолетства помогала, большего мне и не доверяли.

Тем временем Ванда встала и достала из шкафа пустую банку с широким горлышком.

– Теперь порошок сюда, а сверху лей спирт, – приказала она. – Да смотри, чтобы жидкость покрывала порошок. И не разбрызгивай! Вот так, аккуратно. И на огонь!

Плитка-самопалка была, в точности как у Дорофеи дома. Только выглядела посолиднее.

Я делала всё, что говорила Ванда. Аккуратно помешивала темнеющую жидкость и пыталась почувствовать вибрации вокруг себя. С последним выходило туго.

И спросить было страшно, вдруг хозяйка сразу поймёт, что я не ходила в ученицах?

Пока я мешала настойку, думала о том, как мне повезло. Ванда не выгнала меня, платить неплохо обещала, ещё и ритуалам научусь. Говорят, она знает такие, какие другим и не снились. Ни в одном учебнике их описаний не найдёшь.

А потом я услышала. Сначала думала, что показалось. Но нет, голос мелиссы был похож на шёпот травы, колышемой лёгким ветерком.

Она говорила что-то про Серу и Ртуть. Про Силу, которую готова мне отдать! Вот это да!

Я и раньше знала об этой своей способности слышать голоса растений, но никогда ещё не ощущала их так явно, словно они на ухо нашёптывают.

– Что значит «сжечь мёртвую голову»? – спросила я, когда Ванда дала отмашку, что можно прекращать.

– Откуда знаешь про голову?

–Услышала только что.

Я решила не врать. Почему-то мне сейчас показалось, что хозяйка совсем не так проста, как хочет казаться. Мол, меркантильная особа, наживающаяся на пороках ближних. На смерти невинных.

– Будем соль делать. Мёртвая голова – это как раз то, что от мелиссы осталось.

Мы вышли на улицу. Было тихо и душно. Ванда зажгла фонарь и повела меня на задний двор. Здесь уже было сложено кострище и горка из кирпичей.

– Вот сюда давай, осторожно ложкой доставай голову. Будем выпаривать.

Я выполнила все указания хозяйки так дословно, будто смесь в моей ложке могла взорваться.

В итоге я осталась сидеть на скамейке и смотреть за котелком, в котором выпаривалась Волшебная Соль. Ванда принесла мне тарелку, полную земляники, и, зевая, отправилась спать.

– А что ты думала? Что я всю ночь с тобой просижу? Да и ни к чему это! Настойка твоя, она тебе силы давать будет. Устанешь или захвораешь, глотни отвар или присоли свою пищу, вмиг поправишься. Только не всё вместе!

И ушла в дом. Я же осталась сидеть, покачивая ногой в воздухе и лакомясь спелыми сладкими ягодами. Такими вкусными, что во рту, после того как съешь их, долго оставался приятный привкус.

Я сидела, помешивая смесь в котелке, время от времени гоняла дым, валивший из-под посудины, как на сеновале при пожаре, и думала о том, как хорошо.

Под утро, когда порошок стал кристально-серым, я заглушила огонь крышкой. Вот и всё. Моё первое большое дело завершено.

Сегодня днём, когда высплюсь, зайду в гостиницу и заберу вещи. Ванда предоставила мне наверху чистую небольшую комнату.

И начнётся новая безбедная жизнь. Тогда я не представляла, что самые главные испытания ещё впереди. И совсем скоро придётся столкнуться с первым из них.

 Не знаю то ли дело в возбуждении от событий прошлого дня и ночи, то ли спагирическая настойка оказала своё волшебное действие, но спать долго не хотелось. Я заснула на рассвете, а проснулась почти в девять утра, при этом чувствовала себя бодрой и полной сил.

– А есть что-нибудь от комаров? – спросила я, спустившись на первый этаж, у Ванды.

Она сидела в гостиной и курила длинную трубку.

Такие я видела только у мужчин, да и то не у всяких. Курение в Плауполисе не было под запретом, но и не поощрялось. Считалось языческой привычкой, простительной только неграмотным. Что с них взять-то!

– Конечно, – Ванда внимательно посмотрела и выдохнула колечко дыма в мою сторону. – Я думала, ты знаешь, что для этого требуется цитронелла, а она в наших краях не растёт. Купить-то можно, только на базаре дерут втридорога. Но ты сходи приценись.